***

Луи проснулся от тихого нерешительного стука в дверь, обнаружив себя лежащим на обнаженной груди Принца, который размеренно дышал, пребывая во сне, все еще обнимая его за плечи и касаясь губами лба, будто боясь, что эта ночь станет для них не только первой, но и последней.

Воспоминания обрывками всплывали в голове Омеги, из-за чего он улыбнулся и прижался к мужчине сильнее, чувствуя небывалую легкость, будто оборвал все нити, что связывали его с прошлым, которое отягощало пребывание в Испании, упрекая и зовя вернуться. Сейчас, после столь живой, наполненной любовью и страстью ночи, душа Луи вновь обрела крылья, готова была парить и дарить каждому улыбки и теплые объятия, уверенный, что хватит абсолютно на всех, потому как он был переполнен. Любовь, что раньше плескалась в крошечном блюдечке, сейчас заполняла целый кувшин, из которого лилось через край с желанием быть востребованной.

Стук повторился, после чего последовал тихий щелчок, а в проеме показалась опущенная голова Роны, которая боялась посмотреть вперед, надеясь, что ее заметят — она помнила, что в покои Принца вход был воспрещен, но ей нужен был Луи, которого в остальных комнатах и на территории дома не было.

— Что? — Омега привстал, прикрываясь тонкой шелковой простыней, что спасала от жары и охлаждала разгоряченную кожу.

— Простите, но… Месье Андре отказывается кушать и… Вы нужны ему, — все так же склонив голову, шептала служанка, краснея от запаха секса и смешения двух ароматов в спальне.

— Ему пять месяцев, Рона. Не хочет есть, пусть голодает. Я спущусь тогда, когда посчитаю нужным, в конце концов, он Альфа и должен научиться контролировать свои эмоции.

***

Все семейство с огромной радостью поддержало Принца вернуться к морю спустя год, охваченные приятным волнением и воспоминаниями о вечерах, на которых собиралось искушенное общество, что критиковало и писателей и критиков, иногда совершенно не обосновывая свои мысли и только повторяя одну и ту же фразу. К счастью, таких людей было мало, однако не пригласить их считалось великим невежеством, вот и забавляли они младших девочек своими эмоциями и пьяными рассказами, которые своевременно останавливал Луи, переводя тему на волнующих всех вопрос.

Шарлотта, будучи уже более раскрепощенной в общении, создала клуб на пару с Родригесом, где каждый Омега мог найти способ проявить себя, находя поддержку и сферу деятельности, в которой получал достойную заработную плату и защиту от нападок. Девушка предпочла остаться в Мадриде, отказываясь оставить свое дело, обещая писать Луи каждую неделю и сообщать обо всем, что с ней происходило — Омега не волновался, зная, что Лотти в надежных руках, что мужчина никогда бы не пересек черту, до сих пор не подходя к ней ближе, чем на расстояние вытянутой руки, останавливая от этого и других.

Дейзи и Фиби же были несказанно счастливы наконец избавиться от своих учителей, которые преподавали им теперь еще и музыку, гуманитарные науки и счет, облегченно вздыхая, узнав, что летом им придется изучать только языки, что воспринимали как игру, вживаясь в образы и представляя себя подданными той или иной страны. Андре всегда крутился рядом с ними, бегая из комнаты в комнату, останавливаясь только тогда, когда слышал голоса новых людей, желая познакомиться с ними и впечатлить своими способностями, непонятно щебеча на смешении пяти языков, редко выговаривая слова правильно. Он, будто следуя этикету, вслушивался в важную речь учителя и только после объяснения всех правил начинал свой громогласный поток, облегчая этим задачу девочек, которые со смехом отвлекались и подначивали своего племянника на еще более долгий монолог, за что потом получали от Принца, который следил за их успеваемостью и периодически наказывал, лишая десерта и прогулок у моря.

Отношения Луи и Николаса развивались стремительно и переросли в гармоничный союз, в котором оба чувствовали себя комфортно, наслаждаясь близостью наедине и легким флиртом в обществе, когда Принц стремился сохранить строгость выражения лица, а Омега в это время всячески его выводил из себя, вынуждая ночью высказывать свое недовольство, что непременно перерастало в слияние тел.

Для Луи стало неожиданностью узнать, что мужчина, который вскоре должен был стать правителем, предпочитал находиться под контролем, подчиняться и быть лишенным некоторых движений. Ему нравилось, когда Омега завязывал ему глаза и фиксировал руки у изголовья кровати, седлая его и доводя до оргазма, нашептывая грязные словечки и кусая его до крови, оставляя царапины — Альфа нуждался быть слабым в постели, отдавая роль доминанта Луи, чтобы на утро с новой энергией управлять страной.

Принц все чаще встречался с министрами разных стран, налаживая внешние отношения, готовясь взять на себя обязательства за всю страну и стать ее Королем. Он выказывал расположение к соседям и больше придерживался политики внутреннего развития с теми границами, что уже были у Испании, отказываясь от завоевательных войн, находя их неуместными в нынешнем положении, желая поднять то, что есть, и сделать страну передовой, нацеливаясь на прогресс без потерь жителей.

Сейчас в кабинете, где шторы были предусмотрительно закрыты, спасая представителей нескольких стран от зноя, находились пятеро мужчин, одетых в строгие дорогие костюмы, сосредоточенные на переговорах, которые вели с самого утра, прервавшись на обед и несколько перекуров. Большинство вопросов были решены еще пару часов назад, остальные же были отложены на завтра, дабы каждый обдумал минусы и плюсы, принял правильное решение, которое повлечет за собой немало изменений — обоюдное согласие прозвучало с неким облегчением, стоило только Принцу предложить встретиться на следующий день в восемь утра, когда солнце еще не мучило землю, подданных Испании и гостей столь жаркой страны.

— Сеньор Стайлс, — позвал Николас, терзаемый сомнениями и смутными догадками — в его голове все вставало на свои места, пазл, который до этих пор был разбросан, теперь собрался, являя имя “Гарри”, что в бреду повторял Луи, находясь под действием наркотиков, и которым нарек своего сына, проигнорировав имя покойного супруга.

— Ваше Высочество, — мужчина чуть склонил голову, оставаясь в кабинете, пока другие представители мчались к прохладным источникам и шелковым простыням, что хоть как-то спасали разгоряченные тела.

— Вы… Я должен Вас кое с кем познакомить, — Принц поджал губы, взвешивая принятое решение, альтернативы которому не видел. — Я хотел бы, чтобы Вы посетили мой дом, если Вы не против, разумеется.

— Для меня это будет огромной честью, — опешив, ответил Альфа, стараясь не придавать значения закравшемуся сомнению и чувству тревоги.

***

Русская литература никак не поддавалась чтению, что злило Луи не на шутку, однако он снова и снова пытался осилить хотя бы одно предложение, длиною в абзац, не заглядывая в словарь и подсказки с произношением. До сих пор ему поддались только имя автора, название и первый абзац на французском, после чего все раздражало куда больше, чем приносило удовольствие.

Он обреченно простонал, делая новую пометку в самодельном словарике, понимая, как скуден его лексикон, и выронил грифель от неожиданно разнесшегося по кабинету стуку в дверь, отчего он нахмурился, предполагая, что Николас еще вряд ли вернулся, а никто другой в этом доме не обладал такой силой, чтобы звук удара слышался столь звонко.

— Войдите, — он поправил съехавшее с плеча легкое платье и прикрыл открытые лодыжки, которые оголил ранее, дабы кожа имела доступ к прохладе. Его графин с лимонной водой был наполовину пуст, лед же в нем давно растаял, поддаваясь напору стихии, и даже близость моря не спасала, будто решив испепелить все человечество этим летом.

— Добрый день, — в комнату вошел мужчина, от лицезрения которого глаза Луи в буквальном смысле распахнулись так широко, что начали болеть, что заставило его несколько раз моргнуть, одновременно унимая жжение и пытаясь прогнать галлюцинацию. Однако видение не испарялось и становилось все ярче и отчетливее по мере приближения к креслу напротив софы, в которой устроился сам Омега, ощущая покалывание в кончиках пальцев и подступившую тошноту.