– Странно, что ты при всей своей циничности веришь в эту сказку, – нахмурилась Зина. – Может, скажешь тогда, где моя половинка?

– Не всем дана судьба встретиться, а тем, кому встретились, вместе быть, – Кристина переложила клубнику на блюдо и достала миксер. – Какие твои годы, может еще все будет?

– Похоже не в этой жизни.

Уютный шум воркующего моторчика миксера прервал разговор, и Зина присела, глядя, как ловко Кристина раскладывает взбитые сливки по высоким вазочкам и украшает клубникой.

– Тебе не кажется, что мама стала выглядеть еще моложе? – спросила Кристина, озабоченно взглянув на подругу.

– Мне так не показалось. Хотя… Это о чем-то говорит?

– Не знаю, – Кристина нахмурилась, ее лицо стало серьезным и строгим. – Врачи молчат, как обычно. Лекарства не помогают. Но я вижу, что ей хуже. Когда мы сюда переехали, она со мной по берегу озера гуляла. А теперь в основном лежит. Выходит на улицу только после приема таблетки. Но их нельзя принимать часто. Пару раз в месяц, максимум.

Эта чудесная таблетка придавала силы, чтобы выйти из дома и пожить обычной жизнью, которую так мало ценят здоровые люди. Прогуляться вдоль берега озера, дойти до ближайшего магазинчика, а то и вовсе отправиться в Москву и сходить в консерваторию.

Кристина поставила вазочки на поднос и, вздохнув, посмотрела на Зину.

– Ладно, пошли завтракать.

Зина молча подошла к подруге и обняла. Некоторое время они постояли, уткнувшись лбами. Детский ритуал поддержки, придуманный ими, когда они обе оказались изгоями классного общества. Кристина освободилась первая, закрутила волосы в узел.

– Спасибо, Корзиночка. Я не должна раскисать. Бери поднос, а я возьму чайник с чашками. Мама, наверно, уже заждалась. И ни слова о болезнях. Будем наслаждаться солнцем и теплом. Ты пойдешь купаться?

Зина смущенно улыбнулась.

– Ну если тебе не стыдно будет появиться со мной в обществе. Предупреждаю: под брюками у меня выросла шерсть.

Кристина засмеялась. Говорить подруге, чтобы она следила за собой, только тратить зря время. Сама она беспощадно расправлялась с каждым выросшим волоском, ее загорелые сильные ноги с безупречным маникюром можно было запросто снимать в рекламе.

– Корзина, да ты что?! Хоть голой купайся. Стесняться здесь некого. Я этих выскочек московских ненавижу. У каждого здесь по домищу и в Москве по квартире. Вот досталось бы им, как нам, они бы свой нос не задирали. А то здороваются со мной, словно одолжение делают.

Зина ничего не ответила. Иногда нервы у Кристины сдавали. Сказывались нервное напряжение, страх за мать и годы унижений. Сама бы Зина не смогла бы пройти через такое. И за то, что Кристина смогла, она перед ней преклонялась и боготворила их дружбу.

День прошел в безмятежном ничегонеделании. Илария, посидев немного на берегу в шезлонге, ушла к себе отдыхать, а Кристина с Зиной, вдоволь нарезвившись в воде, отправились в местное кафе выпить и поболтать. Витька больше не появлялся, чему Кристина даже обрадовалась. Рядом с ним она чувствовала себя в напряжении. Все ее тело, мысли, чувства были сосредоточены на нем, и это было тяжело морально и физически. Большой интересный мир сужался до одного человека, лишая способности что-либо замечать вокруг.

Так что сейчас Кристина наслаждалась подаренной свободой. Было здорово потягивать холодное пиво, вдыхать запах сосен и наблюдать за расслабленными от солнца и алкогольных напитков отдыхающими. Слушая Зинин рассказ, как они готовятся к гастролям и какой молодец ее отец, наметанный взгляд Кристины подмечал детали одежды посетителей, особенности фигуры и любопытные фразы. Вот этот жест девушки, приглаживающей мокрые волосы, она использует, когда будет писать свой роман. А типичный образ полноватого мужчины с брюшком, свисающими усами и лысым черепом вполне может стать деспотичным отцом новой героини.

– Крис, ты меня не слушаешь!

– Еще как слушаю, Корзина! Если хочешь знать мое мнение, я выскажусь. – Зина кивнула. – Твой отец ни хрена бы не добился без тебя и твоей матери. Вы свои жизни ковриками выстелили ему под ноги. Ну, матери-то еще положено. А ты зачем себя гробишь?

Корзина нахмурилась, сдвинула брови, отставив в сторону недопитую кружку, словно собиралась встать и уйти.

– Ты знаешь, что я не люблю, когда ты вмешиваешься в мою жизнь?

– Знаю! – Кристина упрямо наклонила голову. – Выслушай меня. Я сегодня злая, поэтому скажу всю правду, а ты можешь обижаться сколько хочешь. Если ты сейчас свою жизнь не изменишь на сто восемьдесят градусов, то так и останешься папенькиной дочкой.

– И что ты предлагаешь?

– Самое лучшее было бы уехать в другой город, а лучше в другую страну. Подальше от предков. Хотя можно и проще: снять квартиру и перейти работать в другой оркестр. Ты же говорила, тебя приглашали куда-то?

– Может, еще напомнишь, что мне надо привести себя в порядок и сделать эпиляцию, чтобы найти мужа?

Кристина грустно улыбнулась и накрыла руку подруги длинными прохладными пальцами.

– Вот ты сравниваешь меня с собой, вроде, как мы обе жизни своим близким посвятили, но ведь в твоем случае все не так. Ведь ты же не была в моем аду, Корзина? Ты не оставалась на улице с больной матерью на руках, и тебе не приходилось, как мне прогибаться под других. – На глазах у Кристины выступили слезы. – Черт! Не хочу об этом говорить. Хотя много раз собиралась тебе рассказать. Но ты лучше потом мою книгу прочтешь. Давай лучше о тебе. Ведь ты же хочешь мужского тепла и готова поверить в любовь? Просто вбила себе в голову, что это не для тебя. А ведь у тебя никогда нормального мужика не было. Уверена, тебе не помешали бы парочка оргазмов.

– Ворона, это запрещенная тема.

Кристина допила пиво и махнула официанту.

– Давай еще выпьем и поговорим? Без запрещенных тем?

– Ты можешь пить, а я не буду. И не хочу ничего обсуждать! – Зина отвернулась к озеру. Кристина понимала, что ей лучше остановиться, но сегодня ее несло. То ли Витька завел своими поцелуями и спрятался за трехметровым забором спокойной семейной жизни, то ли слишком много пива. Их жизни с Корзиной в этот прекрасный день вдруг предстали перед ней полнейшей нелепицей. Появилась даже совсем шальная мысль: заглянуть к Витьке домой под каким-нибудь предлогом, вроде починить кран, и переспать с ним. А потом пусть будет, как будет.

Нельзя!

– Девушки, вам еще пива? – Перед ними вырос нагловатый официант. В вырезе завязанной узлом рубахе виднелась загорелая грудь, на сомнительно чистых ногах шлепки через палец. Кристина, привычно смерив его холодным взглядом, вопросительно посмотрела на подругу. Та покачала головой. Кристина впилась ногтями в ладони. Ну что за день?! Даже с Корзиной все сегодня не так. А ей так хотелось поболтать по душам. Только ведь с ней она могла пооткровенничать.

– Счет! – буркнула Кристина, доставая кошелек. Сейчас она посадит Корзину на электричку, купит еще пару бутылок и устроится на кровати с ноутбуком. Сложенные строчки очистят и смоют прилипшую за годы грязь. Злость прошла. Кристина с жалостью взглянула на Зину, разыскивающую в сумке кошелек.

– Корзина, я сегодня угощаю. И не вздумай хотя бы с этим спорить. Мне итак трудно было остановиться.

Зина вымученно посмотрела на нее. В голубых глазах притаились боль и женское одиночество, упрямством торчал подбородок. Весь ее облик словно говорил: пусть я одна, но никому не позволю себя унижать. Даже лучшей и единственной подруге. Кристина почувствовала уважение. Она такая же. Еще неизвестно, как она бы отделала Корзину, если бы та только попробовала вмешаться в ее жизнь.