— Да… я… мне нужно собрать вещи, я полагаю, — уголки его губ грустно дернулись вверх, глаза наполнились слезами — ему было страшно оставаться без защиты Альфы, без его всевластия и уверенности, теперь он должен был стать опорой и для себя, и для беременной слабой женщины.
— Луи’, я постараюсь вернуться раньше, как только смогу, — он привлек к себе Омегу, вынуждая его встать, и обнял, вдыхая любимый аромат. — А сейчас ты должен выбрать только самое необходимое…
— Несколько вещей есть в квартире Джонатана… — пытаясь не всхлипнуть, обреченно сказал Луи, цепляясь пальчиками за рубашку мужчины.
— Я велю подать карету, но после возвращайся сюда, чтобы я смог организовать твою поездку.
♡ ♡ ♡
Иногда обещания оказываются пустыми, они не имеют возможности быть выполненными в силу внешних обстоятельств, не поддающихся человеку, который искренне, всей душой старался выполнить данное слово, сделать все так, как и было обговорено, однако что угодно может пойти не так, разрушая план действий.
Так и с Луи случилось непредвиденное — ближе к дому он почувствовал головокружение и жар во всем теле, который не был связан с погодой, также его беспокоило непреодолимое желание оказаться заполненным, его дырочка истекала смазкой, которая тонкой струйкой огибала ягодицы и бедра. Он еле успел добраться до комнаты, почувствовав жжение и зуд, что не давали сосредоточиться на воображаемом списке дел, который стоял перед глазами с несколькими пунктами нужных вещей.
Период длился два дня слез и отчаянных попыток выбраться из-под мокрого, неприятно пахнущего тела мужа, который брал и брал, вылизывал, наслаждаясь ароматом и вкусом смазки, ощущая себя королем мира, ведь его супруг должен был связаться именно с ним. Однако за долгие сорок часов Луи не испытал ни одного оргазма, находясь на грани срыва, истерики, крича и брыкаясь из последних сил, зовя Гарри, проклиная желание, которое не удовлетворялось, а только усиливалось, изнемогая его, позволяя проваливаться в бессознательное состояние, пока Джонатан вдалбливался в обездвиженное тело, думая, что это он, такой восхитительный любовник, довел Омегу до обморока от переизбытка ощущений.
Луи очнулся под вечер, ощущая боль во всем теле и тошноту от содеянного, брезгливость к своему телу, как и в первую брачную ночь, когда в нем находилась сперма двух мужчин — он был противен сам себе, натирая кожу жесткой мочалкой, выплакивая слезы бессилия и унижения. Он помнил, что сцепка все-таки случилась и продлилась около десяти минут, после чего Джонатан удовлетворенно упал на кровать и провалился в глубокий сон, думая, что этого будет достаточно для зачатия, оставляя Луи, наконец, в покое. Ему было плевать на запах другого Альфы, с которым Луи вернулся домой, ведь его собственный был настолько сильным, что затмевал остальные, но ощущение присутствия Гарри, как третьего в постели, не покидало Омегу на протяжении всех актов, которые длились с большими перерывами, в которые он пытался выбраться из супружеского ложа и только обреченно падал лицом на подушку, будучи не в силах подняться.
Его ноги дрожали, отчего Луи передвигался медленно, ища в своей комнате вещи, которые должен был собрать еще два дня назад, руки не поддавались и не могли затянуть ленты на платье достаточно сильно — Омега плакал снова и снова, ненавидя себя за содеянное, кляня ненужные безделушки, которые казались основными, что понадобятся в отдаленном месте от Парижа. И тем не менее ему удалось одеться подобающе в плотное закрытое платье и, прихватив чемоданчик, нанять извозчика, который довез его до замка Гарри Стайлса.
Луи ступал осторожно, испытывая боль в каждой части тела, будто его били продолжительное время, он преодолел большой холл, спросив у Кристофа, где находится Гарри, после отправляясь к нему в кабинет, стуча в дверь слабо, нерешительно, сжимая ручку увесистой поклажи, пытаясь успокоиться и совладать с эмоциями.
— Войдите, — раздался голос Альфы, отчего по позвоночнику Луи пробежались мурашки страха неизвестности, однако он вошел, надеясь на лучшее, на спасение.
— Месье, добрый вечер, — он сглотнул, переступая порог и прикрывая за собой дверь. — Я взял все, что было необ…
— Где ты был, Луи’? Ты заставил меня волно… — прежде ища что-то на полках шкафа, Гарри развернулся лицом к Омеге, почувствовав чужой запах в своем кабинете. — Ты… — его глаза распахнулись в ужасе и налились кровью, челюсть сжалась, когда он увидел буквально оттраханного мальчика, смотрящего на него пустым взглядом. — Ты провел свой период с Джонатаном? Твою мать! Луи’! Какого черта? — он швырнул книгу на стол, отчего бумаги на нем разлетелись в стороны, а чашка опрокинулась, разливая полупрозрачную жидкость на ковер. — Ты обещал мне! Обещал не отдаваться никому во время течки!
— Я не успел вернуться, — пронеслось в голове Омеги, однако сказать этого он не мог — в горле пересохло, а осознание совершенного било по гордости так же сильно, как и слова мужчины, который метался по комнате в гневе.
— Ты чертова шлюха! Что, было сложно исполнить обещанное? Да дело не в том, что ты провел свою течку не со мной, а в том, что ты сделал это с кем-то другим! Лучше бы ты перенес ее один! Слышишь?!
Картинки движения кресла по паркету, которое не успело закрыть дверь полностью, а слабые руки не могли надавливать достаточно, чтобы скорее перекрыть доступ супруга в спальню, всплывали из памяти, вставая перед пеленою слез в глазах. Его отчитывали, будто он содеял непростительный грех, будто лишил кого-то жизни, и, судя по всему, этим кто-то был Гарри.
Луи пытался выдавить из себя хоть слово, но мужчине не нужны были его оправдания, как и ему самому, смешанному с грязью вновь тем, в ком он искал утешение, от кого надеялся получить успокоение и подтверждение своей сохранившейся невинности и чистоты. Но не случилось ничего, что могло бы огородить его от мыслей, разъедающих все органы, всю душу, все его существо — Луи хотел оказаться мертвым, как и под Джонатоном, который забрызгивал своим семем его поясницу и попу, чувствуя сейчас себя в тысячи раз хуже, будто Гарри разочаровался в нем, будто обманулся в своих ожиданиях.
Омега не мог слушать больше, а слова презрения и ненависти не переставали литься из уст Альфы, обезумевшего в своем горе, скорби по мальчику, который должен был принадлежать только ему, который должен был выносить его ребенка.
Тихий шелест юбки — Луи развернулся, напоследок вздернув подбородок, сглотнув обиду и одарив мужчину отсутствующим взглядом, и проследовал к выходу, прося Кристофа подать карету с извозчиком, ведь он решил сделать безнадежный шаг в пустоту, туда, где его ждала женщина, единственная, кто по-настоящему любила его, со всеми недостатками и изъянами, которая видела его во всех проявлениях, в любых эмоциях и без них. Авелин оказалась той, в ком Луи увидел надежду, ведь он был ей нужен, несмотря на несовершенства и пороки.
Омега ждал на улице, не желая возвращаться внутрь, в стены, где все было пропитано горестью и разочарованием.
Он сделал этот шаг в пропасть, легко разведя руки в стороны, как лебедь крылья, покоящийся у него на груди, словно напоминание о той нежности, которой одарил его Гарри.
Только бы не оглянуться. Только бы не испариться во тьме.
Конец первой части.
========== Часть Вторая. Глава 1. ==========
***
Я твою боль возьму и понесу в другие дали,
Я твою боль возьму и утоплю в первые росы,
А ты будь вечен, убей меня, и сам умри от боли.
Вокруг лишь ложь и пепел, и твои розы
Тоже ложь и тлен. Оставь себе, я не нуждаюсь,
Ведь в них уже не то, не так, в них только униженье,
В них нет тебя. Оставь себе, я не нуждаюсь
Больше в твоей крови. Мы были созданы для повиновенья.
Нас Бог задумал так — я не прошу, я не умею,
Оставь себя: я взять могу всю боль и понести.
Но жить в дурмане, в сказке — нет, не смею.
Я ухожу, а ты — лети!
Луи, пока коротал время до отправления поезда, зашел в вокзальное кафе и заказал себе зеленого чая, который зачастую имел успокаивающее свойства. Час, оставшийся до отправления, прошел быстро, но тянулся медленно; Омега поменял чек, который ему дали за печать стихотворений и который он хотел было оставить себе, чтобы помнить, чего он стоит, но теперь все резко обесценилось, и он решил, что тщеславие не имеет никакой цены.
