Она поколебалась, но потом все же ответила:

- Я голодна и знаю, что она славится своей стряпней, но мне надо закончить здесь. Уже так поздно.

Время было и вправду позднее для людей, которые просыпались с рассветом и ложились спать вскоре после заката. Их усталость и непривычность этой вечерней встречи лишь добавляли некую потустороннюю загадочность окружающему их полумраку.

- Это фрукты, засахаренные в меду с пасеки Тимоти, - вкрадчиво прельщал ее отец Мартин.

Сестра Кэтрин как раз выгребала золу, готовясь развести более слабый огонь. Она перевела взгляд на свои запачканные руки и покачала головой.

- Я не могу прерваться, чтобы помыть руки.

- Давайте я вас накормлю, - не задумываясь, ляпнул он и запустил пальцы в липкую массу.

В ответ сестра Кэтрин просто открыла рот, и тут отец Мартин осознал свою ошибку, так что ему пришлось напомнить себе, что у него получится, ведь это просто еда.

Ее розовые губы немедленно приковали к себе его внимание, однако он смог более-менее аккуратно положить кусочек фрукта ей в рот. Она рассмеялась, осознав, что запачкала лицо, и облизала липкие от меда губы и подбородок.

А потом она открыла рот для очередного кусочка лакомства, и, занервничав, отец Мартин взял слишком большой, отчего мед потек по его пальцам. На этот раз, чтобы не дать ему вновь запачкать ей подбородок, она облизала его пальцы, когда он положил фрукт ей в рот и, заметив тоненькую струйку меда, стекавшую по его указательному пальцу на ладонь, провела языком по всей длине, очевидно наслаждаясь испытываемым ею при этом ощущением. Теперь он не мог прочесть выражение ее лица, внезапно ставшее задумчивым, словно она пыталась решить какую-то внутреннюю дилемму.

Когда она снова открыла рот, отец Мартин понял, что случится нечто ужасное, но не в силах был это предотвратить. Он зачерпнул еще один истекающий медом фрукт и поместил его чуть дальше, чем прежде, ей в рот, позволяя себе в полной мере насладиться ощущением ее влажного теплого языка, скользящего, словно шелк, по его пальцам, и ее губ, на мгновение сомкнувшихся на них. Она проглотила очередную порцию, и он потянулся к ней столь же рефлекторно, как сделал бы, протянув руки, чтобы удержаться от падения. Он положил ладонь ей на затылок и приподнял ее лицо, притягивая ее ближе к себе, после чего поцеловал так, как представлял себе до этого сотни раз. Реальность оказалась куда более потрясающей. Он был невероятно воодушевлен и напуган тем, что она приоткрыла рот, отвечая на поцелуй. Все его тело, казалось, жаждало усилить их близость, прижаться к ней еще теснее.

Сестра Кэтрин инстинктивно раскинула руки в стороны, чтобы своими запачканными сажей пальцами не оставить следов на одежде отца Мартина. В течение, казалось, несколько минут она стояла совершенно неподвижно, подобно ему отдавшись на волю непреодолимой страсти, но потом позабыла о своих первоначальных намерениях сохранить чистоту и начала яростно отталкивать его. Ее учащенное дыхание, когда она наконец смогла прервать поцелуй, было под стать его собственному, а по телу от ключиц до лба начал распространяться яркий румянец смущения.

- О боже! Мне так жаль! Что я наделала? О Господи! – выдохнула она и поспешно отступила назад, словно в попытке оказаться как можно дальше от него. Она спрятала лицо в ладонях и попыталась привести свои мысли в порядок. Когда она наконец опустила руки и продолжила, то старательно прятала глаза, отказываясь встретиться с отцом Мартином взглядом: - Со мной что-то не так. Думаю, что-то случилось со мной, когда я была в лесу. Те мужчины, они привели меня в ужас. Думаю, они как-то испортили меня – то, как я чувствую. Я больше не в состоянии контролировать свои чувства. Я испытываю к вам то, чего не испытывала раньше. Сами мои мысли о вас изменились после того случая. Не знаю, как им это удалось, но я испорчена.

- Сестра, они… - начал было он, испытывая некоторое облегчение. Он мог объяснить перемену в своих собственных чувствах и уверить ее, что она не попала под какое-то злое влияние.

- Нет, ничего не говорите, - прервала она его. – Мне невыносимо слышать, как вы обвиняете меня в том, что я вас завлекла. Мне так стыдно. Пожалуйста, поверьте мне. Это никогда больше не повторится. А сейчас, пожалуйста, уйдите, чтобы я могла начать забывать об этом. – Она перевела взгляд на стол. – И заберите кувшин! – добавила она с истеричными нотками в голосе.

Отца Мартина охватил водоворот противоречивых эмоций. Каждый раз, когда он пытался вставить хоть слово, сестра Кэтрин пронзительно выкрикивала: «Нет!», и хотя ему совсем не хотелось оставлять ее в таком состоянии, он опасался устроить сцену, которая привлекла бы внимание посторонних, и тем самым унизить ее. Так что он неохотно направился к выходу.

- Доброй ночи, увидимся утром.

Услышав эти слова, она наконец посмотрела прямо ему в глаза.

- Я просил вас навестить одну женщину, - мягко напомнил он.

- Да, я приду. Доброй ночи.

Ее голос вернулся в нормальное состояние, но взгляд словно был обращен куда-то в недоступные ему дали. После его ухода сестра Кэтрин еще долго стояла посреди комнаты, дрожа всем телом, пока все свечи не погасли, спрашивая себя, что случилось с ней с тех пор, как она встретила священника из Рима, и как то происшествие в лесу разрушило ее жизнь.

***

На следующее утро сестра Кэтрин прибыла в пасторский дом, как и обещала, с совершенно бесстрастным выражением на лице. Когда отец Мартин заметил, что она слегка отпрянула, стоило ему приблизиться, то стал соблюдать некоторую дистанцию. По дороге он снова попытался навести разговор на их вчерашнюю встречу в ее мастерской, приведшую к столь катастрофическим последствиям.

- Сестра, вечером вы сказали, что вас каким-то образом испортили, но это не так – с вами все в порядке. Кое-что произошло между нами, но это не было…

- Отец, мы не сможем и дальше работать вместе, если вы продолжите упоминать то, чего я ужасно стыжусь, - холодно отозвалась она.

И ему оставалось только принять ее ультиматум. Угроза полного расставания с ней заставила его замолчать. Он питал надежду на то, что ее эта перспектива пугает не меньше его самого, однако в глубине души был уязвлен тем, что она чувствовала себя такой запачканной и обесчещенной своей страстью к нему, что не могла даже об этом говорить. Горячность, с которой она оттолкнула его, лишь усилила испытываемую им боль.

На протяжении всего дня казалось, что они общались друг с другом заранее заготовленными репликами.

========== После продолжения ==========

***

Еще месяц спустя отец Мартин сидел на постели в своей комнате и невидяще смотрел на книги перед ним. После недель, в течение которых он притворялся, что разговаривает с сестрой Кэтрин и получает от нее настоящие ответы, он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо прежде. Возможно, он ощущал схожую изоляцию, когда только прибыл в Дерби, но сейчас у него были воспоминания о дорогой его сердцу дружбе, которые так остро контрастировали с его нынешним одиночеством. Добавьте к этому его желание обрести утешение от практически физической боли, что не отпускала его с того августовского вечера.

Как обычно, Элисон постучала в его дверь, чтобы спросить, не нужно ли ему что-нибудь, прежде чем она уйдет к себе. На этот раз он поколебался перед тем, как ответить: «Нет». Ощутив его неуверенность, Элисон с готовностью ступила в комнату и, опустив руки ему на плечи, посмотрела на него сверху вниз.

- Вы уверены, что я не могу помочь вам почувствовать себя удобнее?

И отец Мартин поддался своим инстинктам.

- Я… я никак не могу развязать один хитрый узел на бриджах, но не хочу разрезать его, - заикаясь, пробормотал он.

Элисон опустилась перед ним на колени и подняла подол его туники. Свидетельство его настоящей потребности тут же стало для нее более чем очевидно. Она положила ладони ему на бедра и медленно принялась развязывать ленты, которые отнюдь не были затянутыми. Затем она переместила руку на его затвердевший пенис и намеренно погладила его. Он притянул ее на себя и откинулся обратно на кровать. Она подняла юбки, он стянул штаны, и в считанные секунды их тела оказались соединены одним безмолвным конвульсивным движением. Они достигли обоюдного удовлетворения в течение нескольких минут, после чего она обмякла на нем и потянулась, чтобы поцеловать. Осознав, что не в силах этого допустить, он слегка отвернулся и опустил ее голову себе на грудь, слегка приобняв ее за плечи.