Филипа захлестнула волна животного желания. Он словно не услышал, как она просит его остановиться. В этот момент его мозг отключился, им руководили лишь инстинкты. Один инстинкт.

– Боже, я прошу тебя! Стой, пожалуйста! – словно откуда-то издалека доносился умоляющий голос.

Но его это не остановило. Он знал, что втайне она любит его. Она хочет этого не меньше, чем он. Что бы она ни говорила. И Филип продолжал, несмотря на ее сопротивление. Он входил в нее снова… и снова… Пока Эйприл, наконец, не затихла.

Волна удовольствия прокатилась по его телу, и Филип в изнеможении перекатился на спину. Еще пару минут он пытался прийти в себя, разглядывая яркую мозаику озаренного молниями неба.

Сердце Филипа колотилось, как сумасшедшее, а кожа покрылась липким, холодным потом. Ему казалось, будто он – разбитое зеркало: частица его собственной души откололась и отразила лицо монстра. Что же он натворил? Он понимал, что поступил плохо. Но ему казалось, что это делал кто-то другой.

Филип и Эйприл неторопливо натянули одежду и лежали. Просто лежали, вслушиваясь в монотонный рев бури. Девушка молчала. Филип не знал, как расценивать это непонятное молчание, но ему хотелось верить, что все хорошо. Что ей тоже понравилось…

Но почему так бешено колотится сердце? Почему лоб покрылся холодной испариной? Теперь он услышал эти крики… Остановись… хватит… прекрати… Что он наделал?

– Я себя не контролировал, – наконец произнес он после нескольких мучительных минут. – Прости, что так получилось. Ты в порядке?

– Да.

Ее безжизненный механический голос казался абсолютно бесцветным. Филип собирался сказать еще что-нибудь, но раскат грома прервал его мысли.

– Ты уверена?

– Да.

– Нам нужно возвращаться.

Обратный путь прошел в молчании. Филип держался в нескольких шагах от Эйприл. Позади осталась лестница и пустынные замусоренные коридоры. То и дело Филип порывался что-нибудь сказать, но продолжал молчать. Он пришел к выводу, что все должно оставаться как есть и нужно дать Эйприл время, чтобы смириться с произошедшим. Любые его слова сейчас будут только во вред. Эйприл шагала впереди с ружьем на плече, словно усталый солдат, возвращающийся с тяжелой службы. Они добрались до верхнего этажа бухгалтерской фирмы и обнаружили зияющую дыру окна. Дождь хлестал сквозь зазубрины разбитого стекла. Лишь несколько слов: «Ты первая» и «Смотри под ноги». Филип помог девушке взобраться по мокрой от дождя пожарной лестнице и перейти к шаткому самодельному мостику. Порывы ветра и дождя, хлещущие в лицо, почему-то принесли Филипу облегчение: они бодрили и давали надежду, что, возможно, он еще сумеет исправить содеянное. Сможет загладить вину.

К тому времени, как они добрались до дома, Филип сумел убедить себя в этом окончательно.

Брайан укладывал Пенни спать, Ник сидел в гостиной, вычерчивал карту «безопасных зон».

– Как все прошло? – спросил он. – Ребята, вы прямо как промокшие крысы! Удалось что-нибудь найти?

– Не в этот раз, – ответил Филип, направляясь в спальню.

Эйприл молча пошла к себе.

– Вы только взгляните на себя! – угрюмо сказала Тара, выходя из кухни с зажженной сигаретой в уголке рта. – Я так и думала, что ничего вы не найдете.

Она стояла, уперев руки в бока и глядя вслед сестре. Та без единого слова скрылась в своей комнате в конце коридора. Тара бросила взгляд на Филипа и помчалась в комнату Эйприл.

– Я иду спать, – безо всякого выражения сообщил Филип Нику и направился к себе.

К утру дождь не прекратился. Капли все так же барабанили по окнам. В квартире было холодно и сыро, будто в склепе. События прошедшего дня всплывали в голове Филипа неохотно, как сквозь туман. Но когда он все вспомнил, его обожгло чувство вины. А что, если Эйприл его не простит?

Если бы только все, что случилось в том переходе, было сном… Но реальность возвращалась к нему в полумраке спальни серией кадров, вспыхивающих в голове, словно он наблюдал со стороны за тем, как кто-то другой совершает это преступление. Филип опустил голову, пытаясь вытолкнуть страх и чувство вины из своего сознания.

– Успокойся. Все в порядке. Все будет хорошо, – сказал он себе.

Но он и сам в это не верил.

Потом Филип взглянул на спящую Пенни и на несколько мгновений забыл обо всем, кроме нее.

Через две с половиной недели после того, как крошечный отряд Филипа объединился с Чалмерсами, его дочка начала выбираться из своей воображаемой раковины. Сначала он приметил мелочи: то, с какой радостью Пенни бросалась помогать Эйприл и Таре готовить еду, и то, как она сияла каждый раз, когда Эйприл входила в комнату. С каждым днем ребенок становился все более и более разговорчивым. У нее, оказывается, накопилось столько вопросов! Но раньше они оставались невысказанными. Теперь же Пенни с радостью болтала обо всем на свете.

Грудь Филипа разрывают эмоции, когда он глядит на дремлющего ребенка. Должен быть способ устроить жизнь дочери, создать семью, обустроить дом, даже в разгар этого кошмара, должен быть способ.

В этот момент Филип увидел себя на необитаемом острове. На берегу стоит маленький уютный домик, Эйприл готовит завтрак, а Пенни играет на детской площадке… Это ли не счастье…

Филип опустился на колени перед кроватью дочери и осторожно положил руку на ее мягкие волосы. Глаза его наполнились слезами. Он никогда никого не любил сильнее, чем эту крохотную девочку. Даже Сару, которую он боготворил. Он по-настоящему понял, что такое любовь, когда маленькие пальчики новорожденной девочки в первый раз схватили его палец.

Филип встал и обернулся. Он увидел, что дверь приоткрыта. Странно, он ведь ее закрывал. Филип не придал этому значения, но через пару секунд заметил кое-что еще.

Из комнаты пропали вещи! Не было рюкзака, который он оставил в углу комнаты. Пистолет и последняя обойма тоже куда-то исчезли. Филип вскочил на ноги и оглянулся. Пропали его ботинки. Они же совсем недавно были здесь! Кому, черт возьми, понадобилась его обувь?

Филип неслышными шагами подошел к двери в спальню Эйприл. Он заглянул внутрь и увидел, что комната пуста.

– Ее здесь нет, – сурово произнес голос из-за спины.

Филип повернулся. Прямо в лицо ему смотрело дуло его собственного пистолета. Это была Тара Чалмерс.

– Полегче, сестренка. Может, объяснишь, что происходит? Решим проблему.

– Правда? – Тара Чалмерс смотрела на него накрашенными глазами, горящими негодованием. – Ты так думаешь?

– Слушай… Я не знаю, что происходит…

– А то, что сейчас происходит смена власти. Переворот, если тебе угодно.

– Тара, чтобы ты ни думала…

– Давай все исправим, – ее голос был тверд и лишен эмоций. – Мне надо, чтобы ты заткнулся и делал то, что я говорю, или я выбью тебе мозги. Только дай мне повод.

– О’кей, сестренка. Все, что скажешь.

– Перестань называть меня так.

– Да, мадам.

– Сейчас поделимся новостями с остальными твоими друзьями.

У Тары не хватит решимости, чтобы выстрелить. Или хватит? Филип пытался придумать, как отобрать у нее оружие. От него до Тары около семи футов… Нет, лучше пока не рисковать.

– Могу я сказать кое-что?

– ШЕВЕЛИСЬ!

Ее внезапный окрик разбудил Пенни и Брайана.

– Давай поговорим, – сказал Филип и сделал шаг вперед.

Выстрел!

Пуля не задела Филипа. То ли Тара очень хорошо стреляет и всего лишь хотела напугать его, то ли просто промахнулась.

– Следующий выстрел будет прямо в лицо.

Ник Парсонс услышал выстрел, когда взял в руки Священное Писание. От неожиданности он подпрыгнул, выронив книгу. Ник метнулся к ружью, но… его не было. Оно куда-то исчезло. И кирка, которую ему дал Филип, и ботинки, и карты, которые он чертил… все пропало. Хорошо, что хоть джинсы на месте, аккуратно висят поверх спинки стула. Он быстро натянул их и помчался к квартире Чалмерсов.