Это было и правда весьма проблематично.

Как связаться с Никитой я понятия не имела, хотя бы потому, что номера Котикова-младшего у меня не было, а как выловить этого уникума в стенах универа после всего произошедшего, я тем более не знала.

Зато у меня был номер Ника (см виноват, что оставил мне его), но что-то мне подсказывало, что музыкант все равно не захочет со мной разговаривать. Точнее, парень не ответил еще ни на один из моих многочисленных звонков и сообщений. Хотя, прошу заметить, это был первый раз, когда я сама осаждала телефон молодого человека.

«Ну, знаешь, Веленская. У меня тут есть одна мыслишка, но боюсь, она тебе не очень понравится!» — вдруг отчего-то хихикнула интуиция, и мне это явно не пришлось по душе. И все же, я решила выслушать предложение моего второго «я».

Я тебя слушаю, блохастая! — уверенно согласилась я. — Вещай, голос ты мой разума!

«Короче…»

22

То, что Стас мне не помощник в моем непростом деле, я поняла сразу же после фразы «Зачем тебе номер Котикова? Что-то мне не нравится, что ты опять что-то задумала! Ничем хорошим это явно не закончится!». Ну, как сказать, «поняла»? Я продолжала упорно и настойчиво требовать этот несчастный номер телефона, но Миронов был непреклонен. Более того, приятель даже разозлился на меня из-за этого, а такое случалось с мирным и веселым Ананасом крайне редко.

«Либо это ты уже парня довела, Веленская, либо он просто ревнует!»

Я отогнала эту назойливую мысль. Ну с какой стати Стасу меня ревновать? Я же его к его постоянным швабрам и мымрам не ревную? А чего ему тогда не уймется-то?

«А может он не тебя, а этого Никитку ревнует? Ну знаешь там, запретная любовь и трали-вали…»

Такой поворот событий мне понравился еще меньше, поэтому, я все же отстала от Миронова, пообещав больше не приставать с такими просьбами.

Но, на самом деле, я не собиралась сдаваться просто так, поэтому, нагло соврав своему другу, я отправилась искать помощи там, где ее не стоило ждать вообще. То бишь, я пошла к профессору Котикову, который гордо носил звание «Цербер сезона», в надежде, что он проникнется вдруг ко мне симпатией и даст номерок телефона его сынули. И хотя шансы на удачу были невелики, я все равно решила попробовать.

Знаете, оказывается, если совершаешь длительное время одни только глупости, перестаешь уже бояться лохануться. Вот так вот.

Так что, от предстоящей встречи с преподавателям мне терять было нечего.

Прекрасно помня, где находится кабинет профессора аналитической химии, я сразу же направилась туда, не теряя ни минуты. Добравшись до нужной аудитории, я постучалась и, услышав короткое «Войдите!», открыла дверь и прошла внутрь.

Евгений Михайлович восседал за своим столом, копаясь в каких-то бумагах. Стоило мне подойти ближе, как химик поднял голову, заметив меня.

Здравствуйте, — поздоровалась я с преподавателем, старательно делая вид, что мне сейчас ни чуть не страшно.

Добрый день, Мария, — услышала я в ответ голос Михалыча, который даже отложил в сторону какой-то огромный лист с непонятным планом. — Что-то случилось?

Этого-то я и ждала. Не дожидаясь, пока мне предложат присесть, я опустилась на свободный стул, что стоял напротив письменного стола профессора и, изобразив на своем лице самое печальное выражение, на которое только была способна, начала свой «рассказ».

Понимаете, Евгений Михайлович, — обратилась я к преподавателю, — все дело в вашем сыне.

Лицо Котикова-старшего даже вытянулось от удивления, стоило мне только упомянуть о его сынуле. Отлично, значит, будем шокировать дальше!

Насколько я помню, зачет вы, Мария, в конечном итоге все же сдали. Поэтому, даже сложно представить, какие претензии или вопросы у вас могут быть к моему сыну, — даже как-то растерянно протянул профессор, на что я только замотала головой.

У меня никаких претензий на счет зачета нет, — поспешила пояснить я. — Скорее уж, это просьба личного характера.

На долю секунды мне даже показалось, что мои слова заинтересовали Котикова. Наверное, старый Цербер и не подозревал, что у меня («Такого тормоза!» прим. Интуиции) и Никиты может быть что-то «личное».

Что же, я готов вас выслушать, — вздыхая, произнес мужчина, совершенно позабыв о своей работе.

Я кивнула, собираясь рассказать душещипательную историю о том, что я якобы познакомилась с Никитой, мы разговорились, подружились, а потом случилось одно маленькое недоразумение, которое наверняка задело молодого человека. И теперь я, как честная Маша (ух ты, прям про меня фразочку сочинили!), чувствую вину за произошедшее и очень хочу извиниться перед хорошим человеком, которого обидела. Но, увы и ах, мы с Китом не успели обменяться номерами телефонов, а как еще связаться с парнем, я понятия не имею.

Собственно, в этот раз в моей истории не было ни капли лжи. Ну, подумаешь, я упустила самые главные детали и все такое, но пока я рассказывала все это профессору Котикову, я поняла, что это все было не суть важно. Сейчас главным было то, чтобы препод выслушал меня и пошел мне навстречу.

Михалыч слушал меня, периодически глухо смеясь и согласно кивая головой. Когда же моя «эпопея» закончилась, дядя Цербер произнес что-то вроде «Как интересно получается!» и вновь рассмеялся.

Да уж, Мария, — после недолго паузы, начал мужчина, — признаться честно, вы меня и удивили, и повеселили.

Я опустила взгляд, вроде как соглашаясь с замечанием химика.

И Никитка тоже хорош, — вдруг заметил Котиков-старший. — Из-за такой глупости вздумал обижаться. Эх, не этому я его учил, совсем не этому.

Я тоже хороша! Некрасивая история получилась, так еще и человека хорошего обидела, — пристыжено протянула я.

Но с другой стороны, — словно бы не слыша моих последних слов, которые должны были подвести нашу беседу к тому пункту, где дядя Цербер выдаст мне номерок Никитоса, продолжил профессор, — кто бы мог подумать, что Кит окажется у нас таким сердцеедом? Хотя, я в его годы тоже таким был. Наверняка в меня пошел, паршивец.

«Только не вспоминай о своей бурной молодости, чувак! Пожалуйста!» — мысленно взмолилась я, надеясь, что профессора не потянет разглагольствовать о своих юношеских годах и о дамах, которых он там очаровал.

К моей радости, удача была сегодня на моей стороне (С ума сойти, не правда ли?), поэтому, прежде, чем удариться в воспоминания, Котиков все же вспомнил обо мне и о моей нелегкой судьбе.

И чем же я тут могу помочь, милая Мария? — искренне спросил мужчина, теперь уже смотря на меня. Я не растерялась, поэтому сразу же перешла к делу.

Если бы вы могли дать мне номер телефона вашего сына, я бы смогла связаться с ним и все ему объяснить, — жалостливо протянула я, едва ли не плача. Этот трюк я репетировала долго, поэтому сейчас должна была выглядеть весьма правдоподобно. — Уверена, Никита все поймет и мы сможем решить этот небольшой конфликт.

Преподаватель вновь пристально уставился на меня, словно бы решая, пойти у меня на поводу или же не стоит. В конечном итоге, спустя пару минут, Котиков-старший все же вытащил из кармана своего пиджака старенький кнопочный телефон и принялся что-то там искать, бурча себе под нос всякие недоброжелательные словечки в адрес телефона.

Затем, мужчина взял со стола небольшой листок бумаги и написав на нем какие-то цифры, протянул его мне.

Это номер Никиты, — пояснил дядя Цербер, отдавая мне бумажку. — Разбирайтесь там, что к чему. А то скоро сессия, а вы, Мария, явно сейчас не думаете об учебе. Поэтому, решайте свою проблему и садитесь за конспекты. Я вам в этом семестре спуску не дам.

Последние слова химик произнес уже гораздо строже, но они совсем не огорчили меня.

Ой, спасибо! — радостно улыбаясь, я забрала записку с номером и сразу же поспешила засунуть ее в свою сумку. — Вы меня очень выручили, Евгений Михайлович. Еще раз спасибо.

Михалыч кивнул, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Еще раз поблагодарив мужчину для закрепления эффекта, я схватила свои вещи и поспешила покинуть кабинет. Заветная бумажка теперь давала надежду на то, что все еще получится исправить и не остаться окончательной дурой.