Путь до Барселоны оказался длительным, полные вагоны потных, страдающих солдат, корабль, который трясло так, словно за ними по пятам гнался Левиафан — все это было ужасно. И еще хуже для беременного Омеги, который только и думал, что после этого ребенку точно не выжить. Луи было противно носить под сердцем семя Гарри Стайлса, и он хотел избавиться от лишнего груза, который так затруднял передвижения.
Но сам город искупил все! Его деньги, как оказалось, имели еще большую цену, чем он ожидал, и потому Луи с Роной решили передохнуть один день от дороги в роскошном отеле, с которого открывался вид на весь город и на море, которое теперь было таким спокойным, словно вчера и вовсе не штормило.
И, как Луи и хотел, они в первый же день пошли в ресторан, чтоб после долгой разлуки встретиться с изящной пищей. Сложно передать, какое блаженство испытывал Омега, когда вкушал устрицы и суп из морепродуктов, запивая это все разбавленным вином, которое было призвано ускорить выкидыш. Несмотря на протесты Роны, он усадил ее напротив себя и сказал заказывать все, чего ей пожелается.
На десерт были поданы эклеры и шоколадный мусс. Луи с воистину мещанским удовольствием поглощал все это, и когда почувствовал насыщение, то попросил еще чаю, чтоб наполнить желудок теплой жидкостью. Впервые за длительное время он, не смотря на счет, расплатился и оставил щедрые чаевые, после чего в который раз подумал, каким был глупцом, что не уехал раньше. Все те страдания и лишения, которые он пережил, не были отплачены даже простой благодарностью за ужин, а здесь он сразу же вкусил жизни известного и подающего надежды литератора.
Вдобавок вечером его пригласил в оперу сам министр образования, который был ярым фанатом его прозы и поэзии, потому сразу после обеда они с Роной отправились в известный на всю Европу Дом моды, чтобы присмотреть подходящую одежду.
Держась под руку, они прогулочным шагом двигались в выбранном направлении, отказавшись от повозок, решив насладиться красотой города, его кружевными, казалось, игрушечными зданиями, у каждого из которых была своя история, захватывающая дух — Луи не знал их, но масштабность прогресса и равнения на остальные индустриальные столицы Европы была видна невооруженным взглядом. К тому же здесь не было пресловутого пуританства, которое все пытались возродить в высших кругах взрослые Омеги, ссылаясь на падение нравов, Луи же видел в этом одно только лицемерие.
Архитектура Испании переживала новый колоссальный виток развития, на что не оказывало давление узколобое правительство, чувствовалось влияние разных направлений, как и в политике, которая, судя по широким улыбкам на лицах жителей от мала до велика, интересовала всех как один из способов развлечений.
Они не смогли пройти мимо Церкви Санта-Мария-дель-Мар, которую до сих пор Луи видел лишь на картинах, описание же, что он читал в одной из книг, не отражало все действительное великолепие, и пусть его венчание проходило в Соборе Парижской Богоматери, который не напрасно считался визитной карточкой Франции, эта Церковь заставляла все внутренности трепетать, а на глазах невольно выступали слезы. Луи чувствовал свободу, входя в резной портал под высокий свод, где внутри царил таинственный полумрак, он действовал по своей воле, решив посетить это место, не поддаваясь велению матери или же Авелин, которые своими наставлениями только усугубляли и портили настрой, сейчас же, завороженный игрой бликов, что падали от искусно выполненных витражей, Омега снова поверил в величие Бога и его помощь, вдохновляясь мощью и безграничной энергией, которые заполняли здесь каждый уголок.
Такими темпами они добрались до Дома моды только к шести вечера, где их встретила женщина с приветливой улыбкой и изящным движением рук, которые указывали на пространство, выполненное в неизвестном Луи стиле — он так удивился, увидев простоту и одновременную элегантность в мебели и обоях, линии которых будто перетекали друг в друга, создавая единую композицию, и словно другой мир открылся для Омеги — современный, без вычурности и пускания пыли в глаза.
— Добро пожаловать, милые, располагайтесь на кушетке, сейчас Вам подадут дивный напиток, — женщина скрылась за тюлем, который прятал проход в другую комнату, возвращаясь буквально через пару минут, за которые и Луи, и Рона успели устроиться на небольшом диванчике без спинки в ожидании продолжения.
Владелица сего заведения была мила на лицо, хоть редкие морщины и выдавали ее возраст, однако стройность тела и приятный аромат заставляли закрыть глаза на маленькие недостатки; в особенности улыбка и горящий взгляд привлекали внимание, а открытость в общении обезоруживала.
— Вы собираетесь сегодня в оперу, не так ли? — она присела на соседнее кресло, которое располагалась достаточно близко, чтобы женщина смогла положить ладонь на колено Луи.
— Да, мы приглашены министром образования, — ответил Омега таким тоном, будто это происходило каждый день и ничего для него не значило.
— Самим Мигелем Гарсиа?! Да Вы, должно быть, шутите! В его ложу выстроилась очередь еще два месяца назад! — женщина удивилась так сильно, что глаза ее округлились до невероятных размеров, а руки взлетали, словно не подвластные ей и только эмоциям. — Ох! Я должна найти для Вас лучшие платья!
— Ваши напитки, — в комнату вошел миловидный паренек лет пятнадцати, одетый подобно Владиславу, которого невольно вспомнил Луи при виде Омеги в легкой полупрозрачной рубашке и тонких брюках, щиколотки же его были открыты и привлекали внимание не меньше ярких, почти черных глаз.
— Благодарю, — Луи принял свой бокал с бордовой жидкостью, заполненной разнообразными дольками от лайма до клубники, пахло же изумительно, что призывало немедля попробовать, а долгая прогулка изрядно подсушила горло. Рона вторила Омеге, будто являясь его тенью, зеркаля его действия и слова, но более робко и нерешительно.
— Это наш знаменитый Сангрия! Попробовав раз, Вы не сможете не попросить рецепт, но приготовить его должным образом могут только коренные испанцы, — женщина немного подуспокоилась, выпивая половину своего бокала, в то время как Луи радовался новой порции слабого алкоголя. — Есть какие-то пожелания, предпочтения в нарядах?
— Да, дело в том, что мой супруг скончался некоторое время назад, и я нахожусь в трауре, однако не хочу, чтобы это выглядело так, будто я похоронил и себя.
— О, я прекрасно Вас понимаю… Простите, я совсем забыла представиться и спросить Ваше имя! Я Пеппи, — она протянула кисть, на что Луи поджал губы, вспомнив свои измученные работой руки.
— Луи’, — Омега кивнул в ответ, обхватив бокал обеими ладонями, что совершенно не расстроило женщину, привыкшую к странностям местных жителей. — А это Рона, она не очень разговорчива.
— Ничего страшного. Так вот что я Вам скажу, Луи’, черный бывает как траурным, так и праздничным, и все дело в подаче, пусть думают, что Вы отдаете дань погибшему мужу, но когда они подойдут к Вам ближе, увидят всю прелесть…
— Да, и еще, нужно скрыть живот, — он отодвинул накидку, отделанную мехом по краям, открывая свою беременность.
— Сделаем, какой у Вас срок? Не больше трех месяцев, я полагаю, — Пеппи уже встала и направилась на второй этаж, жестом приглашая следовать за ней.
— Пятый, но это не имеет значения.
Да, живот Луи был слишком маленьким для его срока, как правильно заметила владелица Дома, на истечение пятого месяца выпуклость можно было обхватить двумя ладошками, однако проблем Омеге она доставляла больше — он часто ощущал тяжесть и дискомфорт, хотел спать после даже легкого перекуса, что категорически отвергал и изо всех сил бодрствовал, занимая себя разными делами. Он много двигался, будто в отместку, злясь на свою неуклюжесть и отечность еще не так давно прекрасных ножек. Единственное, что его успокаивало, так это то, что осталось недолго — ребенок в ближайшее время либо умрет внутри, либо родится недоношенным через несколько месяцев.
— У меня есть несколько подходящих вариантов, Вы знакомы с Ампиром? Эти платья были популярны пятьдесят лет назад, но я кое-что изменила, добавила более жесткую спинку и кружева в плечах, ткань на животе же остается свободной, получается, что корсет не давит на ребенка. Однако при этом фигура сохраняется стройной за счет… — Пеппи, которая все время блуждала среди вывешенных на манекенах платьев наконец вернулась с широкой улыбкой на губах. — У меня есть то, что Вам нужно.
