- «Как раздавленный скучечервь», - хмыкнула Верити. – Можно зеркало?
Оборотень протянул ей небольшую шкатулку с зеркальцем. Саншайн посмотрелась в него – шрамы уже почти зажили, но все равно выглядели страшно на некогда чистом и красивом лице волшебницы. Она почти истерично захихикала, глянув на Ремуса:
- Ты ж меня любить такую перестанешь, - весело заявила она. Люпин тяжело вздохнул, отведя взгляд, но Верити делала вид, что не замечает, как ему сложно. – Ладно…сколько я здесь пролежала?
- Около недели, - сообщил Ремус.
- Сириус мертв, да?
- Нет, - ответил Люпин, и Верити облегченно вздохнула, а мужчина продолжил, - Гарри и Гермиона спасли его. Его и Клювокрыла. В общем, сейчас Бродяга и гиппогриф скрываются.
- А Петтигрю?
- Хвост сбежал. Мы так и не сумели его поймать.
- Снейп очухался?
- Да, с ним проблем нет…Почти, - Люпин грустно улыбнулся. – «Кто-то» донес на меня, Совет узнал, что я оборотень. Так что я собираю вещи и ухожу из Хогвартса. Ты, за сокрытие оборотня, тоже.
- Вот уроды, - в сердцах воскликнула Саншайн, - Впрочем, я уже подустала от учительской стези, поедем домой, придумаем что-нибудь…
- Верити, - голос Люпина стал сухим и жестким. – Нам нужно расстаться.
Внутри девушки что-то сломалось, сломалось навсегда.
- Ремус, - еще пыталась обратить дело в шутку волшебница, - опять ты начинаешь. Я же даже не сержусь за шрамы, подумаешь…
- Так будет лучше для твоего же блага… - Люпин поник, уставился на свои коленки и сжал кулаки. – Я говорил, что нельзя любить оборотня, что рано или поздно…
- Заткнись, - вдруг холодно произнесла Верити, заставив оборотня вскинуть взгляд на нее. Глаза Саншайн светились неестественно-зеленым, с отблеском синего, они напоминали далекий космос. – Ты, как последний трус, собираешься оставить меня в самый сложный период. Что, если со следующим полнолунием я обращусь в волчицу?
- Не обратишься, - поспешил успокоить девушку Люпин. – Мы поговорили с врачами. Будучи в волчьем облике, я укусил тебя за ногу, это факт. Но я сделал это почти с рассветом, так что ликантропия проявится у тебя не в полной мере.
- «Не в полной мере»?! – закипала Верити. – То есть, я просто буду хотеть сожрать людей в любое время суток и в любое положение луны?
- Я не знаю, - честно сказал Ремус. – Возможно, у тебя обострится слух, зрение, обоняние. Возможно, что-то еще…
- Ты оставляешь меня одну с неведением будущего, - слезы начали скапливаться у глаз девушки. – Подло сбегаешь, унося с собой последние надежды на благополучие.
- Верити. Сейчас я изуродовал твое лицо, - Люпин тоже еле держался. – А что будет через пару полнолуний? Вновь случится что-то, где у меня не будет возможности принять аконитовое зелье. И я могу убить. Я не хочу твоей смерти, солнце.
- Не называй меня так! – закричала Верити, слезы наконец потекли по щекам. – Я тебя ненавижу.
- Имеешь право, - выдохнул Люпин.
- Не за то, что ты изуродовал меня и не за то, что ты оборотень. За то, что бросаешь. Ненавижу. – Верити хотелось молотить все вокруг, кричать на Ремуса. Но она понимала, что теперь его ничто не переубедит. Нужно было быть осторожнее. Сама виновата.
Люпин встал с места. Он не мог больше смотреть на волшебницу. Он все еще любил ее, черт, любил больше жизни. Именно поэтому ему нужно было покинуть ее. Верити сняла с пальца обручальное кольцо:
- Забери.
- Оставь себе. На память, - Люпин развернулся и вышел из палаты.
А Верити Саншайн рыдала. Рыдала, не желая успокаиваться. Она не верила, что все, через что ей пришлось пройти, было зря, напрасно. Она тоже любила Люпина. Но ничего изменить было уже нельзя. И только длинные пустые коридоры больницы святого Мунго отвечали ей далеким эхом ее собственных слез.
