- Саске, стой! Успокойся! - старший Учиха не стал выжидать нужного момента и мгновенно сгреб мальчишку, разворачивая его к себе и удерживая плечи, чуть сжимая их, но мальчик вырвался. Внезапно взявшиеся из неоткуда силы позволили Саске резко толкнуть брата, заставляя его отойти на несколько шагов.

- Стой, - встрепенулся Итачи, - я же сказал, что пока не стоит. Нельзя…

Но его голос уже был за пределами слуха Саске, ускорившийся от волнения пульс перекрывал собой любые другие звуки. Мальчик тут же опустил руки на холодную повязку в районе глаз и, не терзаясь больше догадками, мгновенно сорвал ее с себя.

Первым, что он почувствовал, была режущая острая боль от яркого, усиленного света, тут же прострелившая глазные яблоки. Мальчик не мог знать, что шторы в комнате были предварительно плотно задернуты, а свет почти не проникал сквозь них. Но его глаза с непривычки ощущали и впитывали все, что видели, с удвоенной силой. Так ярко и светло, что Саске тут же зажмурился, приглушенно вскрикнув. Из глаз потоком хлынули слезы.

Невозможно. Он не мог в это поверить! Просто не мог!

Картинка перед глазами была мутной, не полностью четкой, но со временем все возвращалось в норму, хотя это не казалось значимым в тот момент, изголодавшийся по свету мальчик с жадностью вникал в предоставленные ему образы, прослеживал взглядом четкие линии края кровати, прожигал взглядом дыры в своих ладонях, вытянув их перед собой. Он все еще жмурился, ощущая боль в веках, но сильное неукротимое желание видеть не позволяло ему даже на секунду закрыть глаза. Он уже и забыл, что любому зрячему человеку нужно моргать, и вспомнил об этом только когда глаза машинально закрылись сами по себе.

Его резко захватили в плен цвета и оттенки, игра света и тени, весь спектр всевозможных красок рожденный для мальчика как будто заново.

Глаза постепенно прокладывали путь, исследуя все, что попадалось взгляду.

Смятая белая простынь (оказывается, она была белой), деревянные ножки стола, стоявшего недалеко от кровати, бежевый пол, шторы, прикрывающие окно… Выхватив самое главное в этом помещении, самое важное в этот момент, тот образ, который мальчик неустанно пытался сначала забыть, когда ужас трагедии настиг его в тот памятный дождь, и с таким рвением пытался вспомнить, когда пришлось заново посмотреть на прошлое, был самым лучшим, что он видел за долгое время - улыбающийся доброй знакомой улыбкой брат с затаившимся волнением в глазах, стоявший в нескольких шагах от него.

Саске хотелось кинуться прямо на Итачи, обнять его так, как позволял себе обнимать только в детстве… Но брат опередил его, догадавшись о том, что сейчас было нужно младшему Учихе больше всего.

Теплые оберегающие руки сомкнулись на спине, притягивая его ближе, а нос уткнулся в подставленное плечо, и Саске тут же вцепился в рубашку Итачи пальцами, сжимая и комкая ткань.

Хотелось спросить о стольком, задать невыразимо много вопросов, но Саске захлебывался словами. Он просто был не в силах произнести хоть что-нибудь, и Итачи это понимал.

Столько всего еще требовало детального обдумывания, особенно тот немаловажный факт, что им помог не кто иной, как Мадара, чьи планы и дальнейшие предположения действия были покрыты неведеньем. Стоило ожидать от него удара в спину, но на это все еще будет время.

Итачи улыбнулся, крепче прижимая к себе брата. Сейчас только он имел значение. И больше ничего. Впрочем, как и всегда.