- Вам бы не помешала хорошая кружка эля от Брайда. Не стану мешать вам и отдалять этот прекрасный момент, просто решил поделиться кое-какими новостями. Я был у пекаря. Юный Джеффри, сын сапожника Дэниэла, этим утром вернулся из Линнетвейля. Известий было немного, но местный скорняк предупредил его, что там побывала банда наемников, которые движутся из города южнее на север. Их контракты с бароном Эдмундом закончились, когда они высадились в Дувре несколько недель назад. Им сказали, что они могут присоединиться к лорду Морроу на границе с Шотландией, но по дороге туда некоторые из них решили поискать наживы, грабя путников ради припасов и лошадей. Большинство нападений завершилось страшным исходом - многие были убиты, хотя они даже не сопротивлялись. Если наемники продолжат свой путь с той же скоростью, то через пару дней окажутся в наших краях. Людям, покидающим город, стоит путешествовать большими группами. Просто предупредите горожан, когда будете с ними беседовать.

Отец Мартин тут же подумал о сестре Кэтрин и ее походе, но постарался убедить себя, что юный Мэттью в состоянии ее защитить и не позволит причинить ей вред. Вряд ли кто-нибудь попробует, учитывая внушительные размеры и силу такого защитника. Да и нападение на сестру из монастыря – это настоящее святотатство, только последние негодяи способны на подобное злодейство. К тому же, взглянув на сестру Кэтрин и Мэттью, преступники поняли бы, что брать у них нечего. Наемников в этих местах не ждали еще дня два, и Джеффри смог добраться из Линнетвейля с полной поклажей великолепных кож - эти успокаивающие мысли отец Мартин повторял про себя еще с полчаса.

А потом он увидел юного Мэттью, который как раз направлялся к Джоанне.

- Так, значит, сестра Кэтрин отложила свой поход в лес? - в надежде на утвердительный ответ поинтересовался святой отец.

- Да нет, - ответил юный Мэттью, чувствуя себя виноватым оттого, что сестра Кэтрин предоставила ему возможность увильнуть от своих обязанностей. Он напомнил себе, что та уже не раз ходила в лес без провожатого. - Она отправилась одна, потому что я должен был остаться работать над моим костюмом Короля Лета…

Отец Мартин тут же перестал слушать его объяснение и попытался взвесить все, что ему было известно. Наемников не ждали еще два дня. Даже если бы они были уже здесь, шанс, что они наткнутся на сестру Кэтрин на болоте или в лесу, весьма невелик. С другой стороны, окажись солдаты поблизости, они бы использовали реку как источник воды, а отец Мартин отлично помнил, с каким энтузиазмом рассказывала ему сестра Кэтрин об окопнике, который она надеялась найти в старой дубраве у излучины реки.

Он ненадолго сумел разубедить себя в реальности угрозы, а потом вдруг обнаружил, что ноги несут его к пасторскому дому, и по пути его воображение рисовало яркие картины возможных зверств. У себя в келье святой отец открыл сундук с вещами и выкидывал оттуда все до тех пор, пока не добрался до меча, которого не носил с того времени, как был сослан из Италии. Отец Мартин понимал, что будет выглядеть глупо в глазах сестры Кэтрин, появившись перед ней с оружием в руках, но он не успокоится, пока не убедится, что ей ничего не угрожает. Настоящим глупцом он будет, если отправится безоружным, а она окажется в беде.

Сестра описывала ему свой маршрут, и отец Мартин быстро проследил ее путь к реке. Настроение его резко сменилось с оптимистического спокойствия на тревогу, близкую к панике. Он старался не обращать внимания на жестокие картины, которые рисовало ему воображение, прекрасно понимая, что ему потребуется свежая голова, если случилось худшее.

Берег был невероятно зеленым от покрывавших его свежей травы и изумрудного мха. Временами отец Мартин замечал на сырой земле едва заметные следы маленькой ступни в мягкой кожаной обуви. Он внимательно прислушивался и изучал местность в поисках дуба и похожих на лаванду цветов окопника. Едва обнаружив большое скопление растений, мужчина узнал любимую корзину сестры Кэтрин, самую большую из всех, что она могла нести - та наполовину застряла в грязи у самой кромки воды. Его сердце забилось быстро и болезненно, когда он заметил след - трава была примята, а местами вырвана. Здесь явно шла борьба, но не сильная. Отец Мартин знал, что сопротивление Кэтрин способен побороть даже один мужчина. Если наемников было больше, то оставалось лишь надеяться, что его мастерства окажется достаточно, чтобы их победить. Это при условии, что он успеет сделать нечто большее, чем отнести тело сестры Кэтрин обратно в город и придать его земле по христианскому обычаю. Однако Мартин не мог позволить себе думать о худшем исходе и потому изо всех сил старался избавиться от этих мрачных мыслей.

След вел обратно от реки к густеющему лесу на возвышенности. Листва была тут плотнее, а подлесок - реже, из-за чего след было проще заметить. Спустя пару минут ему уже не было нужды видеть отпечатки - дальше отец Мартин шел на голоса спорящих между собой мужчин, начиная сомневаться в правильности поспешного решения отправиться в одиночку.

- Прошлый раз в Кале, в подвале той таверны, ты первый занялся аппетитной служанкой. А когда она укусила тебя, ты врезал ей так, что она едва на ногах держалась, когда подошла моя очередь.

- Да если б я не подкрался к ее брату со спины с палицей, ты бы там так и остался лежать.

- Он вернулся тогда по единственной причине: ты слишком долго разогревался и развлекался с девчонкой, Кон.

- В прошлый раз ты был первым.

- Ты о том жалком городишке пару недель назад, не то Даннок, не то Паддок? Когда ты позволил мне забраться на эту грязную деревенскую шлюху? По мне так ты просто хотел убедиться, что у нее там нет зубов!

- Уж лучше б были зубы, чем звездная сыпь, которой она нас заразила!

Они рассмеялись.

- Ну, она хорошенько помучилась перед смертью, верно, Том?

Благодаря их спору отец Мартин смог подобраться достаточно близко, чтобы разглядеть мужские фигуры за деревьями. Из-за огромного старого дуба он увидел то, что в десятки раз усилило его страхи за сестру Кэтрин.

У дальнего края опушки к вбитому в землю колышку были привязаны два больших, довольно здоровых на вид скакуна, сильно нагруженных поклажей. Спиной к отцу Мартину стоял черноволосый мужчина. Он стянул с себя кольчугу и собирался положить ее рядом со шлемом и вложенным в ножны мечом. Когда мужчина обернулся, отец Мартин разглядел его лицо: огрубевшая кожа, вся в шрамах, отчего его светло-голубые глаза казались еще ярче. Крепкий, закаленный в боях ветеран. Другой наемник еще не снял кольчугу. Тот был моложе, но настоящий богатырь - по крайней мере, на голову выше и фунтов на пятьдесят здоровее отца Мартина, со столь же огромным, как и он сам, мечом, висевшим в ножнах сбоку. Одной рукой наемник держал сестру Кэтрин за волосы, а другой - прижимал к ее горлу нож.

“Отец Небесный, вряд ли я смогу победить обоих”, - мрачно подумал отец Мартин. И, тем не менее, он пытался разработать какой-нибудь план. Если напасть на того, что поменьше, здоровяк, возможно, отпустит сестру Кэтрин, чтобы помочь своему подельнику. Сможет ли она сбежать?

Отец Мартин ожидал, что молодая женщина потеряет сознание от ужасного диалога, который вели меж собой разбойники. Однако она не выказывала ни малейшего признака слабости, внимательно и настороженно осматривая территорию лагеря. Значит, она еще не потеряла надежды на побег. Именно в этот момент Кэтрин встретилась взглядом с отцом Мартином, и сердце ее сжалось. “Боже мой, да они же убьют его”, – подумала сестра. Вот теперь она по-настоящему испугалась, тогда как до этого ее страх сдерживался гневом. Кэтрин тут же отвела взгляд и стала думать, как бы дать отцу Мартину хоть какое-нибудь преимущество. Ей и в голову не приходило, что он может оставить ее и сбежать в страхе за собственную жизнь.

Спустя несколько секунд святой отец был поражен поведением сестры Кэтрин, и будь на ее месте кто-то другой, он бы решил, что это помешательство. Она расслабилась и выгнулась так, что грудь и бедра подались вперед. Томно опустив веки и приоткрыв рот, сестра Кэтрин подняла руку к горлу, но вместо того чтобы схватить нож, принялась развязывать шнуровку на платье и расстегивать рубашку до тех пор, пока не стал виден верх ее груди. К тому времени оба солдата заметили перемену в ее поведении и прекратили спорить. Она подняла глаза к Кону и тихо произнесла: