Во многих окнах отеля все еще горит свет, так что нам с Фредом приходится карабкаться по лестнице чуть ли не ползком. Осторожно перебираясь от этажа к этажу, мы мельком заглядываем в каждый номер, до которого можем дотянуться. По большей части в отеле останавливаются супружеские пары или же одиночки, компанию которым составляет бутылка. То и дело с разных сторон слышатся возмущенные голоса, жаркие споры и ругань. Не самое лучшее место для свиданий, как по мне.

- Жди меня здесь, я гляну, кто там у нас дальше, - потирая руки, говорит Фред. Ловко перебравшись через перила, он забирается на ближайший подоконник и, цепляясь обеими руками за кирпичную стену, начинает подбираться к следующему окну. У него это получается весьма неплохо, так что в скором времени между нами уже не одно, а два окна. Пока ангел пытается разглядеть, что творится в номерах, я послушно сижу на холодных железных ступеньках, надеясь, что сегодня нам повезет, и больше не придется таскаться по чужим квартирам и подглядывать за незнакомцами, боясь быть разоблаченными. Хотя, признаться, честно, все это кажется мне весьма забавным. Наверно, у меня просто начинает развиваться шизофрения.

- О-о-о-й! – слышится испуганный вопль, и я, повернув голову, замечаю, как Фред, взмахнув руками, летит вниз с высоты четвертого этажа. Не успеваю я даже глазом моргнуть, как ангел приземляется точно на ноги, при этом умудрившись стряхнуть невидимую пыль с плеча. – Подумаешь, - отзывается он. – С кем не бывает.

С самым невозмутимым видом он начинает карабкаться обратно, напевая себе что-то под нос. Я же, хлопнув себя по лбу, отворачиваюсь и встречаюсь взглядом с котом, который не так давно сверлил меня злобным взглядом. У него шерсть какого-то странного цвета – не то темно-серая, не то светло-черная. Местами так вообще свалялась в колтуны. Сразу видно, что кот-то домашний. По крайней мере, когда-то им был.

- Чего смотришь? – когда пристальный взгляд кота начинает меня смущать, спрашиваю я. Глупо, конечно, разговаривать с животным, но в последнее время я сделал столько глупостей, что от беседы с обделенным жизнью котом хуже уже не будет. – Голодный, наверно, да? Ну, извини, знал бы, что здесь водится живность, заехал бы по пути в магазин. Хотя голодающим ты не выглядишь. Замерз, поди?

Кот продолжает молча меня разглядывать, лишь иногда подергивая некогда пушистым хвостом. У меня складывается такое впечатление, будто животное за каким-то чертом меня изучает, и я начинаю чувствовать себя так, будто попал на прием к психологу. Сразу вспоминается просторный белый кабинет с мягким бежевым креслом, столом из светлого дерева, в тон ему большим шкафом и стулом. На нем сидит хмурая женщина лет сорока, которая пишет что-то в своей тетрадке, не задавая никаких вопросов, а я сижу напротив нее в этом кресле и не понимаю, что я тут делаю. Робко пытаюсь заговорить, а женщина молчит так же, как и этот кот, и мне хочется как можно скорее оказаться подальше…

- Сколько мне еще тут сидеть? – спрашиваю я, глядя то на настенные круглые часы, стрелки на которых почему-то замерли на месте, то на сидящую напротив женщину в строгом костюме. Ее темные волосы собраны в пучок на затылке, а очки с крошечными стеклами сползли на самый кончик носа. Словно бы не слыша меня, она продолжает писать в синем блокноте еще несколько минут, после чего закрывает его и снимает очки.

- Александр, - начинает она, делая после моего имени какую-то драматичную паузу. От этого мне еще больше становится не по себе. – Какое-то время тебе придется пожить в приюте. Это очень хорошее место, там много детей, таких же, как ты. Есть кто-то младше, кто-то постарше, и среди них ты обязательно найдешь себе друзей.

- А Роб там тоже будет? – наивно спрашиваю я, хотя ответ на этот вопрос уже давно знаю. Не раз слышал из разговоров врачей, как им жаль меня, восьмилетнего мальчишку, разом лишившегося всей семьи. Оставленная кем-то газета в коридоре очень быстро попала ко мне в руки, а потом перекочевала в мусорное ведро. Я оставил себе только одну страницу, ту самую, на которой была небольшая статья об аварии, в которую я попал. Там нет особых подробностей, лишь сухие факты – плохая видимость, случайность, летальный исход.

- Он… не сможет сейчас туда пойти, - немного замявшись, отвечает женщина.

- Потому что он умер? – задаю я очередной вопрос.

- Потому что он умер, - кивает она. Лицо брюнетки принимает скорбное выражение, и она, отложив блокнот в сторону, подходит ко мне. Опустившись на корточки, она берет мои руки в свои и пристально смотрит в глаза. – В жизни случается много страшных вещей. Каждый из нас хоть раз терял кого-нибудь, это неизбежно. Но ты должен знать, что там, высоко в небе, существует место, которое называется Рай. Туда попадают все умершие люди, включая твоего брата. Там есть детские площадки, и можно целый день смотреть телевизор. Как бы тебе не было грустно и тяжело, помни, что Робу сейчас хорошо. И что он всегда будет рядом с тобой, пока ты будешь его помнить.

Будучи ребенком, я не особо разбирался в смерти и потери близких. Мне было грустно от того, что я не увижу Роба, но я упорно верил в то, что в скором времени моему брату надоест в этом Раю, и он вернется за мной. Может быть, заберет меня с собой в этот самый Рай, который казался мне действительно волшебным местом.

Но время шло, и я так и жил в приюте, который, на самом деле, был не так уж и плох. По крайней мере, никто не кричал на меня, не запрещал просить добавку и я мог заниматься всем, чем захотел. Правда, мой более менее оптимистичный настрой куда-то испарился, когда спустя несколько месяцев мне было позволено «повидаться с семьей». Я и не предполагал, что вместо знакомых лиц увижу серые могильные плиты, на которых выгравированы имена и даты. Холодный камень выглядит пугающим, поэтому я почти тут же прошусь обратно в приют. На кладбище я не приходил вплоть до своего четырнадцатилетия.

Видимо, я снова унесся куда-то в свои мысли, раз не заметил, как кот подошел ко мне и начал тереться своей мохнатой мордой о мою ногу. Рука машинально потянулась к его голове, и животное тихо заурчало, набираясь смелости и пытаясь забраться мне на колени. К такому контакту я не готов, так что пытаюсь отпихнуть кота от себя, но тот вдруг начинает громко мяукать, грозясь привлечь внимание жителей отеля.

- Заткни ты его, - шипит откуда-то Фред. – Прижмись к стене!

Лишь только услышав, как кто-то, недовольно ворча, пытается открыть окно, чтобы выглянуть на улицу, я хватаю орущего кота на руки и отодвигаюсь к стене, пытаясь с ней слиться. Довольное животное тут же умолкает, а где-то слева появляется голова мужчины. Он всматривается в мусорные баки, наверняка думая, что помешавший его сну зверь гуляет именно там, а я начинаю считать секунды, молясь, чтобы мужик не вздумал поворачивать голову. Иначе он с легкостью заметит меня, начнет возмущаться, полицию еще вызовет. К счастью, он быстро удаляется обратно в свой номер, и я свободно выдыхаю.

- Я нашел их, - тут же материализуется рядом со мной Фред, из-за чего от неожиданности я роняю кота. Тот громко фыркает, но уходить никуда не собирается. – Номер в самом углу. Сидят там, обсуждают что-то. Мне кажется, я уловил такую фразу… Сейчас, как он там говорил? А, вот: «Я уже нашел нужных людей, так что через пару дней все закончится». Интересно, о чем это Аддерли говорил?

- Сам как думаешь? – мрачно спрашиваю я, понимая, что мои догадки, к несчастью, оказались верны. Надо же, а ведь этому человеку я доверял почти как лучшему другу. Хотя почему почти? Я считал его не только коллегой по работе, но и приятелем, с которым можно поговорить на разные темы или сходить вместе в бар выпить. Правда, не особо и часто мы общались. И не ходили вместе никуда дальше парковки. Странные у меня понятия о дружбе какие-то. Может, для Аддерли я всегда был просто начальником?

- И что будем делать? – интересуется Фред, пожимая плечами. – Вломимся к ним в номер с криком: «Я знаю, что вы делали прошлым летом!»? Или нет, давай подопрем дверь мусорным баком. Или нет, я знаю!