========== Все, что переведено на данный момент ==========

Малдер и Скалли сидели рядом, испытывая обычное для пассажиров авиалиний неудобство. Во время длительных перелетов Малдер всерьез задумывался над тем, чтобы подать коллективный иск против авиакомпаний от лица всех людей, чей рост превышает пять футов. Этим несчастным просто обязаны возместить ущерб, причиненный повсеместным стеснением. Когда Малдер особенно долго надоедал Скалли этой идеей, она едко напоминала ему, что верхние полки для багажа тоже далеко не подарок для тех, кто пониже ростом. Мало того, она не понимала, почему ей приходится платить деньги, на которые она могла бы купить новый костюм, чтобы подогнать по росту уже имеющуюся одежду.

— Скалли, разве ты не знаешь поговорку: мал золотник да дорог…

— Хочешь — верь, хочешь — нет, Малдер, но я об этом слышала, хотя обычно от тех парней, что изо всех сил пытаются на этом «золотнике» сэкономить, — ответила Скалли нарочито мрачным тоном.

Малдер загадочно улыбнулся, чем заслужил от Скалли предупреждающий взгляд. Он решил быть осмотрительнее до конца полета, поскольку проводить оставшееся время в воздухе в полном молчании ему совершенно не хотелось.

Малдеру досталось до невозможности скучное дело, материалы которого он изучил вдоль и поперек в надежде обнаружить хоть что-нибудь интересненькое. После душевных треволнений, связанных с его возвращением из мертвых, разоблачением Блевинса и ремиссией Скалли, Скиннер решил не рисковать и отправил агентов в Айдахо, где им предстояло выяснить причину падежа крупного рогатого скота.

Малдер подозревал, что во всем виноваты местные подростки, сначала поиздевавшиеся над коровами, а потом оставившие их на растерзание койотам. За годы работы над “Секретными материалами” он видел немало похожих снимков и не рассчитывал в данном случае на что-нибудь сверхъестественное. А вот то, что читала Скалли, казалось более любопытным.

— Твои бумаги выглядят гораздо древнее моих. Пожалуйста, скажи мне, что в них описаны идентичные случаи пятидесятилетней давности.

— Тут тебе не повезло, Малдер. Эти бумаги Мелиссы из ее камеры хранения, их мне передала мама. До недавнего времени она не могла заставить себя перебрать эти вещи.

Малдер внутренне содрогнулся. Он всегда будет чувствовать себя виноватым в смерти Мелиссы от рук наемного убийцы, который охотился за Скалли, и при том никогда не сможет подавить радость от того, что на месте Скалли оказалась ее сестра. Малдер добавил эту эгоистичную благодарность к своему и без того огромному грузу вины. Напарница продолжила объяснять, будто бы не замечая его неловкости.

— Во время своего увлечения спиритизмом Мелисса рылась на чердаках наших дедушек и бабушек в поисках семейных бумаг. Это было в начале восьмидесятых. Она надеялась обнаружить родственников “по ту сторону”, с которыми можно было бы вступить в контакт. И ей очень повезло: оказалось, что у бабушки Скалли была сестра по имени Кейт, которая увлекалась спиритическими сеансами в двадцатых годах. В руки тети Кейт некогда попало письмо, адресованное одному из наших пра-пра-кому-то-там. В письме упоминалась какая-то древняя семейная легенда. Бабушка Кейт воспользовалась услугами медиума, чтобы тот докопался до сути этой легенды. Затем, используя то старинное письмо и результаты многочисленных сеансов, она написала повесть, которую сочла неотъемлемой частью нашей семейной истории.

— Скалли, теперь я понимаю твою упрямую приверженность науке. Ты просто компенсируешь слишком богатую фантазию других членов своей семьи.

— Можешь думать, что угодно, у нас самая обычная семья, — ответила она рассеянно. — Я читаю эти бумаги, потому что мама из-за них расстроилась, но не сказала почему. Лишь попросила прочесть рукопись, не принимая написанное близко к сердцу. Ей это сделать сложно — слишком разыгралось воображение.

Малдер подумал, что поразить воображение Маргарет Скалли — задача не из легких. Еще никогда в жизни он не встречал человека, который мог принять трагедию или невероятное событие столь стойко и спокойно, как Маргарет.

— Смотри, Малдер, первые страницы — это заметки Мелиссы о том, что случилось, когда она отвезла рукопись к тому контактёру на Западное побережье. — Скалли, нахмурившись, пыталась разобрать заметки сестры, отчасти написанные от руки. — Кажется, ее звали Зенит.

Изначально белые страницы оказались затерты краской после снятия с оригинала многочисленных копий. Документ, куда Мелисса внесла заметки, выглядел как стандартный бланк. На каждую дату, когда проходил сеанс, была выделена страница. В верхней графе бланка Мелиссой была вписана дата попытки связи. Ниже оставалось пустое место для комментариев в случае удачно проведенного сеанса. Если же сеанс проходил неудачно, пометка ставилась в третьей графе. Затем шли список стандартных вопросов и место для ответа на них. Кроме того, в нижней графе страницы можно было оставить свои комментарии. На первых пяти листках не было ничего, кроме дат неудачных сеансов. На шестом и последнем бланке, в разделе, предназначенном для комментариев, Мелисса сделала запись.

«Зенит наконец-то удалось связаться с тем, кто знал, что происходило с теми двумя. Мы не можем войти с ними в контакт, потому что они переродились и снова живы! Но что самое интересное, Зенит говорит, что их связь с нашей семьей не прервалась. Один из них – мой родственник, с другим я еще незнакома. Она не может сообщить их имена, но говорит, что я узнаю их, когда придет время. И тогда мне придется вести себя осторожнее. Когда эти двое встречаются, они становятся, образно говоря, эпицентром мини-землетрясений. Вселенная словно вращается вокруг них и для них. Так кто же это? Характер Билла тянет на пятерку по шкале Рихтера. Но не очень похоже, что у него старая душа. Дана слишком благоразумна, чтобы стать причиной землетрясения. Чарли чересчур беззаботный. А что если это мама или папа! Мне бы не хотелось так думать о своих родителях.

Как бы там ни было, по словам Зенит выходит, что этим двоим крупно не повезло. Между ними тысячи лет гордости, ревности, вины, страха и ошибочного самопожертвования. Зенит говорит, что им нужно пройти еще столько испытаний, что она даже не представляет, как им это удастся сделать и притом остаться в здравом рассудке.

Но, несмотря ни на что, они просто не могут существовать друг без друга! Они завязывают другие отношения, которые длятся порой несколько жизненных циклов, но всегда их разрывают, поскольку не ощущают той силы и глубины, которые жаждут получить друг от друга. Им никак не удается выбрать подходящее время и признаться в своих чувствах. Каждый раз их жизненный путь полон ситуаций катастрофической недосказанности и заканчивается трагедией. Кажется, они не в состоянии разорвать этот замкнутый круг.»

Скалли и Малдер сидели в тишине несколько секунд. Они оба думали о сеансе регрессивного гипноза, которому был подвергнут Малдер во время расследования дела Вернона Эфезиана. Тогда обнаружилось достаточно веских доказательств, чтобы заставить их задуматься о существовании прошлых жизней. Если они верили в правдивость полученных под гипнозом воспоминаний, тогда описанная сестрой Скалли концепция имела право на существование. Хотя между принятием идеи реинкарнации и верой в достоверность данного документа была большая разница. Медиумы двадцатых годов стремились угодить своим клиентам в той же мере, что и современные медиумы с Западного побережья.

Пообщавшись с Кричгау, Малдер начал сомневаться в достоверности каких бы то ни было воспоминаний, полученных под гипнозом, включая свои собственные.

— Может, твоя мама расстроилась, узнав, что Мелисса полностью отвергла католическую веру.

— Нет, Мелисса никогда не делала тайны из своей веры. Я должна прочитать это и тогда, возможно, смогу успокоить маму.

Любопытство взяло верх, и Малдер начал читать пожелтевший от времени печатный документ, заглядывая Скалли через плечо.

***

Пронзительные крики вырвали сестру Кэтрин из яркого, но удивительно мирного сновидения, в котором она погружалась в ледяную воду. Она проснулась в полной темноте и обнаружила, что одеяло скрутилось где-то в ногах. Во сне промозглая сырость кельи представилась сестре Кэтрин погружением в холодный поток. Крики не прекращались, к ним присоединился громкий стук в дверь.