На ее лице при этих словах отразилось потрясение, как если бы он ее ударил.
Его до чертиков пугала ее способность отгораживаться от него. Страх за их будущее и нежелательное осознание того, что, с точки зрения житейской мудрости, Кэтрин и Эдгар были правы, подогрели его гнев, который он направил на Кэтрин. Дальнейшие его слова также были пропитаны горечью. Разве она, в отличие от него, не понимала, что им просто придется решить имеющиеся проблемы? Принести необходимые для этого жертвы? Нельзя отказаться от предметов первой необходимости ради роскоши. Сами слова не были жестокими, но тон его голоса причинял боль сильнее, чем заложенный в них смысл.
Кэтрин никогда не видела его в таком гневе, причем направленном на нее. Неужели он уже осознал, какой обузой она для него была? У нее еще оставалось достаточно гордости, чтобы не стать чьим-нибудь неохотно взваленным на себя обязательством – достаточно гордости, чтобы не показывать своих страданий и сдержать подступающие к глазам слезы обиды из-за нападок в результате высказанных ею сомнений.
– Мы найдем выход. Помнишь, ты сама сказала, что мне нельзя позволять разбитым честолюбивым планам разрушить мою жизнь. Я собираюсь поехать вперед в Кленткомб, чтобы выяснить, на какую провизию мы можем рассчитывать. – «Ты перегнул палку», – напомнил ему внутренний голос. Последнее он произнес куда сдержаннее, но Кэтрин все равно опечалило холодное выражение его лица.
Еще до того, как его конь миновал первых всадников в колонне, Мартину пришлось сопротивляться сильнейшему порыву повернуть назад и покончить с их недопониманием. Кэтрин обладала склонностью терзать себя за то, что не было ее виной. Эдгар избрал идеальный подход в попытке разделить их, воспользовавшись этой слабостью. Его же бурная реакция лишь ухудшила ситуацию. Ему следовало направить свой гнев на Эдгара, а не на бедную Кэтрин, но сейчас он не мог позволить себе ссору с ним.
Будущее пугало и его. Какое-то время он будет вне закона, зависимым от поддержки герцога. Позже его протекция могла бы помочь Мартину вернуться к жизни законопослушного гражданина. Однако герцог не захочет помогать Кэтрин с тем же самым, даже если бы это было возможным.Эдгар соглашался в этом с отцом, а сэру Уильяму и дела до него не было.
Если бы герцог согласился предоставить Кэтрин отдельное убежище, они могли бы принять это в качестве временной меры. Мысль об этом погрузила его в отчаяние. Как мог он вернуться обратно в темную пещеру, познав радости света и ярких красок? Но если она привносила свет в его мир, то почему он причинял ей боль, отдаляясь от нее сейчас? Было бы гораздо лучше, если бы он поведал ей о своих страхах, позволил бы ей утешить себя. А потом он мог бы сказать ей, что она нужна ему, как солнце земле.
Если бы он уже не въехал на мост, ведущий в Кленткомб, то повернул бы обратно. Деревню было видно с моста, так что он продолжил путь, выискивая того, кто был бы заинтересован в продаже им припасов. Узкие улочки казались странно пустыми. Когда он достиг центра города, то понял почему: толпа селян собралась вокруг каких-то исполнителей. Подъехав ближе, Мартин замер, когда узнал жалобные нотки «Черной розы», исполняемой на дудке и арфе. Шон и Подрик должны были быть на пути в Ковентри, а никак не здесь. О чем еще они солгали?
Мартин подъехал ближе и встретился взглядом с Шоном поверх голов людей в толпе, когда песня подошла к концу. На лице Мартина красноречивее любых слов отразился вопрос. Ответ Шона был столь же ясен. Он поднял глаза к небу и сокрушенно покачал головой, после чего пожал плечами и печально улыбнулся Мартину. Когда он на мгновение коснулся недавно отяжелевшего кожаного кошеля на боку, словно убеждаясь в том, что тот на месте, Мартин развернул коня и помчался обратно по дороге, которую только что проделал, пообещав себе, что с удовольствием вернется позже и свернет шеи этих вероломных ирландских негодяев.
Когда мост оказался в зоне его видимости, он обнаружил, что их группа уже начала переправу. Он прибыл как раз тогда, когда на них с двух сторон напали десятка два людей. На дальнем конце моста Мартин разглядел Данджело, узнав того по манере держаться и богатому одеянию. Мартин пустил коня в галоп, приближаясь к месту схватки и пытаясь оценить их шансы на победу. Противник превосходил их всего на пять человек – спасибо осторожному планированию Эдгара. Однако большая часть группы была зажата атакующими на мосту. Мартин увидел, как Эдгар почти сразу же скинул вниз одного солдата, и его быстро подхватила разлившаяся из-за дождя и снега река.
Кэтрин находилась близко к Эдгару, но далеко от Мартина. Она едва удерживалась в седле, так как ее лошадь крутила головой и в отчаянии выискивала способы укрыться от суматохи и запаха крови. Никто не обращал внимания на ее затруднительное положение: у мужчин все силы уходили на то, чтобы защищаться. Ему показалось, что Дрю, возможно, пытался пробиться к ней с дальнего берега, но у него плохо получалось. Когда Мартин добрался до ближайших участников схватки, то увидел, как лишившаяся всадника лошадь Кэтрин скачет к нему. Если она упала под копыта… О боже, он должен был быть рядом с ней, когда произошло нападение. У них были неплохие шансы победить, но кто-то должен был увести ее подальше от сражения, в безопасное место.
Кэтрин едва успела заметить приближавшегося к ним Мартина, когда солдаты покинули свои укрытия с обеих сторон моста. Это нападение застало врасплох даже Эдгара, ведь все они верили, что находятся вне досягаемости для Данджело. В любом случае, засады редко устраивались так близко к деревням: непредсказуемое поведение местных жителей делало их планирование затруднительным.
Запаниковавшая лошадь Кэтрин сразу же начала искать возможность сбежать. Когда всадница попыталась взять ее под контроль, она поднялась на дыбы и затем покатилась по земле, стремясь обрести свободу. Соскочив с нее и отползя в сторону от разверзшегося вокруг нее хаоса, Кэтрин прижалась к низкой каменной ограде моста. Она увидела, что нападавшие нацелились на Эдгара и вновь прибывшего Мартина – каждый из них сражался с двумя солдатами. Они были полностью поглощены защитой собственных жизней. Им оставалось надеяться только на способность людей Эдгара одолеть своих единичных противников и решить тем самым исход битвы в свою пользу.
Когда она вжалась в стену, мимо проехал Данджело. Он собирался напасть сзади, присоединившись к двум солдатам, которые уже заставляли Эдгара сражаться на пределе возможностей. Его наверняка убьют. Она схватилась за уздечку боевого коня Данджело сбоку и со всей силы дернула, одновременно выкрикивая предупреждение Эдгару. В это же самое время Данджело перехватил удерживающую уздечку его коня руку. Она лишила его преимущества неожиданности, и он на мгновение утратил контроль над лошадью. Один из противников Эдгара отвлекся достаточно для того, чтобы тот нанес ему блокирующий удар.
Данджело наконец совладал с конем и, сместив свой захват на запястье Кэтрин, покончил с ее вмешательством, вонзив меч в ее тело сверху. Он вошел глубоко под ключицей. Данджело извлек его, намереваясь нанести второй удар, но вместо этого отпустил ее руку, отчего она отступила назад. Данджело пришлось иметь дело с Дрю, который набросился на него с яростью берсеркера. На его лице застыла маска скорби и ярости, и Кэтрин с грустью предположила, что кто-то небезразличный ему, должно быть, пострадал в битве. Она тут же подумала о Мартине, но, посмотрев в его сторону, убедилась, что он успешно защищался. Ей оставалось только надеяться, что он не видел, что с ней произошло. Ему нужно полностью сосредоточиться на сражении. Может, она могла бы занять сидячее положение у стены и согнуть ноги в коленях, чтобы скрыть кровь, уже пропитавшую ее платье и сорочку. Однако, охваченная острой пульсирующей болью, она оступилась и упала через ограждение моста в бурную реку.
Мартин не мог следить за тем, что происходит вокруг него, но заметил, как Кэтрин упала. Он понимал, что ее бесполезная левая рука не позволит ей добраться до берега при таком быстром течении. Ему необходимо было последовать за ней, даже если это поставит их защиту в невыгодное положение. Он сумел отразить удары двух нападавших на него солдат и направить своего коня к краю моста. Когда он соскочил с лошади на ограждение, то почувствовал удар в бок, нанесенный каким-то третьим участником сражения. Игнорируя боль, он заметил Кэтрин, барахтавшуюся в воде в пятидесяти метрах вниз по течению, и прыгнул в реку, держа в голове их примерное расположение. Когда он вынырнул на поверхность, то рассчитывал, что окажется рядом с ней, но с удивлением отметил, что между ними по-прежнему было метров двадцать пять. У него кружилась голова от необходимости бороться с течением, даже притом что он двигался вместе с ним, а не против. Ему не удавалось глубоко вдохнуть, но со следующей попытки он наконец сумел доплыть до Кэтрин.
