— Даже если я хочу её сделать своей женой?

— Тогда скандал разразится тем более. Ведь со стороны покажется, что герцогиня Редклифф Вам достаётся, как титул… в наследство! После предыдущего герцога. А в таком контексте любые отношения могут не пережить пристального наблюдения и пересуда. Я не хочу, боли ни Вам, ни тем более ей. Почему «тем более ей»? Вы сами знаете особенности высшего света. О том, что мужскую репутацию трудно сломать. Вам, мой друг, ничего не угрожает, пока у Вас титул. Титул герцога и приличный доход. Пока это есть у Вас — Вы недосягаемы для отчуждения из общества. А женщине стоит опасаться любого шага. Она, как канатоходец без страховки. Неправильное движение, и её репутация летит вниз. И уже не возвращается на исходную точку. Никогда…

— Я это знаю, Арлен. Хотя, признаюсь, удивлён Вашей осведомлённости в вопросе общественного мнения… У Вас был подобный горький опыт?

— У меня был жалкий опыт, — с досадой сказал Арлен и замолчал, а когда вновь заговорил, в его голосе была такая боль, что криком рвалась из груди. — У меня два ангела хранителя — мать и тётя! Они оберегают меня от подобных ситуаций. Я защищён. Я! Но не та, кого мог любить!

— Вы были влюблёны?

— Нет! — ответ Арлена был сказан слишком быстро, чтобы быть правдой: — Несмотря на всю мою бесшабашность, в вопросах чувств я слишком рассудителен. Для меня брак — это необходимое условие продления рода… А любви в этом мире нет! Совсем нет. Есть лишь временное явление — страсть, да и только.

— И всё же, граф, Вы были влюблены. Но не смогли защитить свою любовь, которая погибла у Вас на руках. И сейчас Вы отвергаете её существование только для того, чтобы не страдать, упрекая себя в её гибели… Я прав?

— Нет! — выкрикнул Арлен. — Нет любви! Только плотские забавы. И алчные интриги.

Карета остановилась напротив дома Мадам Лиман.

— Хочу отправить карету домой. Вас не затруднит вернуться в наёмном экипаже?

— Конечно, не затруднит. Я тоже считаю, что карета, на дверце которой красуется герб герцога Редклифф, не должна стоять перед борделем. Даже несмотря на всю презентабельность этого заведения, бордель — он и есть бордель, — улыбаясь, сказал граф, открывая дверцу кареты.

Они вышли. Герцог дал распоряжение кучеру ехать домой. Грациозно лошади чёрной масти привели в движение карету. Сбруя поблескивала в лучах заходящего солнца, а лакированная поверхность кареты, словно чёрным зеркалом, отражала всё то, что мелькало перед ней. Такая красота, безусловно, не могла здесь оставаться, не привлекая всеобщего внимания.

Герцог и граф поспешили войти в здание. Их, улыбаясь, встретила юная девушка в коротеньком золотистом наряде. После непродолжительной беседы о цели визита, она провела герцога и графа за столик.

Мужчины, сидевшие ближе к сцене, невольно тянулись к танцовщицам, которые исполняли сейчас весёлые танцы. И наблюдая за происходящим, у Риккардо создавалось впечатление, что многие жаждут, чтобы танцовщицы упали им прямо в руки.

Вскоре весёлая музыка закончилась, танцовщицы ушли. Теперь на сцену вышла исполнительница задушевной песни. Наряд её очень контрастировал с одеждой, как предыдущих актрис, так и вообще женщин присутствующих в зале. По всей длине красного, словно пламя, платья струились каскадом блёстки. Платье было очень длинное. Почти без декольте. Красота певицы ослепляла. А обворожительный голос довершал образ прекрасной нимфы.

Граф загипнотизировано следил за ней.

— Друг мой, — позвал его Риккардо, — Мне пора уходить. Тот, к кому я пришел, уже освободился и ждёт меня.

— Неужели у Вас здесь деловая встреча? — удивлённо спросил Арлен.

— Да.

— Вы не перестаёте меня удивлять! Что ж, увидимся завтра.

— Приятного вечера!

Девушка подвела Риккардо к двери в комнату Джона.

— Проходите, — тихо, сказала она. — Я скоро принесу вам ужин.

Войдя в комнату, Риккардо увидел сидевшего в кресле Джона.

— Джон, Ваши феи обожают Вас. Они никогда не дадут Вам умереть с голоду.

— Конечно, обожают! Ведь я им как муж, один на всех. Но при этом, заметьте, я позволяю каждой из них быть с другими мужчинами. И без приступов ревности с моей стороны.

— Рад встрече!

— Взаимно. Присаживайтесь.

Риккардо присел на диван.

— Ох, и задачку Вы мне задали, Ваша светлость. Я до последнего думал, что не смогу ничего ценного сказать о предыдущем герцоге Редклифф.

— Неужели его репутация настолько безупречная?

— Безупречная до тошноты!

— И что ни каких внебрачных детей или просто любовниц у него не было?

— Нет. Любовниц он не содержал.

— А что о нём вообще говорят? Знаю, слуги его ценили.

— И не только они. Его кристальная репутация была достоянием палаты лордов. Ему пророчили большое будущее. И если бы не его внезапная смерть, он со временем вошел бы в десятку самых влиятельных людей Англии.

— Но по Вашим глазам вижу, не всё так просто. Ведь так? — осторожно спросил Риккардо.

— Да… Был у него один изъян, — Джон взял паузу, то ли наращивая интригу, то ли не был уверен до конца, стоит ли об этом вообще говорить.

— И что это? — не выдержал Риккардо.

— Не что, а кто. Он на этом изъяне женился — Леди Элеонора Редклифф.

Чувствуя, что терпению приходит конец, Риккардо попросил:

— Договаривайте.

— Вам известна причина, по которой, Его светлость с супругой отправились в Европу?

— Как мне сказали, это было их свадебное путешествие. Хотя, какое-то запоздалое путешествие, ведь со дня свадьбы прошло несколько лет.

— Согласен. Зыбкая версия. А правда состоит в том, что на самом деле герцог с герцогиней в Европе посещали светил медицины в надежде исцелить герцогиню от бездетности.

— Она не может иметь детей? — едва смог произнести Риккардо.

Всю горечь такого открытия не мог вместить его разум.

— Как мне стало известно, у герцогини была серьёзная травма. Не знаю, правда, какая именно. В результате она лишилась возможности иметь детей. Как Вы сами понимаете, это делало бездетного герцога очень уязвимым, ведь ему некому было передать свой титул.

— А Вы не допускаете мысль, что это не герцогиня, а сам герцог был нездоров?

— Нет. Именно герцогиня… По чистой случайности мне стало известно, что незадолго до отъезда на континент Его светлость пользовался услугами девушки по имени Нинель, обитательницы такого же дома, как этот, но на другом конце Лондона. Случилось так, что Нинель от герцога забеременела. Именно от него, поскольку была новичком в этом деле, и у неё не было клиентов до него. А после их связи она ни с кем не была по причине внезапной болезни. Когда же герцог узнал о её беременности, он не отказал ей в денежной помощи, но выставил единственное условие — ребёнок не должен был родиться. Рождение ребёнка от куртизанки не входило в его планы блестящего политика. Нинель избавилась от беременности и получила существенную денежную компенсацию. Вскоре она ушла из борделя. Местные девочки говорят, она покинула Лондон. Сейчас работает прислугой у какого-то старого графа в его загородном поместье.

Джон замолчал, но герцог понял, это ещё не всё.

— Вы ещё что-то хотите сказать?

— В доме Мадам Лиман так же есть девушка, которая принимала Стивена Хорнсби. И знает о нём то, что никто Вам не расскажет. Вопрос только нужна ли Вам такая информация?

— Позвольте, я всё же её выслушаю.

— Что ж, воля Ваша.

Джон подошел к камину, вдоль которого висела красная атласная лента. Слегка подёргал её, приводя в движение механизм звонка. Почти сразу в комнату вошла непримечательная девушка в скромной одежде прислуги. Джон ласково обратился к ней:

— Мери, будь добра, если Моника свободна, пригласи её ко мне.

Девушка кивнула и вышла из комнаты, спеша исполнить поручение. Через несколько минут в дверях появилась Моника. Высокая, стройная, жгучая брюнетка в синем платье, которое было украшено перьями.

— Добрый день, джентльмены! — голосом серены, поприветствовала она.