Риккардо заметил вернувшуюся сухость её голоса и взгляда. Но решил, что игра больше для слуги, терпеливо ожидающего у распахнутой дверцы кареты, чем для него самого.

Как он ошибался…

Ровно через сутки он будет вспоминать сцену расставания. Но сейчас он со спокойным сердцем отпускал Нору, считая их совместное будущее реальным.

Нора вышла из кареты, поднялась по ступенькам и через мгновение скрылась в доме. Спальня в западном крыле не подверглась в ту ночь вторжению герцога. Он рассудил, что Норе достаточно потрясений.

«Ей нужно побыть одной, чтобы никто не мешал принять правильное решение. Чтобы проститься с прошлым. И начать жить заново. Жить новой жизнью, в которой есть я. и моё предложение, на которое нужно согласиться. Ради себя, ради сестёр. Потому что так лучше для всех».

Так считал Риккардо.

— Арлен, добрый день! Как ночь прошла? — завидев друга, спросил Риккардо.

До появления на террасе Арлена, герцог обедал в одиночестве. Остальные обитатели дома либо ещё спали, либо предпочли, чтобы слуги принесли еду в комнаты.

— Ночь прошла прекрасно! — заверил Арлен, присаживаясь в садовое кресло.

Слуга, помня предпочтения графа, подал кофе без сахара. И как только в руках Арлена появился ароматный напиток, герцог жестом попросил прислугу покинуть террасу.

— Как доехали домой, Арлен?

— В целом всё хорошо. Все, конечно, переживали за вас, но вскоре стали обсуждать собственные приключения… Кстати! У моей тёти появился поклонник, какой-то отставной военный. Что касается леди Линды и леди Мадины то, как я понял, их вечер прошел прекрасно. Они набрались приятных впечатлений. А общество моей матери обезопасило их от нежелательных знакомств. Как выразилась мать: «многие джентльмены с вольными помыслами, посчитали, что девушки гуляют в сопровождении собственной матери и не отважились заговорить с ними». Так что вечер прошел на достойном уровне. «И овцы целы и волки сыты».

— «Волки сыты» — это граф, Вы о себе?

— Да. Я воспользовался Вашим советом и присмотрел себе несколько кандидатур на более близкое общение, чтобы впоследствии, может быть, сделать одну из них своей супругой.

— Несколько кандидатур? — удивился герцог.

— Да. Я принадлежу к старинному графскому роду, поэтому обязан выбрать достойную жену и произвести на свет наследников.

— Это слова Вашей матери?

— Её. Накануне у меня с матерью был долгий разговор. И я, чтобы в очередной раз не расстраивать своим поведением, выполнил её поручение. Теперь предложу целый список кандидатур мне в жёны.

— А как Вы их выбирали? На всех же были маскарадные маски, и Вы не могли видеть лиц избранниц. Или для Вас не имеет значения, как будет выглядеть Ваша собственная жена?

— Внешность значение имеет. Именно по этой причине я хитростью вынуждал дам снимать маски. Теперь понимаете, что я делал в саду, когда заметил герцогиню в беседке?

— Теперь понимаю.

— Да. В саду я был не один. К тому же, последняя моя дама скорей подходит на роль любовницы, но не жены. А такие сведенья, на мой взгляд, дорого стоят при выборе девушки на роль матери моих детей. Так что, даже провал кандидатуры, как в последнем случае, положительный результат для меня.

— А Вы стратег!

— Спасибо, — улыбаясь, поблагодарил граф.

— Так значит, «гостеприимный дом для мужчин» Вас больше не интересует?

— Ошибаетесь! Одно другому не мешает. Я сгораю от нетерпения, желая посетить это милое местечко. Мысль о нём придавала мне вчера особый кураж.

— Что ж, Арлен, вечером поедем.

— Почему не сейчас?

— У меня предварительная договорённость о встрече сегодня днём, и её нельзя отменить.

— В таком случае, как освободитесь, заезжайте за мной в клуб. К вечеру я буду там, поскольку не намерен такой прекрасный день посвящать каким бы то ни было делам. Вы посмотри, Ваша светлость, какая чудесная погода! День создан для прогулок, гулянья и общения!

Арлен улыбался, предвкушая сладкие моменты предстоящего дня.

— Наслаждайтесь, а я отправляюсь поработать в кабинете, — уходя, сказал Риккардо.

— Идите, идите! Не портите мне настроение! Дайте понежиться в безделье! — крикнул другу Арлен.

Важных встреч на сегодня было две.

Одна с Морганом Брауном, другая с Джоном Оллмэном. И если к первой Риккардо был готов, то ко второй необходимо было подготовиться, поскольку Джон ожидал письмо для Натаниэля.

Сидя за столом в кабинете, Риккардо приступил к сочинению письма в Венецию.

У них с Натаниэлем была кодировка переписки. Они писали письма от имени двух вымышленных женщин. Риккардо от имени некой Дороти. А Натаниэль от дамы по имени Элли. Имена были взяты мужчинами от последних букв собственных имён. Эта хитрость позволяла вести переписку между «дамами», проживающими в борделях не только разных городов, но и стран. Договорённость с хозяйками таких заведений давала агентам уверенность в конфиденциальности почты. К тому же, развязывала руки агентам, поскольку они имели возможность не прибегать к специальным курьерам министерства.

С годами «переписка дам» вошла в привычку Риккардо и Натаниэля. Они налаживали мосты связи между борделями разных городов. Вскоре к этой идее отнеслись благосклонно и в Лондоне. И письма вымышленных обитательниц борделей полетели по всей Европе. Безусловно, важная, тайная информация так и осталась привилегией спец. курьеров, а что касается более вольной переписки, здесь пригодились наработки Риккардо и Натаниэля. Ведь любой мужчина-агент мог зайти в «гостеприимный» дом, и, не будучи заподозренным, воспользоваться его услугами. А уж, какие услуги оказывал бордель, зависело от договорённости с его хозяйкой.

Путаницы с письмами никогда не возникало поскольку, во-первых, реальные обитательницы борделей зачастую были безграмотными. Во-вторых, даже если они и писали родным и близким письма, то только не в такие же дома. И даже если бы и такое случилось, то совпадение имён отправителя и получателя ну ни как не могло совпасть с реальными женщинами. За все годы переписки такого ещё не было. Таким образом, письма до востребования всегда находили своего истинного получателя.

Риккардо, макнув пером в чернильницу, замер над бумагой. Текст письма не хотел рождаться.

«Элли, дорогая Элли…»

Неожиданно он понял, что тревожит его при упоминании имени «Элли», и это было связанно далеко не с Натаниэлем.

«Нора… Опять она не даёт мне сосредоточиться!

А всё почему?

Всё из-за этого Эрнста! Именно он вчера обратился к Норе, как к Элли.

Элли…

Хотя, почему бы и нет. Имя Элеонора можно ласкательно сократить до Элли.

Вот именно, ласкательно!

Причём тут Эрнст?

Этот мерзавец недостоин вообще обращаться к Норе! Любовницей своей ему захотелось сделать её!

Всё же надо было его вчера проучить… Надо было!

Однако необходимо вернуться к написанию письма, я сам себя задерживаю. Чем быстрее напишу, тем быстрее отправлюсь за новостями к Моргану Брауну, а потом и к Джону. Эти новости касаются Норы. И ускорив их получение, приближусь к разгадке — кто этот мальчик для Норы?

Сегодня ночью Нора была открыта ко мне, пусть всего лишь несколько минут, но это в любом случае лучше, чем как обычно. По крайней мере, после моего поцелуя, оружием в меня не целилась.

А с ней его было предостаточно!

Это и пистолет, который я обнаружил, обнимая её. Он был между тканями её платья в потайном кармане.

Стилет был на своём месте — вдоль спины. Как ей только удалось так умело вшить в платье тайник для него?

Веер-кинжал. Он всю ночь провисел на её запястье.

И самая пикантная находка, это что-то небольшое, круглой плоской формы. Эта вещичка, скорее всего, была в чехле, поэтому я не порезался об её острые края, когда вёл рукой по бедру Норы. Именно там, чуть выше колена, непонятная находка была пришита к белью.

Многовато «амулетов»…»

Риккардо склонился над письмом, написал еще несколько строк, после чего пришёл к выводу, что дописать и переправить послание может и в другой раз. Он взял письмо и покрутил плотный лист бумаги.