- Ти Джей, я агент ФБР и прибыла в Диггер для проведения расследования. Это обвинение в убийстве просто нелепо. Меня освободят завтра после проверки моего пистолета, а пока что я запишу то, что вы мне рассказали, и задам вам еще несколько вопросов, если вы не против.
- Конечно, записывайте. Но зачем? Это свободная страна, где ты имеешь полное право не продавать скот и держать пчел в качестве хобби.
- Да, но это может быть связано с нашим расследованием. Зеб Смит сообщил об обнаружении обезображенных туш коров. Он думает, что в этом виноваты пришельцы, но мы хотим сначала исключить более очевидные возможности.
Скалли вновь достала блокнот и принялась протоколировать полученные от Ти Джей сведения, рассеянно подумав о том, что небрежное следование правилам со стороны местных копов дало ей возможность сохранить при себе пластиковый пакет, а Ти Джей – ее сигареты и зажигалку. «Полагаю, они не считают, что я задушу себя после одной ночи в тюрьме от отчаяния из-за преступления, которого не совершала», - сыронизировала она.
Ти Джей молча курила очередную сигарету, пока Скалли писала. Когда она наконец оторвалась от блокнота, то обнаружила, что Ти Джей заснула сидя, облокотившись на стену. Получение этой новой информации делало заключение Скалли еще более раздражающим. Она жаждала выйти и посильнее нажать на доктора Энтони касательно истинного характера работы «Био-Гро».
При отсутствии других занятий она принялась размышлять над тем, что Мардж пришлет на ужин. Ответ на этот вопрос стал известен в шесть тридцать, когда после стука в дверь в помещение ступили шериф и его помощник с подносами в руках. Ти Джей проснулась при их появлении.
- Я уйду домой через полчаса. Помощник Хансен останется внизу на ночь, - сообщил им шериф Рейнольдс.
Им достался мясной рулет с овощами и куском пирога на десерт. Ти Джей принялась без особого энтузиазма ковыряться в своей порции, но Скалли съела все. Помощник Хансен вернулся в одиночку в семь тридцать, чтобы забрать подносы и выпустить Ти Джей без выдвижения против нее каких-либо обвинений. Похоже, они следовали привычной рутине: Ти Джей даже помогала Хансену отнести свой поднос вниз, тогда как он настоятельно рекомендовал ей есть больше овощей.
- Пока, Дана. Надеюсь, вы скоро выйдете и вернетесь к своему расследованию, - на прощание крикнула ей Ти Джей на пути к выходу.
Где-то через пятнадцать минут Хансен вернулся и принялся домовито убираться в камере Ти Джей. Он вычистил туалет и раковину и убрал постель, доведя ее почти до идеального порядка.
- Я сегодня больше не приду, если только вы меня не позовете, - сообщил он Скалли.
После его ухода она воспользовалась одиночеством, чтобы справить нужду, после чего уселась на койке и снова принялась маяться бездельем. Это походило на ее последние дни и вечера в больнице, когда все были уверены, что ей уже лучше. Она больше не была подключена к капельнице или мониторам, которые требовалось периодически проверять. Ее врачи уходили по домам, а медсестрам было не до больных, которые уже не находились в критическом состоянии. Ее посетители возвращались к своим обычным занятиям в предвкушении ее скорой выписки. Иногда ей казалось, что окружающий мир продолжил жить без нее, словно она все-таки умерла, а не пошла на поправку, и сомнения насчет того, сколько продлится ее ремиссия, начинали проникать в ее мысли.
И тогда к ней в палату заглядывал Малдер, робко улыбающийся при виде расцветавшего с каждым днем румянца на ее щеках. Он рассказывал ей об ужасной прослушке, которой ему приходилось заниматься в качестве наказания за своенравные действия. Он был прав насчет Блевинса, но наличие «крота» в высших эшелонах ФБР не освобождало агента от следования правилам. Она сочувствовала его злоключениям и пересказывала семейные сплетни или что-нибудь забавное, подслушанное за стойкой медсестер. На прощание он без колебаний обнимал ее. И сейчас она была бы совсем не против подобного визита.
Она легла на койку и принялась размышлять о том, что готовит ей завтрашний день. Свет в месте расположения камер все еще горел, но она решила не звать Хансена, чтобы он его выключил. Если она проснется ночью, то может пожалеть об его отсутствии.
Она резко проснулась два часа спустя и первым делом ощутила, что сигаретный дым стал сильнее, чем когда Ти Джей ушла. Подняв глаза, она увидела собравшуюся на потолке дымку, а переведя взгляд на другую камеру, заметила едва различимую струйку дыма, поднимающуюся от матраса. Еще толком не проснувшись, Скалли подумала было о том, какое наказание предусмотрено за отсутствие пожарной сигнализации в помещении с камерами. Что если бы она задохнулась от дыма во сне? Ее семья могла бы подать иск против округа из-за ее смерти в результате неправомерных действий. Или, может, их не засудить, потому что они представляют государство. В конце концов она все же пришла в себя достаточно для того, чтобы начать действовать.
- Помощник Хансен, тут пожар! Пожар! Пожар! – закричала она и, сняв туфли, принялась со всей силы стучать ими по решетке. Больше ничего свободного для создания шума у нее под рукой не оказалось.
Пять минут спустя она начала здорово паниковать. Хансен должен был ее услышать. Мог дым проникнуть через вентиляцию и усыпить его? Она увидела только одно вентиляционное отверстие на полу помещения с камерами. Дым бы поднялся вверх, а не стелился бы по полу. В камерах не было окон, койка привинчивалась к полу, и все, что она могла сделать – это попытаться разобрать остов койки и использовать его, чтобы взломать дверь или, по крайней мере, создать больше шума.
Она держала свои страхи в узде где-то с полчаса, занимаясь выполнением своей задачи и не забывая время от времени звать Хансена. Черт побери Ти Джей и ее чертовы сигареты. Черт побери шерифа за то, что не конфисковал их у нее. Черт побери меня за то, что не устроила скандал и не заставила забрать их. Этот рефрен повторялся в ее голове, пока она пинала, тянула и выкручивала койку, фактически преуспев в выдирании трубы, формирующей ее изголовье. Но она оказалась прискорбно тонкой по сравнению с закаленной сталью прутьев решетки и согнулась, когда Скалли использовала ее в качестве рычага, воткнув между дверью и проемом. Так что она принялась бить ею по решетке, пока уши не наполнил болезненный звон. Если Хансен и сейчас не поднимется, то он либо мертв, либо ушел.
Он не придет. Это стало очевидно, и Скалли поняла, что случится дальше: подобный огонь мог тлеть часами и потом внезапно разгораться и поглощать целую комнату за считанные минуты. Она либо задохнется до того, как это случится, либо нет. Скалли внимательно огляделась по сторонам в поисках средств, которые могли бы способствовать ее выживанию до возможного спасения, какой бы слабой ни была надежда на него. Она сдернула с койки два одеяла и как следует промочила их водой из-под крана. Выбрав место, близкое к входу в камеру, но напротив стены и как можно дальше от другой камеры, она расстелила мокрые одеяла на полу. Вскоре ей придется опустить голову на уровень пола, чтобы минимизировать наносимый легким вред. Она взяла свой блокнот и, вырвав страницы с полученной от Ти Джей информацией, положила их в пластиковый пакет, который мог сохраниться под ее телом, если огонь не поглотит все помещение.
Скалли не смогла удержаться от того, чтобы посмотреть в сторону другой камеры. Хотя она попыталась мысленно подготовить себя к худшему, но не сумела подавить сдавленный крик, когда увидела, что тоненькая струйка дыма превратилась в настоящий столб. Дразнящие маленькие всполохи огня время от времени взмывали вверх над матрасом. Стена за решетками и матрас уже занялись.
Уже так близко. Пожара не избежать. Она постаралась совладать со сбившимся дыханием, борясь с подступающей паникой. Ладно, пожара не избежать. Могла ли она еще что-то предпринять? Как бы болезненно это ни было, она заставила себя подумать о семье и напарнике. У ее братьев была своя жизнь. Они пережили бы ее смерть от рака и это тоже переживут. Ее мать найдет утешение в религии, а скоро у нее родится третий внук. Какой бы трагичной ни стала гибель ее второй дочери, Скалли не считала, что мать будет убита горем. Но Малдер? Она чуть не расплакалась, когда представила себе последствия ее смерти в огне.
