Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Девлет с наслаждением опустился на мягкие подушки и поблагодарил Аллаха. Он не забыл, что у татар издавна уважительно относились к еде. Запрещалось выбрасывать на землю даже маленький кусочек или ругать кушанье. Оно всегда рассматривалось как благодать Аллаха. Мать часто цитировала строки Корана: «Верующие! Ешьте из тех благих снедей, какими мы наделяем вас, и благодарите Бога, если вы ему поклоняетесь. Он запретил вам в пищу мертвечину, кровь, свинину и то, что было заколото с именем других, а не Аллаха».

Омыв руки из сосуда, заботливо поднесенного служанкой, Девлет принялся за еду. Он брал всего понемногу и ел с большим аппетитом. Сахиб лукаво посматривал на племянника своими хитрыми глазами, и это раздражало и пугало юношу.

– После обеда я покажу тебе комнату, приготовленную для сна, – сказал он. Однако Девлет покачал головой:

– Я хотел бы прогуляться по окрестностям. Сон никуда от меня не уйдет, впереди целая ночь. Я соскучился по родной земле, дядя.

Сахиб наклонил голову:

– Что ж, это хорошая идея. Хочешь – тебе снарядят лучшего коня, и ты прокатишься за ворота.

Юноша согласился. Ему хотелось продемонстрировать свое искусство наездника.

– Тебе снарядят Булата, – продолжал Сахиб. – Хороший конь, немного с норовом, но тебя же учили верховой езде лучшие наездники Стамбула…

Ноздри Девлета дрогнули. Он подумал, что дядя всегда будет радоваться любым его промахам.

– Ты прав, – произнес он. – Булат так Булат.

Сахиб щелкнул пальцами и приказал подошедшему к нему капы-кулу:

– Приготовьте коня для моего племянника.

Послушный раб исчез, как призрак, и Девлет, ополоснув руки, поднялся, ощущая приятную тяжесть в животе. О Аллах, как же вкусны блюда его родной земли!

– Слуги этого дворца довольно исполнительны, – пояснил Сахиб Гирей, выходя с племянником во двор, – видишь, вот и Булат. Как он тебе?

Юноша потрепал коня по мускулистой шее, тонкие пальцы пробежали по гладкой, как шелк, шерсти. Конь, словно почувствовав в нем прекрасного наездника, потянулся губами к руке Девлета.

И без того узкие глаза дяди стали еще уже, как щелочки.

– Смотри-ка, признал тебя, бродяга, – усмехнулся он в черные с рыжинкой усы. – Поезжай, прокатись.

– Подождите минуту, – обратился юноша к конюху, переминавшемуся с ноги на ногу в ожидании приказания. – Я сейчас выйду.

Провожаемый внимательным взглядом черных узких глаз родственника, он быстро вбежал во дворец, в отведенные ему покои, и достал из-под многочисленных тюков с одеждой небольшую кожаную сумку. Посмотрев внутрь, Девлет улыбнулся и направился к тому месту, где его ожидал конь. Сахиба он не увидел. Чернявый конюх передал ему поводья и напутствовал:

– Добрый конь Булат. Только будь настороже, господин. Иногда он норов свой выставляет, скинуть может.

Девлет кивнул, показывая, что понял его, вскочил в седло, натянул поводья – и Булат понесся за ворота дворца, выбежал на белую каменистую дорогу и, перейдя в галоп, вынес юношу на небольшой каменный холм. Он остановил коня и осмотрелся по сторонам. У холма каменистая дорога раздваивалась, будто река, на два рукава. Одна вела в горы, к пещерам, которыми его пугали в детстве. Другая спускалась в бескрайнюю степь, серую от полыни, издававшей терпкий пьянящий запах. Юноша нахмурил точеные, как у восточной красавицы, брови, и погрузился в свои мысли. Из задумчивости его вывел хриплый голос, показавшийся знакомым:

– Думаешь, куда путь держать?

Молодой татарин оглянулся и увидел невысокого дервиша неопределенного возраста, в рваном полосатом халате и засаленной чалме. Почти черные от загара кисти рук цепко ухватили Булата за повод. Девлет встречал дервишей – обычных нищих – еще в детстве и слышал от матери, что они обладают даром ясновидения и могут предсказывать будущее. В Крыму простые люди любили их, всегда приглашали за стол, выставляя обильные яства, и с удовольствием слушали, как дервиши клеймили султанов, ханов и беев и с восторгом вспоминали былые времена, когда, по их мнению, на земле царили мир и равноправие. Девлет открыл кожаную сумку, покопался в ней и, вытащив монету, протянул ее нищему:

– Держи!

Тот равнодушно взял ее двумя пальцами и поклонился со смешком:

– Благодарить тебя не буду. Богатства несметные у тебя, а ты нищему копейки подаешь.

– Прости, что есть, – отозвался Девлет, – в следующий раз, если встретимся, дам больше.

– А мы не встретимся. – Дервиш провел рукой по потному лицу. – По разным дорожкам пойдем. Как сейчас. Тебе лучше к пещерам податься, а я в степь спущусь.

– Почему мне лучше скакать к пещерам? – удивился юноша. Дервиш хитро улыбнулся:

– Да потому что груз у тебя ценный, спрятать надо. Степь – она всем ветрам открыта, а то, что у тебя в котомке, в мышиной норе не спрячешь. А в пещерах спрячешь все что угодно.

– Думаешь, нужно прятать? – поинтересовался юноша. – Я сомневаюсь.

– Сомневаться тебе нечего, – бросил нищий, поглаживая усы. – В котомке у тебя то, что терять и дарить нельзя. Потеряешь – не найдешь. Жизнь твоя изменится не в лучшую сторону. Так что раздумывать нечего.

Девлет опалил его взглядом черных жгучих глаз:

– А ты не ошибаешься, бродяга?

Нищий покачал головой:

– Мы не ошибаемся. Станешь ханом – вспомни мои слова. – Он тяжело вздохнул, на большом лбу собрались глубокие морщины. – Тебе бы лучше во дворец не возвращаться… Да только вернешься, я знаю…

– Вернусь, – сказал Девлет. – Мне больше некуда идти. Знаю, что дядя мне не рад, только не боюсь его.

– Может, и правильно, что не боишься. – Дервиш потрепал коня по загривку, и на удивление Девлета Булат не шевельнулся. – Ничего он тебе не сделает… Ну прощай, некогда мне, идти надо, товарищи ждут.

Он поклонился юноше и поплелся вниз, поднимая белую пыль. Несколько минут Девлет смотрел ему вслед, потом пришпорил коня. Он направил Булата, ни разу не проявившего бурный норов, о котором предупреждал конюх, к пещере, знакомой с детства. Когда-то слуги отца водили его сюда, но это было давно. Интересно, изменилось ли что-нибудь в маленьком пещерном городке за многие годы, проведенные на чужбине? Девлет радовался, что никто не попадался ему на пути. Впрочем, кого могло занести в пустынный пещерный городок? Даже вездесущие дервиши посещали его довольно редко: здесь не встретишь добрых людей, которые могли дать им немного денег или пищи. Лишь крымские орлы летали над горами, распластав крылья и поглядывая вниз бусинками глаз. Когда перед конем внезапно закончилась дорога и путь перегородила высокая скала, острыми зубцами, казалось, проколовшая небо, он встал как вкопанный. Девлет спрыгнул на землю, привязал Булата к острому выступу и начал подниматься по крутому склону. Несколько раз каменистая почва будто уходила из-под ног, камни летели вниз, на Булата, и он ржал, недовольный, но Девлет, хватаясь руками за холодные выступы, продолжал путь к большой пещере. А вот и она. Вход на краю скалы, ощетинившись, зиял, как разинутая пасть льва. Юноша с легкой дрожью зашел внутрь. Дневная жара резко сменилась прохладой. Девлет смело шагнул в темноту, в глубину, и, ощупывая руками склизкие от сырости стены, продолжил путь. Он знал: пещера представляла собой две протяженные параллельные галереи, соединенные узким проходом. Неподалеку, метрах в ста от входа, Девлет наткнулся на скелеты людей в неестественных позах. Они находились тут давно, с незапамятных времен. Впрочем, ему говорили, что у них до сих пор так хоронят шаманов и колдунов, считая, что они должны быть ближе к царству мертвых, чтобы после похорон, благодаря своему искусству, не ожить и не пугать людей. Девлет прошел еще немного и тщательно ощупал стены. Он выбрал именно эту пещеру, потому что она славилась сухостью. Здесь не били ключи, не шумели реки. Найдя подходящее углубление, юноша снял котомку, вытащил саблю, завернутую в парчовое покрывало, сунул в нишу, потом отломал кусок большого нароста и прикрыл ее. В пещерных сумерках тайник было невозможно заметить. Если же сюда кто-то зайдет с огнем, он, чтобы найти саблю, должен проделать большую работу: обломок надежно прикрыл углубление, и оно почти не выделялось на стене. Довольный, Девлет облегченно вздохнул и направился к выходу. Старик дервиш не зря сказал, что ему следует опасаться дяди Сахиба. Тот давно мечтал о власти. Скорее всего Сахиб уже придумал, как расправиться с Ислям Гиреем, чтобы тот не стал ханом. А с родным племянником это сделать еще легче. Конечно, лучше всего не возвращаться, ускакать на берег моря, сесть на корабль и вернуться в Стамбул. Но тогда он навеки прослывет трусом… Нет, нужно вернуться, дать отпор дяде и постараться самому сесть на трон. Сулейман не возражает: он тут же напишет документ, закрепив власть Девлета. Почти скатившись вниз по склону, юноша погладил Булата по шее и, вскочив на него, отправился в родной дом. Белая пыль, взбитая копытами, разлеталась облаком. Огненное солнце палило немилосердно, заставляя вспомнить о фонтанах во дворце Сулеймана. Если ему суждено стать ханом, он многое переделает в старом дворце. Да, на его территории много фонтанов, но он сделает в два раза больше. Тяжело жить без их живительной влаги. Путь во дворец показался ему короче, чем к пещере. Как только он въехал в ворота, улыбавшийся дядя Сахиб Гирей преградил ему дорогу.

9
{"b":"659572","o":1}