Часть первая

Венецианская республика. Венеция 1790 г.

Оставалось совсем немного времени до отплытия корабля.

— Риккардо, сократим путь к порту через дворы? — предложил Натаниэль. — Я знаю проход за этим домом на другую улицу.

Мужчины в черных плащах тут же свернули в проходной двор. И стали быстро продвигаться в узком пространстве меж стен. Конечно, для женщины проход был вполне приемлем, но высокий широкоплечий Риккардо и крупного телосложения Натаниэль здесь чувствовали нехватку пространства. Их плащи скользили по шершавым кирпичным стенам и вызывали неприятный звук.

— Еще долго по лабиринту вонючему плутать? — спросил Риккардо.

— Простите, милорд, придётся терпеть эту грязь.

Вскоре стало гораздо светлее и комфортнее. Узкий тоннель между домов остался позади. Риккардо ускорил шаг, поравнялся с Натаниэлем, и они, плечом к плечу, продолжили свой путь по закоулкам. Грязь, которая здесь скопилась, резко контрастировала с благопристойным фасадом домов уважаемых граждан города. Стараясь не замечать зловонный запах, Натаниэль жестом поднятой руки привлёк внимание друга к шуму.

— Музыка! Скоро мы окажемся на улице, ведущей в порт. А вот и проход!

Карнавалы не редкость. Но каждый раз атмосфера праздника поглощает каждого, кто на него попадает. Вначале музыка интригой затягивает узнать — что там? Яркое буйство нарядов участников карнавала погружает в атмосферу чего-то нового, необычного. Другая жизнь. Как пламя спички. Щелчок от воспламенения, яркая вспышка. Диво! Смотри. Любуйся.

Риккардо с Натаниэлем ворвались на чужой праздник жизни. И хотя их жизни были полны ярких событий, но не было в них места празднику. Голодные псы, неведомой рукой посылаемые на поиски информации, нужной для разоблачения предателей — вот кем они были. Преступные заговоры, предательства и постоянная опасность разоблачения окружает любого, кто защищает интересы своей страны за её пределами.

— Милорд, а не вернуться ль нам сюда после встречи с капитаном? — подмигнув, спросил Натаниэль.

Улыбнувшись, Риккардо дал понять своему другу, что возможно так и будет. Из них двоих, именно Риккардо был более осмотрительным, сдержанным. Но годы общения с озорным Натаниэлем понемногу изменили отношение Риккардо к жизни.

— Нельзя всегда говорить себе «нельзя»! — любил повторять веселый друг.

Не поддаться искушению и не отведать запретного плода в карнавальные дни и ночи, когда даже церковь закрывала глаза на разгул страстей, было лицемерно для здорового молодого мужчины, не обремененного церковными клятвами с женщиной.

До порта было рукой подать, но запах чистого моря из-за вонючих каналов, а также горящих факелов и взрывающихся фейерверков, почувствовать было невозможно. Путники, озираясь, шли сквозь веселящуюся толпу. Людей было так много, что продвигаться сквозь них быстро не представлялось невозможности.

В душе Риккардо сокрушался:

«Стоило ли идти по короткой, но многолюдной дороге?»

Масок и карнавальных костюмов на друзьях не было. Это, конечно же, отличало их от людей, что находились здесь. Клоуны, короли, пастухи, искушенные куртизанки проплывали мимо. Натянув капюшон плаща ниже на лицо, Риккардо предпринял попытку обогнать Натаниэля.

Пройти осталось самую малость, чтобы продолжить путь по свободной от карнавального шествия улице, как вдруг, в его грудь нечто врезалось и упало к ногам. Удар был болезненным, Риккардо пошатнулся и резко остановился. Скинув капюшон и оценив ситуацию, он понял — обидчик был повержен собственным нападением. Но пройти мимо него Риккардо не смог, и дело было не в преграде, которую он с легкостью мог перешагнуть.

Нет, что-то другое привлекло его внимание.

Напавший, лицо которого под синей тканью плаща не было видно, издал прерывистый стон женским голосом.

— Позвольте Вам помочь, милейшее создание, — тихо сказал Риккардо, наклоняясь, чтобы поднять ту, которая так вероломно прервала его спешный путь.

Судя по всему, девушка не расслышала этих слов. А если и расслышала, ответ на них произнесла неразборчиво. Невнятные слова были сказаны слишком тихо и скорей всего, были обращены к самой себе. Риккардо не стал уточнять фразу девушки, а вместо этого поднял её с прохладных камней мостовой. Теперь девушка стояла на ногах, хотя при этом немного пошатывалась. Риккардо поэтому не стал пока выпускать её из рук.

Она обхватила руками опущенную голову, которую, видимо, сильно ушибла при падении и медленно произнесла по-итальянски:

— Простите, сеньор, я спешила и не заметила Вас.

Риккардо приятно удивила мягкость её голоса. Воспитание и годы, проведенные в высшем свете Лондона, не позволили ему остаться равнодушным. Он попытался сгладить неловкую ситуацию:

— Уверяю Вас, в столкновении лишь моя вина.

Итальянский он знал достаточно хорошо, чтобы ограничиться одной лишь фразой, поэтому продолжил общение с незнакомкой на её родном языке:

— Хочу быть уверен, что доберетесь Вы домой в сохранности. В силу некоторых обстоятельств не могу проводить Вас лично. Позвольте нанять для Вас экипаж или гондолу. Что для Вас будет предпочтительней? Насколько понимаю, Вас никто не сопровождает?

Девушка резко посмотрела на Риккардо. Встревоженный взгляд тёмных красивых глаз вонзился в него, словно шпага. Руки девушки, опускаясь, потянули за собой ткань покрывающую голову. И вскоре девушка настойчиво стала отстранять мужское тело от себя. Риккардо понадобилось одно мгновение, высоко оценить внешность незнакомки. Стройная, высокая. Жгучая. Глаза выразительные. И отчего-то, глядя на неё, ему совершенно не хотелось выпускать её из своих рук.

«Создание действительно было милейшим».

— Мне не нужна Ваша помощь! Равно, как и помощь кого бы то ни было другого! — резко произнесла она. — Отпустите меня!

Но сомкнувшиеся кольцом за её спиной мужские руки не спешили даровать свободу. Её грозный, но при этом бархатный голос произвёл противоположный эффект. И всё, что было ею сказано, чтобы отстранить мужчину от себя, невероятным образом перевернулось в сознании Риккардо в приглашение с её стороны. Призыв.

Притянув хрупкую талию «Милейшего создания» к себе, Риккардо медленно нагнулся к пленительным губкам. Почувствовав неладное, незнакомка попыталась выставить преграду в виде своих рук, уперев их в мужскую грудь.

Это не помогло.

Чтобы удержать девушку вплотную к себе, Риккардо было достаточно одной руки. Поэтому вторая прошлась вверх по женской спине, затем вдоль шеи. Его рука погрузилась в копну растрёпанных от падения длинных тёмных волос незнакомки. Теперь, когда мужские руки не оставили шанса избежать поцелуя, ей оставалось только кричать.

Но она молчала.

Риккардо коснулся женских губ. Внезапно желание его обуяло, и нежность уступила место потребности испить незнакомку. Спина девушки напряглась, тело чуть отпрянуло от мужской груди, жар от которой чувствовался даже через плотные ткани одежды. На мгновение Риккардо отстранился от губ незнакомки и, пристально смотря в её перепуганные большие глаза, прошептал:

— Раз в году можно и с ума сойти.

После чего он уже не мог совладать с нахлынувшими эмоциями. Как будто сказанные им слова оправдывали последующие действия. Короткий страстный поцелуй не насытил. И губы его вновь коснулись женских, но уже медленнее, нежнее. Властвуя над ними.

Казалось, незнакомка окаменела.

Но она была жива и в сознании. Даже что-то начала возмущенно шептать во время поцелуя. От этого губы её разомкнулись, и Риккардо тут же воспользовался, проникнув языком глубже. Наслаждение, полученное от прикосновения с её бархатным язычком, вырвалось через хриплый мужской стон. Он мог бы упиваться этой женщиной бесконечно, но что-то ударило его по лодыжке. Затем ещё, и ещё несколько раз. Отстранив милейшее создание от себя, Риккардо посмотрел вниз на ноги и с улыбкой заметил, что каблучок женской обуви всё ещё бьёт по его сапогу, словно стараясь пригвоздить к мостовой.