Была бы его воля, он бы предпочел умереть в ту ночь.

***

Город Креско, штат Айова.

Почти пять лет назад.

Восемь часов после того, как Сэма обратили.

Он бежит.

Таким темпом он мог запросто пробежать километр, победив всех черепах-старшекурсников, которые под предлогом хорошей оценки за год по физкультуре выперлись участвовать в районном состязании, которое устраивала школа неделю назад.

У них не было стимула бежать так, словно их жизни угрожает опасность. А у Дина был.

В случае с Дином это была даже не жизнь, а смысл его существования.

Нога неожиданно упирается во что-то твердое, и Дин мгновенно, не удержав равновесие, летит вниз, нелепо взмахивая руками. Из ослабевших на миг пальцев вылетает пистолет и падает на землю. В открытый рот тут же попадают гниющие листья, валяющие на земле, вперемежку с почвой и перегноем и ещё всякими жуткими бактериями, переносящими заразу, о которых им талдычат в школе. Но он не обращает на это внимание и со стоном поднимается, игнорируя боль в области ноги. Сейчас совсем не время подвернуть лодыжку. Только не сейчас.

Сердце задыхается в бешенном ритме, так словно тоже стремится превысить норматив.

Дин подбирает упавший из рук пистолет и снова бросается вперёд.

Только бы успеть.

На небе блестит луна. В голове бьётся лишь одна мысль, точнее даже не мысль, а картинка, которая с поразительной точностью отражается перед глазами - младший братишка, который набрасывается на человека, теряя всякое подобие человечности…

Он бежит.

— Сэмми!

Вокруг безмолвные сосны, и удрученные тени от них наводят ужас, как в самых страшных кошмарах, увиденных им с Сэмом в Байках из склепа. Вокруг марево темноты и шорох листьев, создаваемых бродящим в лесу ветром. Вокруг ни души. Только он и замерзшая в ожидании ночь.

— Сэмми! Сэм!

Он бежит, но не знает куда. Бежит чисто на инстинктах, которые никогда его не подводили, в надежде отыскать брата в этой зоне страха и ужаса.

И когда натыкается взглядом на сгорбленную фигуру в центре поляны, на секунду, ему кажется, что это мираж, и он окончательно сходит с ума.

— Сэмми?

На него тут же устремляются заплаканные глаза, проглядывающие из-под небрежно торчащей чёлки. Дин ловит себя на мысли, что боялся увидеть в них отблеск мертвой красноты, и облегченно вздыхает, замечая привычный карий оттенок.

— Дин? Я не знаю, как я здесь оказался, Дин. Чья это кровь, Дин. Я не знаю, я… — у брата дрожит голос, как и всё его тело.

— Успокойся. Всё хорошо, Сэм.

Дин не знает, кого убеждает больше: себя или брата. Но Сэм точно выглядит так, словно его необходимо убедить. Убедить, обнять и сказать, что всё закончится, что старший защитник спасет его от всех монстров.

Только в этой сказке монстр не прячется где-то за углом, он в самом сердце. В самом сердце его брата.

У Сэма охрипший голос и капли крови на рубашке. А ещё на руках и на губах, если присмотреться, но Дин не хочет присматриваться. Он боится найти кровь ещё где-нибудь. И что-то подсказывает, что она везде.

На всём Сэме.

Он пропитался ею с ног до головы, и даже запах доносится до Дина, или же у него все-таки начались глюки?

Рубашка Сэма ему слегка велика, ведь она принадлежала Дину, когда тот ходил в третий класс и досталась мелкому, как и остальные такие же вещи. Рваные джинсы почти висят, хотя Дин вроде бы помнит, что ещё утром они были брату впору. На щеке ссадина от встречи с дверцей машины - Дин неловко открывал её, когда они выходили в магазин сегодня утром, а Сэм стоял слишком близко. Он может заметить любую мелочь в облике брата, если же не обращать внимание на очевидное.

Он сам себя останавливает на мысли, что хочет запомнить Сэмми таким, как сейчас. И вмиг холодеет от ужаса. Он тщательно вглядывается в черты лица брата, потому что боится его больше не увидеть!

— Зачем тебе пистолет?

Дин моргает и тупо переспрашивает.

— Что?

— Зачет тебе пистолет? — повторяет Сэм, и у него в голосе проскальзывают нотки недоверия и настороженности. Глаза замирают в сторону направленного на него Глока в руках брата, который, казалось, он замечает только сейчас. Окровавленные пальцы комкают край рубашки в нерешительности, очевидно, что мелкому страшно. Он, уже готовый кинутся в объятья брата, мгновенно замирает и делает два шага назад.

Эти два шага отдаются такой болью в сердце Дина, что он едва сдерживает рвущий горло стон отчаяния. Два образа никак не удается совместить в голове: перед ним сейчас стоит брат, его родной младший братишка, которого он обещал защищать ценой собственной жизни, но пару часов назад он видел другого в теле Сэма. Он видел вампира, который пытался убить его.

Вампира, который почти убил человека. И это все никак не соответствует заплаканному, дрожащему сейчас ребенку посреди поляны. Одинокому и такого ранимому, который боится пистолета в его руках!

— Сэмми, — Дин не знает, что сказать. И поэтому он просто делает.

Делает то, что говорит ему сердце.

— Давай я просто положу его на землю, идет? Я кладу его.

Он аккуратно приседает, чтобы положить Глок на землю. Тот опускается почти бесшумно.

Ему кажется, что с тяжестью Глока он отпускает от себя ещё и сомнения.

— Иди ко мне, Сэмми.

Брат топчется на месте, в его голове явно вертятся шестерёнки. Он пытается вспомнить, и, очевидно, безрезультатно. У Сэма всегда были мозги на месте, он запоминал любую информацию за рекордное количество времени, и уже в свои семь знал математику за класс вперёд. Сейчас в его голове творится полнейшая неразбериха, и Дин догадывается, в каком тот смятении.

— Я не помню, как попал сюда. Последнее, что помню, это мотель, Дин. Ты связал меня, а папа ушел. Я не помню, что было дальше. Я не… Я кому-то причинил вред?

— Иди ко мне, Сэмми, — повторяет Дин. — Мы во всем разберёмся. Обещаю тебе, ладно? Я обещаю, что с тобой всё будет в порядке. Я не допущу.

Сэм двигается. Очень медленно делает шаг, его глаза буквально расцветают от появившейся надежды. Он смотрит только на брата.

— Отойди от него, Дин.

От голоса отца он ощутимо вздрагивает, оглядывается и снова делает несколько шагов назад. “Черт, — думает Дин, — а они были так близки.”

Отец стоит позади него в нескольких шагах левее, почти напротив Сэма, и у него в руках тоже пистолет, но опускать его он не намерен.

— Папа? — хмурится подросток.

— Иди в машину.

— Что?

— Я сказал, иди в машину!

Голос строгий и злой. Еще никогда Дин не слышал, чтобы отец так говорил с ним. Бывало, он ругался или же разочаровывался, но никогда его голос не был похож на надломленный глухой выстрел. К тому же, приказ звучит слишком странно. И что-то в глазах Джона не дает Дину покоя.

— Мы пойдем в машину вместе с Сэмом, — осторожно, но всё же твердо говорит Дин, приподнимаясь с колен. Он встает ровно и пытается незаметно сделать пару шагов в сторону, поближе к Сэму, но отец это замечает.

— Сэм никуда не пойдет.

— Пап.

Отец взводит курок. И Сэм наконец отмирает от шока.

— Папа, что происходит? — у него по щекам струятся слезы, и он смотрит на отца.

— Ты пил человеческую кровь, Сэм, — произносит Джон надрывным тоном. — Ты пил её. Ты почти убил человека.

— Но не убил же! — кричит Дин. — Этот человек жив. У Сэма ещё есть шанс!

— Ты не понимаешь, Дин. Важно то, что он пил её, — он ещё несколько раз повторяет эту фразу, словно заучивая, как какой-то параноик. И только сейчас Дин замечает, насколько глаза Джона походят на глаза сумасшедшего. В них прожилки красных сосудов, как будто он не спал неделю, и отсутствующий взгляд. — Теперь уже поздно что-либо исправлять. Теперь уже поздно. Он ещё не вампир, но и не человек. Серебряные пули могут его убить.

Отец же говорил, что сможет помочь Сэму. Что они найдут выход, что сделают всё ради этого! Тогда что происходит сейчас?

Дин не знает, что он делает. Просто его тело двигается за него. Он молниеносно хватает пистолет, который бросил пару минут назад, и взводит курок, наставляя на своего отца. Стараясь игнорировать тот факт, что у него дрожат руки, он хотя бы пытается держать его прямо и смахивает с глаз пелену.