Злобный рык заставил Михеля обернуться. Дикий кот, выгнув спину, излучал темное сияние и скалил острые зубы. Он уловил исходящую от волшебника опасность и жаждал уничтожить его, чтобы беспрепятственно полностью овладеть своей юной жертвой.
Старый кудесник изо всех сил сжал резной посох, напряг всю свою мощь и бросил в горящие уголья адских глаз самое мощное убийственное не только для врага, но и для него самого заклятие.
… В растерянности смотрел Алексис то на пятно серой гнили, оставшееся вместо сраженного зверя, то на горстку праха, в которую обратился его наставник. Страх и беспомощность заполонили душу царевича.
Подросток разрыдался. Его спутники, его опора истребили друг друга в нечеловеческой схватке. Он почувствовал себя оставленным на растерзание и поругание всем недобрым силам, от которых до сих пор был защищен и оберегаем.
Впоследствии Алексис даже не мог определить, сколько часов провел он в состоянии ступора. Очнулся то ли от чувства голода, то ли от холода, пробиравшего до костей, то ли от какого-то тревожного звука.
Набросив на плечи подбитый мехом плащ, он поднялся на близлежащий гребень горной гряды, отгородившей их укрытие от кипящей жизнью долины. Лишь неприметной тонкой тропкой можно было подняться к камню, на котором прежде восседал демон в образе дикого кота.
И вот там, где, как было известно царевичу, змеилась ниточка тропинки, в бледнеющем свете предрассветных звезд посверкивали искорки подозрительных отблесков. Сомнения не было, цепь латников двигалась в сторону его убежища.
Да, с гибелью старого кудесника перестало действовать и заклятие невидимости, наложенное Михелем на оберег своего подопечного.
С ужасом глядя на никчемную деревяшку, висевшую на его груди, Алесис мысленно воззвал к той, которую еще день тому назад презирал и ненавидел.
Элис шевельнулась, сквозь сон в шелесте дождя, плясавшего по хлипкой крыше фургончика, ей послышался отчаянный крик о помощи.
Дорогу между Сном и Явью с одной стороны окружал мрак и ощущение края пропасти, с другой же- свет, пахнувший свежестью утренней росы. Именно отсюда на одном из поворотов к ней шагнуло знакомое забавное существо. Теперь оно вовсе не казалось девочке уродливым. Напротив, лучистые кроткие глаза были по-настоящему прекрасны.
С радостным возгласом она наклонилась обняла и поцеловала малыша, он смущенно моргнул и протянул ей свою ручонку. Вот так вместе и явились они Алексису. Прозрачная эфирная фигурка девочки, приведшая к нему странного, хотя и явно добродушного спутника.
— Не бойся, это друг, — колокольчиком прозвучал знакомый голос, — он выведет тебя отсюда. Но теперь, когда Михеля нет, тебе самому предстоит сражаться за свою жизнь, идти к своей цели, своему предназначению. Постарайся отбросить спесь и кичливость. В мире много хороших людей. Они могут стать тебе добрыми друзьями и надежной опорой. Но, прежде всего, добрым другом и опорой должен стать для них ты.
Рассвет окрасил розовым тонкую ткань стеночек балаганчика. Хотя Панталоне пропитал ее маслом дикого вьюна для придания водоотталкивающих свойств, она все же была влажной, и в фургоне пахло сыростью. Но дождь, хлеставший всю ночь, под утро закончился.
Девочка села на постели из одеял, прикрывавших сложенные у задней стенки немудреные декорации, приподняла лоскуток, служивший ставенкой, выглянула наружу. Все вокруг сверкало чистотой умытой земли, пахло свежими травами с густой медвяным привкусом акации. И у нее на душе было тепло и светло.
— Должно быть оттого, что снова встретила своего маленького приятеля, — подумала Элис. Oтчего-то у нее даже не возникало сомнений, что путешествие между Сном и Явью случилось на самом деле, и царевич Алексис был теперь в надежных ручках ее настоящего друга.
Очевидно, она сказала что-то вслух, потому что от кучи одеял возле самой двери, на которой спал Леопольдо, донесся его сонный голос:
— Алексис, Алексис… И ты туда же. Дался вам всем этот мальчишка. Говорят, он уже где-то в этих краях. Как и мы, движется к Хорлану. Может, и увидим хваленного царевича, который нашелся и возвращается к Хрустальному Трону.
Элис нахмурилась. Внезапно объявившийся наследник никак не мог быть Алексисом. Ведь только нынешней ночью она видела его в знакомой пещере. Однако Время-Пространство творило с нею самой такие непонятные и поразительные вещи, что девочка уже перестала удивляться непостижимому. Возможно, то, что ей почудилось в ночи, на самом деле произошло гораздо раньше, и она просто совершила очередной "прыжок" в прошлое, а затем вернулась обратно.
Она отбросила непокорную прядь волос, упавшую на лицо и вместе с нею сомнения и тревоги. Если действительно удастся в ближайшем городе встретить Алексиса, она будет только рада удостовериться, что у царевича все в порядке.
Они выехали на мощенную дорогу. Звонко цокая копытами, их одноглазая лошадка приблизилась к огромным роскошным городским воротам, окованным бронзой.
Юную белую чайку подхватил ветер Вероятностей. Хлопая крыльями, она билась в тенетах Пространства-Времени. Ее alter ego только подъехала к беспокойному Хорлану и всего лишь намеревалась краешком глаза взглянуть на непонятно откуда взявшегося в этих краях наследника. А в нескольких филях отсюда уже звенел болт, метивший в сердце юноши с ореховыми глазами, в знойном небе вырисовывались надменные купола Отохарты, и связанной пленницей на горячем жеребце въезжала Элис в город городов Полуденного Султаната.
… Алексис и странное существо тоже наблюдали за рассветом. Багровое полушарие солнца медленно поднималось из сизых волн, окрашивая их дивными полосками нежно розовой дымки и бирюзовых отблесков. Полосатый парус, возникший на горизонте, был чужероден, нарушал гармонию единства стихий воды и воздуха.
Малыш потянул царевича за рукав. Указал пальчиком на приближающееся судно, а затем отступил в сторону, как-то мгновенно переместился к зарослям чахлого кустарника, цеплявшегося за пологий холм над берегом, усеянным золотистым песком и словно растворился в них.
Царевич проводил его изумленным взглядом. В изнеможении от всего пережитого он опустился на песок и стал наблюдать за кораблем. Когда же тот, наконец, приблизился достаточно, чтобы спустить лодку, и Лело увидел разбойные лица людей, сидевших в ней, его охватила паника. Но бежать было слишком поздно.
ГЛАВА 11. СОПЕРНИЦЫ
Блеск золота и драгоценностей, ласкающие прикосновения шелка, изысканные яства и мрачная роскошь дворца, — все это до сих пор тешило Солнцеликого, будило в нем детский восторг, тщательно скрываемый от всех, находящихся в его власти. Он даже слегка завидовал подлинным аристократам, для которых подобное было естественным и не вызывало трепета. Ведь сам Великий появился на свет в грязной убогой юрте нищего кочевника.
Поэтому и образцом женской красоты служили ему не тонкие и гибкие, как виноградная лоза, юные девы, а девицы в соку самых пышных форм с мощными грудями и множеством жировых складочек на чашеобразных животах. То бишь, такие, которым было доступно есть вволю, а следовательно их пухлые тела символизировали достаток и богатство.
Очередная красотка, доставленная в его гарем, как раз и отвечала всем этим требованиям. Но, к тому же, она, хоть и не обладала особым умом, страстно любила плести многоходовые интриги. Это смешило и развлекало Солнцеликого. А потому Димла быстро завоевала его расположение и очень скоро стала главной фавориткой властителя.
Жарким полуденным днем они расположились в беседке, посреди которой переливалось зеркало небольшого бассейна. От него тянуло свежестью. Димла сидела на краю, опустив в воду пышные белые ноги. Служанка расчесывала ее длинные темные волосы. Солнцеликий возлежал на огромном мраморном ложе, чернокожий раб массировал ему ступни, а он любовался атласной кожей любимой наложницы с жемчужными капельками воды, переливающимися на покатых плечах.
— Не нравится мне этот Реваз, — внезапно обернулась к повелителю дева.
