Он не смог отложить перо и в поезде, который нес его в Мадрид, в частном вагоне, выделенном специально для него, с изысканной обстановкой и удобной мебелью, позже Луи узнал, что принадлежал он самому Принцу Фердинанду, который в эту субботу устраивал прием в своем загородном поместье, куда Луи был приглашен письмом, написанным не помощником, а самим Николасом, запечатан же конверт был королевским оттиском поверх воска с изображением Испанского герба.

Все внутри Луи трепетало от восторга и уровня власти мужчины, который оказался покорен им на огромном расстоянии через слова, сложенные в летящие строки предложений, ласкающие слух, иногда вырывающиеся своей неожиданной экспрессией и кричащим слогом. Луи был многогранен даже в этом, заставляя мужчину, будущего правителя быстро развивающейся страны, созывать лучших мастеров для оформления пространства его поместья, дабы впечатлить Омегу и только его, наплевав на министров и гостей, приглашенных отцом.

Не только он готовился несколько последних дней, но и Луи, который в съемных апартаментах (на свои деньги) намывал руки и ногти, избавлялся от мозолей на ладонях, приводил в порядок каждую часть тела, но как бы он не старался втянуть живот, стоя у зеркала боком, тот не становился меньше, а только рос с каждым часом, как казалось Омеге, что злило его и вынуждало выбирать не те наряды, в которых он хотел бы предстать пред Принцем. Но и те, что подобрали ему в Мадриде, оказались поистине прекрасными и достойными, и теперь они не были откровенно черными — в некоторых местах проскальзывали светлые оттенки, будто случайно разрез верхней юбки открывался, показывая нежные пастельные тона шелка и атласа, а туфельки непременно были молочные под цвет новых, сшитых на заказ, мантилей.

Этот вечер настал так же неожиданно, как и появились густые черные тучи над еще теплой столицей, которая целый день прогревалась лучами солнца, — карета доставила Луи до прекрасного места, спрятанного среди множества зелени, что благоухала и отдавала свой аромат в предгрозовые минуты.

Поместье уже было полно гостей, тут и там раздавался смех и восклицания, сменяющиеся задорным шепотом и сдержанными разъяснениями, Луи прибыл одним из последних не просто так, а чтобы подлить масла в огонь, потому что не дал точного ответа и был крайне таинственным, заставляя Альфу сходить с ума от неизвестности и неопределенности до тех самых пор, пока изящная ножка Луи не ступила на выложенную отесанным камнем дорожку.

Он двигался медленно, не заботясь о том, что вуаль раскроется, ведь сегодня она была сцеплена ассиметрично на груди брошью, подаренной Гарри, которая делала его образ на несколько тысяч песет дороже. Любой бы понял, что на деньги, заработанные писательством, невозможно приобрести столь прекрасную вещицу, из чего следовало — кто-то ее подарил, а значит, готов был выложить полсостояния и только ради того, чтобы порадовать Луи.

— Луи’, — ему навстречу из открытых дверей поместья, откуда доносилась музыка и падал приглушенный свет, вышел Принц, идущий настолько быстро, насколько позволял этикет. Он выглядел сдержанно счастливым, всякий раз поджимая губы, чтобы скрыть рвущуюся наружу улыбку и не выдать своего волнения по поводу того, что Омега мог бы не приехать. — Вы обворожительны, — на выдохе произнес он, как только оказался достаточно близко.

— Николас, — Луи присел в поклоне, чуть опустив голову, но не взгляд, которым держал внимание мужчины, подавая ему кисть для приветственного поцелуя, где на оголенном запястье переливался обруч камней, играя бликами в тусклом свете фонарей под стать лебедю на груди.

— Я рад, что вы все-таки смогли посетить нашу скромную встречу… — его прервал тихий игривый смешок, что был призван опровергнуть слова, которые имели бы смысл, если бы неподалеку не прогуливались высокопоставленные персоны со своими Омегами или же в компании друг друга. И Принц не смог сдержать улыбки, завороженный лазурными искорками глаз и изгибом чувственных губ, — Мы… кхм… Все жаждут познакомиться с Вами, Вы не окажете мне честь быть тем, кто представит Вас гостям?

— Ох, дорогой Николас, я буду счастлив, если это сделаете Вы, к тому же я перестану волноваться, если рядом будет столь уверенный в себе Альфа, — по произведениям Луи, мужчина знал, что тот не разбрасывается этим титулом и что он значит для него намного больше, чем пресловутое “Принц”, потому как звания Альфы достоин в его глазах был не каждый, рожденный им, что, несомненно, подогревало в самом Николасе огонь самоуважения, усиливая желание оправдать доверие.

Каждый человек, присутствующий здесь, имел какую-то отличительную черту, не всегда приятную, но такую, что западала в память, это мог быть с первых слов узнаваемый характер или особенность во внешнем виде, небольшая изюминка наблюдалась в любом присутствующем, вдохновляя Луи на новые образы, которые уже крутились в голове, требуя к ним внимания.

В течение часа они с Принцем обходили группы людей, одни из которых просто стояли с бокалами шампанского, другие же расположились на мягких диванах в широкой гостиной, иные играли в покер, отложив его на некоторое время, пока с неизменными улыбками восхищались тем или иным произведением. И, казалось, каждый в этом огромном поместье принял Луи как родного, как дальнего родственника, наконец, вернувшегося в отчий дом, что не могло не радовать Омегу, который уже и позабыл о том, какого это — быть в центре внимания, однако сейчас это было иначе: его уважали за талант, а не проявляли знаки внимания только из-за хорошенькой внешности. Луи был горд собой, желая добиться еще больших результатов, решив взяться за изучение новых языков с завтрашнего утра, что должно было открыть ему границы непонимания между культурами, пропитаться каждой страной, их историей и традициями, ему захотелось познать так много, что в груди невольно защемило от предвкушения, а на глаза навернулись слезы. Он ненавидел гормоны и все, что они с ним делали.

— Николас, можем мы сделать перерыв? — Луи неосознанно положил руку на живот, чувствуя легкую усталость и тяжесть в ногах.

— Да, разумеется. Вы хотите уединения? — участливо спросил мужчина, ведя Омегу в правую часть здания. — Есть небольшая комната, там сейчас спокойно, Вас никто не потревожит.

— Благодарю, — он закусил губу от обиды, что внезапно прожгла его, от ненависти, адресованной Гарри Стайлсу, который напоминал о себе чуть ли не каждую минуту через ребенка, который будто чувствовал нежелание его своим родителем.

— Мне… Простите, если лезу не в свое дело, но не могу не сказать. Я искренне сочувствую Вашей утрате, думаю, что Ваш супруг был самым счастливым человеком, раз ему довелось разделить с Вами часть своей пусть и недолгой жизни, — на этих словах Альфа поклонился головой и вышел, оставляя Луи одного в комнате с роялем, камином и несколькими диванчиками.

***

Через полчаса, в которые Луи успел перекусить принесенной служанкой едой на круглом серебряном подносе, привести себя в порядок и отдохнуть от долгой ходьбы, к нему ворвалась, точно ураган, женщина с черными, как само ночное небо, локонами, струящимися по ее плечам естественными завитками.

— Луи’! — они знакомились некоторое время назад, однако тогда Арселия не смогла сказать и слова из-за толков своего мужа, который оказался чрезвычайно энергичен. — Прошу Вас! Скажите мне, чем закончится Ваша повесть! — она бы кинулась Омеге в ноги, судя по тому порыву, с которым села подле него, умоляя взглядом и сжатыми ладонями в своих.

— Но, Арселия, как я могу? — засмеялся Луи, наслаждаясь заинтересованностью женщины. — Это тайна, но не переживайте, скоро я закончу ее, и тогда Вы сможете прочесть полное издание.

— Только не обманывайте меня! Я так жду этого! — она встала и потянула Луи за собой ко всем, решив, что достаточно ему прятаться и пора бы уже дать насладиться его компанией остальным.

Так и случилось, разговоры стали более размеренными, на коленях у многих стояли тарелки со всевозможными маленьких порций морскими закусками, в руках же были бокалы, полные вина или шампанского. Все расслабились и вели непринужденные беседы с рядом сидящими, в редких случаях удивленно восклицая, сразу же извиняясь после. Атмосфера была медленно-текучая, словно воздух превратился в густое облако, состоящее из дурманящих средств, и, возможно, всему виной был легкий дождь, проникающий внутрь своей прохладой через открытые двери, что вели на террасу, а далее в сад. Противоречие не вызывало ни у кого вопросов; в дальнем углу, где рядом с Принцем расположились министры обороны и внешней политики, решались насущные вопросы, и, судя по выражению лица Наколаса, он был не доволен, но стоило в залу войти Луи, которого беззастенчиво тянули за руку, мужчина оживился и перевел все внимание на вошедших.