— Что значит нет? Тебе это сейчас нужно. — Гейл весело хихикает и играет бровями, ненавязчиво протягивая мне бутылку. Неужели… Неужели он совсем не замечает, как я изменился?
— Я… Я так только хуже сделаю. В первую очередь — себе. — кто, кто говорит моим ртом и управляет моим телом? Почему этот кто-то так настойчиво отталкивает бутылку, уверяя всех, что он не такой? Почему он так хочет разрушить меня, оставив на месте Мортема… Кого? Энджела? Творение своих родителей? Нет, только не его, только не это слабое безвольное создание!
— Кажется, кто-то повзрослел, а? — Гейл усмехается. Чуть грустно, но беззлобно. Он не видит, совсем не замечает, как я возвращаюсь к тому, с чего начал.
— Кто-то запутался, дружище. — черт… Я не могу не усмехнуться, глядя, как друг опускает бутылку на столик, ненавязчиво придвигая ее в мою сторону. — Я не знаю, как ощущать себя теперь. Что делать, что говорить, как поступать. Я словно бы не я, а другой человек, которому дали два десятка проблем, пинту правды и сказали — делай с этим что хочешь и как хочешь, ты должен все принять, по полочкам разобрать и при этом остаться собой. Но я все пустил по пизде.
— Примерно так я себя ощущал, когда ты заявился ко мне и сказал, что создал свою банду. — Гейл усмехается. А я смотрю на него во все глаза, не совсем понимая, к чему это было сказано. — Не к месту сказал, но, черт, да, примерно так я себя чувствовал, когда мальчик-божий одуванчик из-за огромного забора стал дикой бестией, которая расцарапала Заку всю морду за то, что он посмел задирать его.
— Гейл… — вот эти воспоминания сейчас точно лишние. Не хочу вспоминать о том Я, что запрятал глубоко внутри. Не сейчас, когда оно так настойчиво пытается вылезти на свет.
— Ой, да не кочевряжься ты, все, проехали. — примирительно поднимает руки, задорно хохоча. Мне совсем не весело. — Возможно, это я сейчас тоже скажу не к месту, но, бро, пора бы уже привыкнуть, что жизнь гнет нас во все стороны. Смирись с этим и принимай жизнь такой, какая она есть. Можешь попробовать дать ей в морду, отказаться от ее подарков, отрицать ее жестокость, но она все равно сделает все так, как хочет. И тут главное не опускать руки, а то больше не поднимешься.
— Опять тебя на философствования пробило. — умные слова. И действительно к месту. — Но… Спасибо, Гейл. Думаю, эти слова мне в какой-то мере очень помогут.
— Что, правда? Ахренеть, я наконец сморозил что-то, что не утянет тебя еще глубже на дно!
Мы сталкиваемся взглядами. Гейл улыбается — так задорно и смешно. Волна рождается где-то внутри, и нотки истерики наконец прорываются наружу. Первым начинает смеяться Гейл. Я — за ним. Мой смех похож на слезы, на жалобные всхлипы, но это именно смех. Я истерически хохочу над чуть глуповатой шуткой лучшего друга, а внутри меня раздирают противоречия. Поразительные метаморфозы. Жизнь меняет меня по-своему, гнет в разные стороны. Нет смеха, нет веселья, но хохочу от души, чувствуя, как от этого осыпается крошево меня. Я меняюсь, и этих изменений не хочу. Но они будут — потому что невозможно остаться прежним, если вся твоя жизнь катится по наклонной, а ложь твоих любимых всплывает наружу, омрачая существование.
Интересно, если я сломаюсь, стану ли я фениксом? Смогу ли снова построить себя или сдамся на милость отцу, став снова Энджелом? Бабушка… Дай мне сил, прошу. Твой крестик все еще со мной… Так будь и ты рядом. Пожалуйста.
========== Беседа со Смертью ==========
С Гейлом мы сидели в убежище до вечера. Я болтал без умолку и ныл, он — слушал и подпивался. Пару раз пытался отвечать, но я останавливал его, не желая слушать утешений. В тот момент мне больше не нужна была поддержка — лишь шанс выговориться полностью, до пустоты в голове и хрипоты в голосе. Доброта, сочувствие, поддержка… Нет, все это Гейл мне все равно оказал, но молча, положив ладонь на плечо и долго-долго слушая сбивчивые рассказы о том, что мне не нравится в нынешнем положении вещей. И за это я был ему безумно благодарен и собирался купить хоть ящик джин-тоника. И этого все равно не хватит, чтобы отплатить ему за поддержку.
И вот, я вернулся в дом Харона. Выговорившийся, успокоенный, но все еще растерянный и потерянный в самом себе. Сколько бы я ни старался, создать новый порядок в голове никак не получалось. Это начинало злить, но исправить ничего все равно не получалось.
— Лорел, я дома! — я кричу это по привычке и лишь потом понимаю, что теперь кое-что изменилось. К примеру, имя моего соседа.
— Мортем, привет. — но на мой зов откликнулся отнюдь не Лорел.
Вместо него в коридор вальяжным шагом вышел совершенно другой, но уже знакомый мне артек. Высокий мужчина с длинными темными волосами, заплетенными в высокий хвост, но все равно струящимися волнами по его широким плечам и груди до самой поясницы. Я растерянно осмотрел его с головы до ног — размеренная улыбка на пухлых губах, добрый взгляд янтарных глаз, твердый шаг. Внешне все тот же, но своими действиями и повадками совершенно отличается от того безвольного существа, которое я видел… Два дня назад?! Черт, всего лишь два дня назад…
— Посланник Смерти? — что он здесь забыл? Разве это не слишком опасно — приводить в дом того, кто мог приманить к нам предателя и его ведущего? Как будто нам не хватило нападения вендиго!
— Почти. Но не совсем. — добродушный смешок, руки убирает в карманы брюк. Я напрягаюсь. Черт, ну почему я такой идиот? Он ведь действительно чертовски похож на кое-кого… — Я — Смерть. Приятно встретится с тобой лично, мальчик мой.
— Папа! -а вот и кое-кто. Харон вылетает с кухни в коридор, таща за собой Селину, крепко вцепившуюся в его руку.
— Черт, да постой же ты, дай им поговорить! — Селина пытается упираться ногами в пол, но удержать Лорела у нее все равно не получается. Несмотря на пустоту в груди и шокированность, я не могу не усмехнуться, наблюдая за этой комичной сценой.
— Харон, дорогой, не бойся, я всего лишь хотел поприветствовать юного ведьмака. — мужчина позволяет Лорелу вцепиться в плечо и крепко его сжать.
Я блуждаю взглядом от одного лица к другому. Нет, кое с чем я поторопился, они не то чтобы совсем похожи. У Смерти лицо куда более острое, нос длинный и прямой, брови тонкие… А вот у тела Харона все мягкое и круглое, как у плюшевого мишки. Да и по телосложению они отличаются — у Лорела все, опять же, круглое и мягкое, а вот Смерть, кажется, весь состоит из острых черт, которые не способны скрыть даже мешковатые одежды. И только теплый янтарный цвет глаз да отдаленно похожие цвета волос делают их чем-то близкими друг к другу. Все таки, я не полный идиот. Браво мне.
— Пап, я хотел чуть повременить с приветствием. Ну, чуть подготовить Мортема к этой встрече. — под моим пристальным взглядом Харон теряется. Я вижу, как он убирает руку с плеча мужчины и опускает ее, словно пытаясь сгладить свои торопливость и несдержанность.
— После всех жизненных трудностей готовить к новым меня не надо. Я готов уже ко всему! — хотел пошутить, а получилось… Дерьмово. И обвинительно.
Блять, ну когда я уже научусь держать язык за зубами? Это же так просто! Но нет, я ж дурак, я ж умею парой слов вогнать все свое окружение в растерянность и шок. Вот и Харон тушуется окончательно от моих кривых, неправильно построенных и подобранных слов. Вжимает голову в плечи, отступает на пару шагов. Я слышу, как Селина шумно вздыхает, и вижу, как она скрещивает руки на груди, снова закрываясь от всего мира. Похоже, ей тоже не нравится, в какую сторону идет только начавшаяся, но уже не очень приятная беседа.
— Давайте уже закончим с этим неловким приветствием, а? — она же и начинает говорить снова, пытаясь прекратить все мирно. — У нас есть дела поважнее, чем стоять в коридоре и обмениваться неловкими фразами.
— Ты как всегда права, дочка. — мне только кажется, или с ней он говорит холоднее и отрывистей, чем с Лорелом-Хароном? Да, наверное, просто кажется.
Тем более, что уже в следующий момент царь Смерть разворачивается, подхватывает сопротивляющуюся такому обращению дочь под локоть и уходит на кухню, оставляя нас с Лорелом один на один. На прощание он разворачивается к нам в пол-оборота и слегка ухмыляется, как бы подбадривая. Но его поддержка не очень помогает. Мы молчим и после того, как Смерть и Селина исчезают на кухне.
