- Что-то ты часто поминаешь тепло, Скалли. Включить обогреватель посильнее?

- Нет, меня и так клонит в сон от духоты.

- Ну, тогда засыпай. Мы подъедем на место примерно к десяти часам.

Скалли не собиралась засыпать, но проснулась, только когда они заезжали на стоянку мотеля. До Диггера по-прежнему оставалось тридцать миль, но ничего ближе все равно не было. «Доброй ночи» знавал лучшие дни в пятидесятых, и Скалли оставалось только надеяться, что в номерах есть отопление и чистые ванные комнаты. Судя по тому, сколько времени они стучали в дверь управляющего, он, видно, спал в задней комнате. Круглый краснолицый мужчина с сонными глазами протолкнул бумаги для регистрации через конторку и даже не стал утруждать себя проверкой кредиток.

Малдер проводил Скалли до ее номера и ненадолго зашел внутрь, чтобы произвести рутинную проверку места. Завершив процедуру, он извиняющимся тоном попросил у напарницы ее странный манускрипт:

- Не хочется тебя дергать, я знаю, что ты с ног валишься, но мне совершенно нечего читать, а тут нет кабельного. Ты же знаешь, что у меня порой проблемы со сном, - застенчиво закончил он.

Скалли ощутила укол совести, когда чуть ли не в лицо Малдеру зевнула, вручая ему бумаги вместе с брошюрками, взятыми из «Кафешки у Вуди». Она так быстро приняла душ и почистила зубы, что едва обратила внимание на древнюю ванную комнату своего номера. В эту ночь она спала сном праведника.

Малдер же с отвращением обнаружил, что телевизор в его комнате вообще не работает, и похвалил себя за проявленную предусмотрительность.

***

Несколько месяцев отец Мартин и сестра Кэтрин занимались изучением греческого и делили между собой обязанности по уходу за больными прихожанами. Они действовали так слаженно, словно годами работали в паре. Сестра Кэтрин и думать позабыла, что когда-то испытывала одну лишь жалость к этому человеку. Даже оказавшись в изгнании, отец Мартин не потерял тяги к знаниям и был великолепным компаньоном для того, кто стремился чему-то научиться. Со временем отец Мартин сумел подавить воспоминания о порочности и тщеславии Рима - его и сестру Кэтрин поглотили ежедневные заботы об урожае, детях и погоде - и теперь всю свою энергию он направлял на изучение наук и познание таинств искусства врачевания. Эти двое так привыкли к рутинной совместной работе, что день казался им неполным, если они не встречались, чтобы обменяться слухами, наблюдениями и шутками.

В день Святого Дунстана сестра Кэтрин собиралась устроить второй весенний поход за дикими травами и лекарственными растениями. Когда она ходила к реке в первый раз, отец Мартин был занят приготовлением мираклей (3) на Пасху. Теперь же он с головой погрузился в подготовку к Троице и всевозможным приготовлениям к летнему празднеству.

- Ну почему вы выбираете такое время, когда я не могу пойти вместе с вами? Боитесь, что я превзойду вас в настаивании зелий и целебных трав? - поддразнил отец Мартин.

- Как вы знаете, я погодой не управляю, а ведь именно от нее зависит, когда лучше всего собирать те или иные растения. Завтра подходящее время для сбора окопника, и он-то мне как раз и нужен.

- Надеюсь, мои будущие пациенты с пониманием отнесутся к тому, что я смогу предложить им лекарства только из тех трав, что я собрал в середине лета и осенью.

- Глупости, каждый год приходит новая весна, - напомнила ему сестра Кэтрин в канун дня Святого Дунстана. Стоя у ворот монастыря, она помахала ему на прощание.

На рассвете подул едва заметный ветерок, и небо очистилось от туч. Вместо ворсяной монастырской рясы на сестре Кэтрин были старая льняная рубашка и синее платье из грубой ткани, которое ей подарила жена валяльщика. Грязь, собранную в этих походах, невозможно было вывести без стирки, а стирка шерстяных вещей – нелегкое занятие. К тому же в этой одежде было не так жарко: на платье можно ослабить шнуровку, а рубашку - расстегнуть у горла.

Сестра убрала голову белым льняным платком и отправилась в мастерскую за корзинами. Выбрав три самых больших, она поспешила в трапезную, чтобы взять хлеба и сыра для себя и юного Мэттью.

Кэтрин нашла своего помощника снаружи монастыря – он готовился чистить стойла. Когда Мэттью поднял на нее глаза, взгляд его выражал искреннее разочарование.

- Ой, сестра Кэтрин, я совсем забыл. Мне так хотелось поскорее разобраться с работой, чтобы Джоанна смогла поработать над моим костюмом Короля Лета для следующей недели.

Сестра понимала, что на ее лице, как в зеркале, отражается огорчение самого Мэттью из-за неловкой ситуации, однако осознавала, что не имеет права настаивать на собственных нуждах, иначе бедняга лишится единственной возможности предстать перед всеми в качестве Короля Лета в костюме, красивее которого ему уже не носить.

- Похоже, что сегодня мне придется потрудиться больше, чем я думала. Раз уж мне самой нести корзины, то я стану выбирать растения с особым тщанием и только самые лучшие. Из тебя выйдет милый и пригожий король, Мэттью. Я бы не хотела упустить возможность посмотреть на тебя в одном из творений Джоанны.

На его лице расплылась улыбка облегчения, и он предложил отнести самые большие из корзин обратно в мастерскую. Сестра Кэтрин согласилась и отправилась по тропе, идущей через вспаханные поля к западу от города.

Повсюду слышалось радостное птичье щебетание - кукушка и жаворонок отмечали наступление нового дня. Воздух наполнял аромат пробивающейся из земли зелени. Тепло и солнечный свет доставляли сестре Кэтрин особое удовольствие, когда она вспоминала, что этому великолепию предшествовала сырая холодная зима.

Полчаса спустя она дошла до места, где дорога изгибалась к югу от болота. Здесь молодая женщина свернула и направилась в сторону реки, которая граничила с густым лесом на западе. Там она обнаружила мелкие желтые цветки калужницы – они едва-едва распустились на солнышке - и неподалеку от них раскрылись пушистые розовато-белые бутоны трифоли. Часа два сестра Кэтрин двигалась к берегу и постепенно приближалась к кромке леса на востоке. Еще с прошлого года она помнила о хорошем месте для окопника в излучине реки. К тому времени солнце поднялось уже высоко, и сестра Кэтрин была рада густой тени деревьев.

Изучая место в поисках лаванды и колоколообразных бутончиков окопника, она вышла на поляну, где какой-то здоровяк в кольчуге справлял у дерева малую нужду. Они увидели друг друга одновременно, и он развернулся к ней, не потрудившись натянуть штаны.

- Бьюсь об заклад, что такого большого ты еще не видела, - усмехнулся мужчина.

Помогая матери у изголовий кроватей больных, сестра Кэтрин видела обнаженных мужчин и потому с легкостью могла бы не согласиться со словами наглеца, но смолчала. В голове у нее оглушительно звенели тревожные колокольчики, и, швырнув корзину на землю, она развернулась и бросилась бежать. Сестра Кэтрин смогла бы оторваться от преследователя, окажись он один – на ней была легкая одежда и удобная обувь. Но внезапно дорогу ей преградил спутник грубияна.

Здоровяк гаркнул: “Хватай ее, Кон!”, и тот обвил ее горло рукой. Женщина пнула его в ногу, но от ее легкой обувки было мало толку. Мужчина усилил хватку настолько, что пинки и крики стали невозможны.

- Давай ее сюда, Кон. Я первый ее увидел.

- Верно, Том, но поймал-то я.

Том вынул нож и приставил его к шее сестры Кэтрин чуть ниже уха. Его рука сменила руку Кона вокруг ее горла.

- Только без криков, хорошо, киска? Не то я одним легким движением перережу тебе глотку, залив здесь все твоей кровью.

Он пинком отправил наполовину заполненную растениями корзину вниз по склону и потащил молодую женщину глубже в лес.

***

Отец Мартин тоже поднялся на рассвете, хотя и не для того, чтобы наслаждаться славной погодой - святой отец должен был помочь городским членам гильдии с установкой временной платформы в центре города для празднества в честь Троицы. Затем надо было сидеть с подмастерьями всех ремесленников и записывать стихи для песен, которые будут петься вокруг майского дерева. Отец Уолтер предупредил его, что придется хорошенько поработать над правкой этих виршей. Стихи могут выйти настолько непристойными и издевательскими для некоторых личностей, насколько это сойдет авторам с рук. Не раз уже хоровод вокруг майского дерева заканчивался побоищем между певцами и теми, кто слышал насмешку в свой адрес. Когда отец Уолтер увидел отца Мартина, тот уже на протяжении двух часов работал как вол, замеряя древесину.