Я открываю рот, но не в силах произнести ни слова. Я не могу ответить ему. Я не знаю, как ответить. У меня нет ответа на этот вопрос – даже для самой себя.

Малдер кивает.

- Вот именно. Твой напарник, может, твой друг, пока я сохраняю дистанцию. Помимо этого, я гребаное ничто для тебя. Ничто! Так что ты не имеешь никакого права указывать мне, как мне жить, или осуждать сделанный мной выбор.

Грудь сжимается от боли. Клянусь, я чувствую, как мое сердце распадается на части.

- Малдер, ты… ты… мне небезразличен. Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь в это верить?

- Прекрати пытаться спасти меня, Скалли.

- Единственное, от чего я пыталась спасти тебя сегодня, - это от венерического заболевания, Малдер.

Он впивается в меня взглядом.

- Единственное, от чего ты спасла меня, - это гребаный покой, Скалли, так что лучше закрой свой проклятый рот, если не понимаешь, о чем говоришь. То, что ты предпочитаешь жить без секса, не дает тебе гребаного права осуждать остальных за стремление к большему. Я не нуждаюсь в лекции о сексе от той, у кого с тех пор, как я ее знаю, между ног не побывало ни одного члена.

Мне остается только смотреть на него, разинув рот.

- Ты… ты… ты сукин сын! - Он никогда не говорил так со мной, никогда. О, порой он вел себя достаточно резко, даже грубо… но никогда не выказывал столь явного неуважения, не принижал меня. – О боже, Малдер. – Я прикусываю губу и качаю головой, закрывая глаза, только чтобы не видеть его. По щеке стекает горячая слеза. – Как ты можешь… как… - Я борюсь со слезами, но глубокое чувство обиды слишком сильно. Я встаю, стараясь минимизировать свои движения из опасения, что любое из них приведет к выплескиванию столь близкой сейчас к поверхности боли. Мне надо по возможности превозмочь ее, просто чтобы открыть глаза.

Он смотрит на меня с таким очевидным потрясением, когда резкость его слов наконец доходит до него, и при этом выглядит так, словно его сейчас стошнит. Он качает головой, не сводя с меня взгляда.

- О Господи, Скалли. Я не… - Слеза стекает и по его щеке, и я невольно испытываю некое извращенное удовольствие при виде ее. – Мне… мне жаль.

Должно быть, я выгляжу столь же сбитой с толку и подавленной, как себя чувствую, потому что Малдер вздыхает и обхватывает себя руками.

- Господи, Скалли, пожалуйста, не смотри на меня так.

Я сильно прикусываю губу, но все равно не в силах сдержать рвущийся наружу всхлип. Он опускает взгляд, раздавленный чувством вины.

- Я не имел в виду… я не пытался…

Усилием воли я заставляю себя заговорить:

- Нет, ты прав, Малдер. Полагаю, я и вправду не понимаю. Ты имеешь право на личную жизнь. С моей стороны было неправильно делать какие-то заключения касательно ее, особенно если принять во внимание тот факт, что, по твоим словам, мне нет в ней места. – Я ощущаю, как гнев вновь поднимает свою уродливую голову, перебарывая унижение, и хватаюсь за него из последних сил. – Я могу только просить, чтобы ты оказал мне такую же любезность, о которой просишь сам. Ты невероятно далек от истины. Ты и понятия не имеешь о моей сексуальной жизни, так что оставь эти псевдо-анализаторские оправдания своего ублюдочного поведения.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что я «невероятно далек от истины»? Что это значит? – Поверить не могу, но в его голосе звучат обвиняющие нотки. Он вообще слышал что-нибудь из того, что я сказала? Когда я не отвечаю на его вопрос, он удивленно распахивает глаза. – Ты?.. – Он стискивает зубы. – Кто он, Скалли?

Искушение заставить его помучиться слишком велико, но он выглядит так, словно готов взорваться в любую минуту, и это пугает меня, так что единственным относительно здравым выходом из данной ситуации, как мне представляется, будет взять этот нелепый разговор под свой контроль.

- Малдер, прекрати уже. Я не хотела, чтобы это так прозвучало…

- Тогда что ты хотела сказать? – гневно вопрошает он.

Я вздыхаю.

- Малдер, ты требуешь уважать твое личное пространство, но при этом настаиваешь, чтобы я поделилась с тобой весьма личной информацией. Ты что, не видишь всего идиотизма этого? Для любого из нас утверждать, что мы не интересуемся или не имеем права лезть в личную жизнь другого, просто глупо.

- Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

- О бога ради, Малдер! Может, уже перестанешь переводить разговор на меня?

Он плотно сжимает губы и делает глубокий вдох, опустив глаза к полу.

- Ты права… ты права… Скалли, я не в себе, - хрипло шепчет он. – Если бы ты видела то, что вижу я, когда закрываю глаза, то поняла бы, почему я привел ее сюда. И не стала бы меня винить.

- Как напившись и перепихнувшись с первой встречной, ты решил бы свои проблемы, Малдер?

- Я не пьян, Скалли. Я пил одну-единственную бутылку пива целых три часа, но все остальные в баре набрались настолько, что просто не в состоянии были это заметить.

- И это по-прежнему связано с делом, - скорее констатирую, чем спрашиваю я, но Малдер все равно кивает. – Ты должен оставить его позади, Малдер. Эти преступления будут по-прежнему мучить тебя, только если ты позволишь им и дальше иметь над собой такую власть.

- Все гораздо сложнее. Не ненавидь меня за то, что мне нужно… - Он не заканчивает свою мысль и отводит глаза, явно испытывая неловкость.

- Я знаю, что тебе нужно. Тебе нужно поспать. Тебе нужно…

Я не договариваю, так как горькая тоска в его взгляде подсказывает мне, как я заблуждаюсь, прежде чем он выдавливает:

- Нет, Скалли.

- Ты и вправду думаешь, что я не смогу понять твои потребности, Малдер?

- Дело не в перепихе, Скалли. Я понимаю, что все выглядело именно так, но это неверное впечатление, - тихо произносит он.

- Я знаю, в чем дело.

Он снова поднимает на меня глаза, и что-то в их выражении меняется после моих слов.

- Нет, Скалли, не знаешь. Если бы знала, то один мой вид вызывал бы у тебя отвращение. Это расследование… оно что-то со мной сотворило. Оно изменило меня. Я не понимал, насколько, пока не оказался в том укрытии и не увидел, как глубока эта связь. Я не могу это объяснить. Черт, я и не хочу. Я хочу лишь, чтобы это прекратилось прежде, чем я причиню тебе еще большую боль. То, что я сказал, Скалли… это не я. Пожалуйста. Господи, Скалли, ты должна мне поверить.

- Я знаю, Малдер… скажи, что я могу для тебя сделать.

- В этом-то и суть, Скалли! Ты не можешь помочь. Я не позволю тебе, - раздраженно восклицает он и отворачивается.

- Не позволишь? – не в силах сдержать гневное удивление, переспрашиваю я. – Но при этом позволишь «помочь» тебе незнакомке? Ты бы скорее трахнул подобную женщину, чем…

Он снова поворачивается лицом ко мне.

- Чем что? Чем трахнул бы тебя, Скалли? Следует ли мне трахать тебя вместо нее?

Я с трудом сглатываю.

- Нет… нет, это не… я не… - запинаюсь я, паникуя.

Он внезапно оказывается рядом со мной и кладет руки мне на плечи.

- Я бы никогда не низвел тебя до этого. И неважно… - Он не договаривает. Мне следовало бы быть тронутой убежденностью, что слышна в его голосе, но этого не происходит. – Я бы никогда так не поступил, - тихо добавляет он. – Никогда.

- Даже если я позволю тебе?

Он распахивает глаза, опускает руки и отступает назад на несколько шагов, трясясь всем телом.

- О, Скалли… пожалуйста. Пожалуйста, нет. – Его нижняя губа дрожит. – Ты единственное в моей жизни, что еще остается чистым. Я не могу низвести тебя до своего уровня. Не могу. Даже если бы хотел.

- То есть ты не хочешь этого?

- Скалли, а из-за чего, ради всякого святого, я, по-твоему, себя терзаю? Я говорю не о занятии любовью. Мысль об этом… с тобой… Господи, я так сильно жажду тебя, что фактически ощущаю боль в таких местах, о существовании которых даже не подозревал. – Он замолкает и закрывает глаза.

Я чувствую себя так, словно меня ударили под дых. Что он пытается сказать? Он из кожи вон лезет, стараясь удержать меня на расстоянии, говорит и делает столь ужасные вещи, чтобы не позволить мне и дальше размывать границы наших с ним отношений?