— Ты выстрелишь в собственного отца, мальчик? — отец усмехается, впрочем без намёка на улыбку. В его глазах по-прежнему нет эмоций. Казалось, они застекленели от мысленной уставновки, насколько сильно отец сдерживает себя.

— А ты выстрелишь в собственного сына?

— Он мне больше не сын. Он монстр, которого я должен убить. Я должен. Дин, прошу тебя уйди.

— Ни за что! Ты сошёл с ума, — вновь кричит Дин. Где-то рядом ввысь взмывает стая птиц, потревоженная его голосом. Где-то рядом плачет тот, за кого Дин готов умереть не задумываясь. И убить, оказывается, тоже.

— Дин! Он опасен, отойди немедленно!

— Нет!

Джон тяжело сглатывает и рукой, в которой нет пистолета, закрывает себе глаза, будто сдерживает рвущийся наружу плач. Его лицо искривляет неприятная гримаса, но потом Дин снова видит непревзойденную маску, лишенную эмоцию. Джон всхлипывает и кидает на Сэма отчаянный взгляд.

— Прости меня, Сэмми, боже, прости. Прости меня, Мэри…

— Папа, нет! Опусти пистолет!

Напряжение готово расколоться прямо сейчас, тугая нить отчаяния сдавливает атмосферу, дышать становится тяжело. Сэм зажмуривается.

— Я должен. Я должен…

— Папа.

— Должендолжендолжен…

Раздается выстрел. Дин лишь спустя секунду понимает, что дымится пистолет именно в его руке, отдачи он как будто бы и не почувствовал. Будто в замедленной съёмке он видит, как падает отец, его маска больше не выглядит такой устрашающей, а слёзы всё-таки проскальзывают из глаз. И младшие Винчестеры будто отмирают.

— Папа, — первым произносит фразу Сэм и рвётся вперёд.

И Дин тоже, к своему собственному же удивлению, рвётся вперёд. Но он не бежит к отцу. Он бежит к Сэму, хватает его под руки и обнимает. Так, словно в данную минуту может случится апокалипсис. Кажется, он никогда так сильно его не обнимал.

— Сэмми, Сэмми, — повторяет он брату в макушу и чувствует, как мелкий обнимает его в ответ. Так же сильно. Так, словно от этого зависит весь мир.

Дин подхватывает его на руки, и не важно, что тот весит уже немало. Он не знает, откуда в нём столько сил. Он не знает даже, откуда в нём силы встать.

Но они встают, и Дин тащит Сэма вперёд. Подальше от Джона. Мелкий вырывается.

— Подожди, подожди, Дин! Но ведь папа…

— Нужно идти, Сэм.

Он ни разу не оглядывается. Ни разу. Он знает, что выстрел был не смертельный. А ещё он знает, что останься они там, отец бы довершил начатое. Он слишком охотник. Слишком обезумевший отец, в голове которого застряла мысль о том, что он не уберёг собственного сына… И поэтому Дин не оглядывается, он ещё не знает, что они будут делать с тем, что мелкий теперь вампир, не знает, к кому обратиться и что предпринять, но он ни за что не позволит Сэмми умереть! Никогда…

Комментарий к Часть 4

*Здесь и далее в разговорах Джоуи ссылается на комиксы DC и Марвел.

**Кристина - машина-убийца из одноименного романа Стивена Кинга и культового фильма 1983 года.

***Дин называет Сэма именем персонажа из фильма «Феррис Бьюллер берёт выходно́й», снятого в 1986 году. По сюжету главный герой притворяется больным и пропускает школу вместе со своей подружкой.

**** И последняя ссылка на эту главу. Трэвис Бикл - герой кинофильма «Таксист», вознамерившийся вычистить всю «грязь» из своего города. И ради этого ставший убийцей.

========== Часть 5 ==========

Город Теллурайд, штат Колорадо

Настоящее время.

За окном мелькали деревья, длинными угрожающими силуэтами вырисовывающиеся по окраинам шоссе и исчезающие вдали. В передние стёкла барабанил дождь, и энергично работающие дворники как маятники метронома двигались из стороны в сторону, стирая за собой пристроившиеся капли жидкости, загораживающие обзор дороги. Сэм молчал, нервно теребя край своей куртки, тщательно стараясь не смотреть на брата, который в этот момент уделил всё свое внимание вождению или же просто делал вид, что внимательно следит за шоссе впереди. Его учащённое сердцебиение говорило о том, что не только Сэм переживал сейчас флэшбек из прошлого, но и Дин погрузился в неприятные воспоминания, затронутые парочкой фраз и вызвавшие перед глазами самую страшную ночь, которую он бы хотел забыть раз и навсегда.

Конечно же, Сэм не собирался поднимать эту тему сейчас, особенно когда на заднем сидении сидел Джоу, который, узнав о случившемся, мог в скором времени поменять своё мнение насчёт безобидности друга, представшего перед ним в новом виде. Он не собирался поднимать эту тему сейчас ещё и потому, что Дин всё ещё был зол на него за недавнюю ложь и по-прежнему переживал из-за “удачного” стечения обстоятельств, где по чистой случайности Винчестеры оказались в одном городе с вампирами.

У него перед глазами по-прежнему мелькали обрывки воспоминаний, они были менее детальными и чёткими, чем у Дина, вырисовывающиеся в сознании сплошными кровавыми отпечатками, в которых мелькало обеспокоенное лицо брата и стеклянные глаза Джона. Ту ночь он помнил очень плохо, но ничего не могло затмить привкус крови на губах, ощущающийся тогда после того, как сознание на мгновение прояснилось, давая шанс Сэму понять, что он натворил.

Да, он не помнил детали той ночи, но прекрасно знал, что случилось. И, как и многое другое, произошедшее в Креско, они с Дином ещё никогда это не обсуждали.

А сейчас Сэм уже отчаянно жалел, что слова вырвались из него струящимся потоком, как будто бы кто-то намеренно врубил в нём кран воды на полную мощность, но сдерживаться просто не было сил. Он был расстроен, что Дин не понимал его намерений, и поэтому в какой-то момент выпалил это без раздумий.

Дин прочистил горло: это в сгустившейся над парнями тишине салона прозвучало чересчур громко, и Сэм был уверен в том, что тот скажет в следующий момент, ещё до того, как услышал:

— Ты был не виноват.

К неожиданности Сэма банальные слова его брата вызвали в душе внезапное облегчение, хотя Дин не мог сказать что-либо другое. Но приятное обволакивающее чувство вдруг погасило взорвавшийся огонь, и стало чуточку легче, как в те дни детства, где старший брат всегда оказывался рядом, когда Сэма одолевали ночные кошмары. Его присутствие успокаивало и дарило ощущение безопасности. И снова всё происходило точно так же. Но теперь Сэм понимал, что это лишь обманчивое ощущение - опасность всё ещё была поблизости.

— Нет, был, — проговорил он, прослеживая путь скатывающейся по окну капле дождя, размывающей пейзаж за ним.

— Но это не делает тебя монстром, — тут же заявил брат. — Ты никого не убил, и это самое главное. То, что тебя до сих пор гложет этот случай, лишь в очередной раз доказывает, что человеческого в тебе больше, чем вампирских инстинктов. И всё же… — Дин замолчал, подбирая слова. — Ты был новообращённым, не контролирующим свои желания. Мы с отцом… я… — исправился он неожиданно, — обязан был сдержать тебя в тот момент. На мне тоже лежит определённая доля вины за случившееся. Ты был всего лишь ребёнком.

— Как и ты, — ответил Сэм.

Картинка перед глазами Дина на мгновение помутнела, и дело было вовсе не в затмивших лобовое стекло каплях дождя. Ни он, ни Сэм не были готовы к душевному разговору, и поэтому сказанные слова прозвучали не так, как ему хотелось. Но Дин просто не знал, как выразить то, что чувствовал, и как обезопасить брата от него самого. Он не мог просто взять и отмотать пленку назад, превращая произошедшие события в иллюзию, чтобы навсегда исключить это из памяти.

Сэм был вампиром. И Сэм чуть не убил человека.

И, чёрт возьми, Дину давно было пора сделать или сказать хоть что-то, чтобы тот перестал чувствовать вину за содеянное, но он так надеялся, что брат будет помнить эту ночь смутно. И до сегодняшнего дня был уверен, что Сэм не помнит.

Сказанное братом мгновенно выбило у него почву из-под ног.

Дин сцепил зубы, переживая очередной приступ самобичевания и паники на фоне абсолютной беспомощности. Он не знал, что должен говорить, не знал, как подобрать нужные слова и ощущал абсолютное бессилие. Это была прерогатива Лайны - справляться с такими вопросами, потому что она пережила ситуацию обращения сама и могла помочь брату хотя бы понять, что тот чувствует. Но Дин, как ни пытался, не мог достучаться до Сэмми в тот момент. Мелкий не слушал его или убегал, а слова, которые произносил Дин, всегда попадали не в такт или бредили незажившие раны, поэтому каким-то образом разговоры сошли на нет. Политика взаимного молчания стала привычной в их общении. Очевидно, она лишь отстрочила катастрофу.