- Сестра Кэтрин! Сестра Кэтрин! Матушка зовет вас в келью сестры Доротеи, которой сильно нездоровится. Возьмите повязки и лекарства.
Наставница - сестра Микаэлла - вошла, держа в руках две свечи. Она поставила одну из них на стол — кроме стола и кровати в келье больше ничего не было - и неожиданно поспешно покинула сестру Кэтрин, что заставило ту волноваться за сестру Доротею еще сильнее.
Повязки и лекарства? Сестра Кэтрин накинула поверх ночной рубашки плащ и закрепила на голове вуаль. Захватив с собой корзину с вытяжками, чистыми бинтами и сушеными травами, она поспешила по слабо освещенному коридору. Крики прекратились. Сестра Кэтрин вспомнила, что пару недель назад сестра Доротея жаловалась ей на редкие боли в животе. Она также страдала от депрессии. Сестра Кэтрин тогда заварила ей чая с мятой и предложила прощупать живот, дабы обнаружить причину болей, на что сестра Доротея в заметном смущении пробормотала, что ей станет лучше, когда начнутся месячные. С тех пор сестра Доротея постоянно находилась в подавленном состоянии, но за медицинской помощью более не обращалась. Неужели она была так больна, а сестра Кэтрин этого не заметила?
Остальные послушницы сгрудились в коридоре, испуганные и взволнованные. Сестра Кэтрин, повысив голос так, чтобы слышали все, обратилась к ближайшей послушнице.
- Пожалуйста, отведите сестер в часовню, чтобы они могли помолиться за сестру Доротею. Молитва поможет ей сильнее, чем все то, что смогу сделать я.
Про себя она подумала, что тишина в коридоре – это главное, хотя молитва также поможет послушницам успокоиться.
Когда сестра Кэтрин вошла в келью, мать-настоятельница Агнесс и сестра Микаэлла тихо бормотали молитвы рядом с постелью сестры Доротеи. Сестра Кэтрин ощутила характерный запах крови и мгновенно сдернула одеяло, чтобы оценить состояние сестры. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: сестра Доротея потеряла уже столько крови, что хлопковый матрас пропитался насквозь. И хотя кожа сестры уже приобрела пепельный оттенок, кровотечение все никак не прекращалось. Сестра Доротея была без сознания, ее дыхание - учащенным и слабым.
Мать-настоятельница посмотрела на сестру Кэтрин и спокойно осведомилась:
- У нее внутренние повреждения? Вы можете что-нибудь сделать?
Сестра Кэтрин покачала головой и спросила только:
- Вы послали за отцом Уолтером?
- Да, когда сестра Микаэлла разбудила меня и сообщила, что случилось с сестрой Доротеей, я отправила за ним старого Мэттью.
Сестра Кэтрин и сестра Микаэлла вернули одеяло на место и, пригладив светлые локоны сестры Доротеи, приготовились к отпеванию - скорее символичному, нежели эффективному обряду. Затем все трое стали ждать, каждая в глубоком раздумье.
- Отец Уолтер может не успеть, - забеспокоилась сестра Кэтрин, когда дыхание сестры Доротеи замедлилось и стало затрудненным. Их опасения оказались ненапрасными: сестра Доротея испустила последний, невероятно медленный вздох и затихла. Ее пальцы разжались, и она выпустила скомканные простыни.
- Это не важно. Ее душа останется с нами, – тихо произнесла настоятельница в наступившей тишине.
Смахнув с ресниц слезы, сестра Кэтрин спросила:
- Сестра Микаэлла, что произошло с сестрой Доротеей?
- Меня разбудили ее крики. Я встала, а сестра Эдриан уже стучалась в дверь моей кельи. Она сказала, что сестра Доротея тяжело заболела и, похоже, умирает. Я поспешила к ней, но к тому времени у нее уже началось кровотечение. Велев сестре Эдриан разбудить мать-настоятельницу, я отправилась за вами.
- Матушка, мне хотелось бы поговорить с сестрой Эдриан о случившемся. Сестра Доротея обратилась ко мне пару недель назад из-за небольших проблем со здоровьем. Я думала, что у нее ничего серьезного - обычные хандра и тоска, характерные для молодых послушниц в зимние месяцы, но, должно быть, упустила тогда что-то важное.
Мать-настоятельница давно уже смирилась с периодически повторяющимися приступами самокопания сестры Кэтрин, чье обостренное чувство вины, надо признать, никогда не имело непосредственного отношения к исполнению религиозного долга.
Сестра Кэтрин воспринимала свои духовные обязанности не раздумывая, как нечто само собой разумеющееся. Она понапрасну корила себя за не слишком обширные познания и невозможность предотвратить несчастья, которые могут произойти с людьми, о которых заботилась.
- Сестра Кэтрин, вы можете поговорить с сестрой Эдриан, но помните, что она глубоко опечалена. Стремясь найти ответы на вопросы, вы забываете, что другие люди более ранимы и не могут сдерживать свои чувства в той же мере, что и вы.
- Да, матушка, я постараюсь быть тактичней, – ответила сестра Кэтрин с неподдельным раскаянием в голосе.
Мать-настоятельница едва заметно улыбнулась – с сестрой Кэтрин надо держать ухо востро. Напоминание ей о том, что не следует быть столь педантичной, может добавиться к той несоразмерной вине, что она и так уже возложила на себя. На самом же деле ей практически не в чем было себя упрекнуть. Она усердно старалась улучшить свои знания и навыки, но из-за сопереживания человеческим страданиям совсем забывала о себе.
Две старших сестры покинули келью и отправились в главный зал, куда должен был прибыть отец Уолтер, а сестра Кэтрин приступила к тщательному осмотру кельи. Ничего необычного она не нашла, пока не заглянула в сундук с одеждой, где между свертками постельного белья обнаружила кожаную суму с несколькими колючими скрученными листьями внутри и обрывок бумаги, в котором описывалось, как из этих листьев добыть масло. Сестра Кэтрин узнала в них мяту болотную и поняла, что же послужило причиной смерти сестры Доротеи - та ждала ребенка, но беременность протекала с осложнениями. Использовав мяту в попытке избавиться от ребенка, сестра Доротея неосознанно приблизила свою кончину.
Сестра Кэтрин вспомнила, как впервые столкнулась с подобным случаем. Она тогда училась у матери врачеванию. Недавно вступившая в брак пятнадцатилетняя девочка не использовала никаких трав, но, тем не менее, умерла столь же быстро, как и сестра Доротея.
- Доктора говорят, что тканевая жидкость закупоривается, кровь собирается в матке, и тогда наступает смерть, – говорила ей мать, – и до тех пор, пока кровь не разорвет сосуды, кровотечение обнаружить нельзя. Интересно, что бы обнаружилось в матке, если бы потом мы позвали врача для ее исследования. - Но они обе знали, что церковь запрещает вскрытие, считая его нечестивым осквернением Храма Святого Духа.
В келью бесшумно вошла сестра Эдриан.
- Сестра Микаэлла сообщила мне, что сестра Доротея умерла, и вы хотите поговорить со мной. Я сделала все, что было в моих силах, - сказала она, словно бы защищаясь.
Сестра Эдриан задумчиво посмотрела на сумку в руках у сестры Кэтрин, но больше ничего не добавила. Если она и испытывала скорбь, то внешне это никак не проявлялось.
Сестра Кэтрин мягко ответила:
- Да, вы сделали все, что сделал бы любой на вашем месте, – немного помолчав, она продолжила: - Не вела ли себя сестра Доротея как-то иначе в последние два месяца? Я имею в виду, не изменились ли недавно ее привычки?
Сестра Эдриан задумалась.
- Пожалуй, да. Она стала убегать в конюшни и играть с котятами, избегая дополнительной работы. Потом, после Сретения Господня, всегда соглашалась выполнять всяческие поручения, а также передавала различные вещи от монастыря в город и обратно для сестры Валбарги и сестры Микаэллы. Носила много корзин с сельдью из рыбной лавки на кухню. Но все равно попадала в неприятности из-за того, что постоянно отвлекалась и была забывчива. Однажды она положила две лучших, сделанных из яблоневого дерева, ложки сестры Валбурги в очаг на кухне вместо дров, за что ей пришлось три дня стоять на коленях на полу трапезной во время обеда.
При последнем воспоминании на лице сестры Эдриан появилась довольная улыбка. Сестра Кэтрин подумала, что строгая сестра Эдриан завидовала цветущей сестре Доротее, ее изящным чертам лица и большим голубым глазам. Этим прекрасным глазам, по мнению сестры Кэтрин, не доставало ума, но по крайней мере в них не было злобы и зависти – в отличие от тех, в которые она смотрела прямо сейчас.
