— Ему глубоко на Вас плевать… Но я… я люблю тебя, — Луи чувствовал, как по щекам его текут слезы, как через небольшую щель в окне продувает ветер, отчего руки его вновь стали холодными, хоть и прятались в складках платья. — Не знаю, как смог…
— Луи’, — в комнату вошел Принц, заставив Омегу вздрогнуть и поспешно вытереть лицо. — Все хорошо? С кем Вы разговаривали?
— Ни с кем, — Луи не повернулся, желая остаться нераскрытым в своей чрезмерной чувствительности — он был еще не готов довериться мужчине, насколько искренне тот к нему не относился, Омега продолжал утаивать большую часть своей жизни, как ее прошлое, так и настоящее.
— Простите, если помешал, — он сделал паузу, ощущая напряжение, витавшее в воздухе густой дымкой, что сдабривалось горящим камином, огонь в котором сжигал кислород, оставляя в комнате все меньше и меньше воздуха. И вдруг ему захотелось создать более расслабленную атмосферу — Альфа выключил свет, через пару минут замечая, как плечи Луи расслабились, перестали исходить волны отчуждения, он снова стал прежним, однако до сих пор прижимал руки к животу, медленно водя ладонью по темно-зеленому бархату платья.
— Простите, не стоило мне уходить из-за стола…
— Ничего страшного, сейчас сделали перерыв перед десертом — отец обсуждает с Бернардо политические режимы, Омеги ушли к детям, Амалия играет на фортепьяно, — и только сейчас Луи заметил звуки медленной мелодии, которая проникала сквозь стены приглушенная, но не менее прекрасная. — Я хотел… У меня есть для Вас подарок.
— Ох, не стоило, — Омега повернулся и сделал несколько шагов навстречу, заглядывая прямо в глаза Принца, что казались сейчас темнее ночи за окном — радужка почти не отличалась цветом от зрачка и навевала загадочность, заставляла невольно трепетать от завораживающего страха, который перерастал в благоговение.
— И все же, — мужчина протянул прямоугольный сверток, обтянутый атласом, искренне улыбаясь и наблюдая за тонкими пальчиками, что нерешительно принимали подарок.
— Что это? — Луи провел подушечками по гладкой ткани, замирая в трепете от предвкушения.
— Откройте и увидите.
— Да, хорошо, — Омега послушно опустился на софу и осторожно развернул сверток — перед ним явилась книга в темно-синей тисненной изящным узором обложке, по центру же располагался выгравированный портрет в профиль, его портрет. — Это… — он приглушил невольно вырвавшееся “Ах!” ладошкой, прижимая ее дрожащую к губам, в удивлении смотря на Принца, который еле сдерживал счастливую улыбку, сидя на противоположной софе.
— Раскройте, — мужчина кивнул в сторону книги, сгорая от нетерпения увидеть реакцию Луи на внутренность.
Обложка с хрустом новизны открылась и явила первую страницу, где крупными витиеватыми испанскими буквами было написано: “Луи Томлинсон”, — а ниже: “Повесть «Человек»”. И все было так, как и хотел сам Омега, как он представлял свою первую книгу, о чем вслух мечтал, рассказывая Николасу каждую мелочь каждой странички — какой должна быть заглавная буква первого абзаца главы, какие отступы справа и слева и само оформление — все было идеально, лучше, чем могло бы быть.
Самой же неожиданной оказалась Королевская печать на форзаце, ниже небольшой текст, под которым стояла подпись: “Принц Николас Филипп Хуан II Фердинанд”
— Но… — Луи поднял голову, отрывая взгляд от строк. — Как Вы… Как Вы запомнили все, что я говорил? Как Вам удалось сделать все с такой точностью?
— Я просто внимательно слушаю Вас, Луи’, и стараюсь проникнуться каждым мгновением, проведенным с Вами, — и если его лицо сохраняло хладнокровие в любое другое время, то по неизвестным причинам в присутствии именно этого Омеги Принц терял все навыки, полученные жестким воспитанием, — ему хотелось быть открытым, не таить ничего, что лежало на душе. Так он смягчался во взгляде, улыбался чаще, чем полагалось человеку с его статусом, ощущал трепетное счастье, делая приятное, доставляя радость каждый раз, когда это было возможно — мужчина желал сделать Луи счастливым, избавив его от воспоминаний о прошлом, которые заставляли его лить слезы. — Я осмелился выпустить тираж, с первого января Ваша книга поступит в продажу, если мои знакомые и друзья не выкупят все до этого времени, — он рассмеялся, вспомнив письма, которые с периодичностью в неделю заполоняли его письменный стол, и в каждом был вопрос “Когда?”, — Если Вы не против, разумеется.
— Я… — Луи сидел с раскрытым от удивления ртом, даже не смея предположить ранее, что его повесть выйдет в свет целиком так скоро. — Н-не против…
— Ох, нет, пожалуйста, — Принц пересел на софу рядом с Омегой и сжал его холодную кисть в своих ладонях. — Я чем-то обидел Вас? Почему Вы плачете?
— Нет, — он вытер дорожку слез свободной рукой, снова и снова проклиная поднявшие мятеж гормоны. — Я просто так счастлив, — Луи сдавленно хихикнул и покачал головой, представляя, как, должно быть, он сейчас ужасно выглядит. — Спасибо Вам, это лучшее, что мне когда-либо дарили.
— Надеюсь, мне все-таки удастся превзойти самого себя в будущем.
— Не могу быть уверен, — лукаво подмигнул Луи и снова принялся изучать книгу со всех сторон, теперь не только на ощупь, но и глубоко вдыхая ее “новый” запах, который всегда заставлял сердце стучать быстрее в предвкушении захватывающей сознание и душу истории. — И у меня есть для Вас кое-что, правда, не настолько масштабное…
— Луи’, — Принц покачал головой и отошел к окну, продолжая уже, созерцая ночь. — Не нужно, Вы делаете для меня и так слишком много одним только своим присутствием в моей жизни.
— И все же, — Омега повторил интонацию Николаса, заставляя его улыбнуться и повернуться к нему, уже подошедшему на расстояние одного шага. Луи чуть склонил голову вперед, оставляя взгляд прикованным к лицу Альфы, зная, что свет огня сюда проникает совсем слабо, освещая его со спины, Луи был рад, что покрасневшие глаза его сейчас не видны, а полумрак только выгодно затеняет лицо. Он чуть улыбнулся, занося кисти за шею и доставая золотую цепочку, снимая ее через верх, вытягивая кулон из лифа платья, куда был прикован взгляд мужчины, который непременно бы стал еще темнее, если бы это было возможно. — Вот.
Еще совсем теплый круг с выпуклыми стенками, покрытыми витиеватым объемным узором, оказался в руках Альфы, который ненамеренно облизнул пересохшие губы, пытаясь избавиться от навязчивых картинок в голове, в которых Луи продолжал снимать с себя предметы гардероба. Он открыл створки, внутри которых с одной стороны оказались часы, с другой же крохотный портрет Омеги, выполненный художником с особой точностью, которому удалось передать не только черты лица, но и искорки во взгляде, пусть и на столь маленьком размере бумаге.
— Храните его, тогда я всегда буду рядом, — прошептал Луи на ухо мужчине, преодолев последнее разделяющее их расстояние и сжимая своими тонкими пальцами кулак Альфы, в котором золото будто прожигало кожу. — Обещайте.
— Обещаю, — так же тихо ответил Николас, подаваясь вперед, уже протягивая свободную кисть, чтобы коснуться щеки Омеги и притянуть его к себе для поцелуя, о котором он мечтал с первого дня их знакомства, однако Луи выскользнул из его рук и убежал из комнаты, да так легко, словно и не носил под сердцем ребенка и оставался невинным Омежкой, смутившимся близостью. Он покинул комнату, прихватив с собой подаренную книгу и трепещущее в нежном волнении сердце Принца.
* Авторство принадлежит LotteStyles
========== Глава 4. ==========
“И — гроба нет! Разлуки — нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть — на свадебный обед,
Я — жизнь, пришедшая на ужин”
Марина Цветаева “Всё повторяю первый стих…”
Ирэн чувствовала холод стены своей спиной, где ленты корсета были уже разорваны, пока горячее тело Гарри прижимало ее, создавая резкий контраст. Его сильные пальцы были повсюду, а яростные поцелуи пускали по коже рой мурашек.
Они медленно передвигались к большой кровати, устланной белоснежными простынями — Гарри вел Ирэн, так как сама она вряд ли могла в этот момент осознавать себя в пространстве. Страсть поглотила ее, их, и оба сейчас пребывали в мире, где не существует ничего другого, кроме их тел, тел, поглощенных желанием. Она чувствовала, как его возбужденный член сквозь ткань штанов упирался ей в лобок, и от этой близости внутри нее все сжималось, посылая горячие волны жажды.
