На этот раз ее ясные голубые глаза смотрят прямо в мои собственные.

- Он знал, где Малдер, сэр.

- Когда Аджииб взял Малдера в заложники?

- Да, сэр.

- Это был обмен. Его помощь в вызволении меня из того дома в Нью-Джерси в ответ на наше участие в спасении его сестры от арийского сопротивления, - вставляет Малдер.

Я не свожу взгляда со Скалли.

- Вам казалось, что партнерство с известным предателем было лучшим способом спасти вашего напарника?

- Нет, сэр, мне казалось, что это был единственный способ спасти моего напарника. – В ее голосе нет ни намека на извинение.

Примерно это я и ожидал услышать от Скалли, но мне от этого не легче.

- Что больше всего беспокоит меня во всем этом деле, Скалли, так это очевидное пренебрежение протоколом. Никто из вас не думал как следует, прежде чем брал на себя алогичные и ненужные риски ради другого. Эта привычка рано или поздно будет стоить кому-то из вас жизни, – я замолкаю и опускаю взгляд на руки.

- В данном случае вам следовало вызвать подмогу, прежде чем входить в тот дом, где держали агента Малдера. Отсрочка стала бы меньшим злом, учитывая, что таким образом вы заручились бы поддержкой большего количества людей для осуществления операции освобождения, и вам не пришлось бы делать это с одним-единственным человеком. С тем, кто мог не задумываясь бросить вас на произвол судьбы, если бы зачистка дома пошла наперекосяк. – Никто из них не издает ни звука, но я чувствую, что Малдер представляет себе нарисованную мною картину – Скалли, истекающую кровью на траве на заднем дворе Аджииба, тогда как Крайчек спасает свою шкуру бегством. Он, вероятно, устроил ей настоящую головомойку, как только у него появилась такая возможность. – Вам надо почаще задумываться о том, чем вы готовы рискнуть.

Голос Скалли, говорившей мне, что ее напарник пропал, став заложником человека, вырезавшего сердце своей собственной жены. Безжизненный голос Малдера, просящего разрешить расследование на горе Скайленд в четвертый раз за два месяца. Читала ли она то дело с обескураживающим списком тупиков, с которыми Малдер сталкивался, пока ее не было?

Что-то мерцает позади моих век. Теплый свет лампы на жемчужинах.

Я откидываюсь на спинку кресла. Воспоминание возникает из ниоткуда – Шэрон, свернувшаяся под одеялом, светло-коричневый свет лампы выхватывает ее лицо из темноты.

- Есть еще один… вопрос, который мне нужно с вами обсудить.

Малдер снова ерзает в кресле. Даже не поднимая глаз, я могу представить выражение его лица – покорное и слегка скучающее, словно он ожидает, что его сейчас станут распекать за их отчет о расходах.

Я делаю глубокий вдох.

- Бюро не запрещает и не поощряет личные отношения между напарниками.

Когда я перевожу на них взгляд, то обнаруживаю, что завладел их вниманием безраздельно. Их обоих.

- Но такие отношения чреваты очевидным риском - риском, что профессиональное суждение одного или обоих напарников в данных обстоятельствах может быть скомпрометировано.

Я снова глубоко вдыхаю и затем медленно выдыхаю. Никто из них не двигается, но по лицу Скалли распространяется слабый румянец.

- В вашем случае вы демонстрировали то, что большинство руководителей, включая меня, охарактеризовали бы как чрезвычайно сильную готовность рисковать собой ради другого в течение многих лет…

- Сэр…

- Позвольте мне закончить, агент Малдер. У вас есть один плюс. В вашем случае нет никаких свидетельств того, что личные отношения, - я осторожно выбираю грамматическое время, - что-нибудь изменят. Изменят ваше поведение. Но на вашем месте я бы подумал заранее о том, что вы станете делать, когда кто-то из вас забудет об осторожности.

Они оба замирают. Бледность Малдера подчеркивает румянец на лице Скалли. Ее глаза блестят от каких-то сдерживаемых эмоций.

- Сейчас же я хочу услышать от вас уверение в том, что в следующий раз, когда встретите Алекса Крайчека, вы сделаете все от вас зависящее, чтобы задержать его.

Скалли смотрит куда-то в даль за пределами стен Гувер-билдинг. Я встречаюсь с потрясенным взглядом Малдера, и он говорит:

- Даю вам слово, сэр.

- Свободны, агенты.

***

Спустя две недели после того дня, когда мы с Малдером написали наш отчет по делу арийского сопротивления, я пришла домой с упаковкой очень тонких макарон и переоцененными гидропонически выращенными помидорами и обнаружила на пороге большой конверт без подписи.

Отставив покупки, я открыла его. Внутри я нашла сложенный лист бумаги и нечто похожее на документ на микрофише. Я развернула листок и разгладила его на столешнице. Один край бумаги зазубрен – очевидно, что ее вырвали из книги.

Из Библии.

Это страница из Книги Притчей, один стих обведен толстым черным карандашом:

«Кто отыщет добродетельную женщину? Ибо цена ей дороже рубинов».

Я долго смотрю на эти слова, прежде чем зову Малдера.

- И это все? На обратной стороне ничего не написано? - Он возится в ванной, закрывая скрипучую дверь аптечки.

Я переворачиваю листок.

- Ничего. Похоже, его вырвали из гостиничной Библии. Я съезжу обратно в офис и изучу микрофишу. – Я подношу ее к свету, но оттиск на ней слишком мелкий, чтобы можно было что-то разобрать.

- Обычно это я получаю безликие посылки от таинственных поклонников. – Несмотря на дразнящий тон его голоса, в нем проскальзывают нотки серьезности. – Ты видела, как кто-нибудь покидал здание?

- Нет. Если бы я заметила каких-нибудь прихвостней тьмы, рыскающих по кустам, я бы позвала тебя. – Меня охватывает легкое раздражение из-за его опеки, но я пытаюсь его подавить. – Малдер, я съезжу в офис, чтобы прочитать ее.

- Встретимся там.

Раздражение исчезает без следа, когда я поспешно раскладываю покупки. Я собиралась приготовить для него ужин в качестве антидота к вчерашней еде, которую Малдер приготовил по какому-то бразильскому рецепту, вычитанному им в газете. Надеюсь, что микрофиша станет лишь легким отвлечением, а не началом очень длинной ночи.

В ней оказывается копия газеты из маленького городка в Огайо, судя по заголовку, относящейся к 17 июня 1983 года. Я кладу пленку на аппарат для чтения микрофишей, и мне в глаза сразу бросается мрачный заголовок.

НЕОПОЗНАННЫЕ ОСТАНКИ ПОДРОСТКА ЗАХОРОНЕНЫ

- Привет, - говорит Малдер с порога библиотечной комнаты. Я чуть склоняю голову в ответном приветствии и продолжаю читать.

Гошен, штат Огайо.

Во время короткой церемонии преподобный Кэл Маркс просил Господа благословить неизвестную девочку-подростка, похороненную на кладбище «Крайн Рейвен» после того, как полицейское расследование не смогло установить личность ребенка.

28 мая местные рабочие обнаружили останки девочки на краю поля во время проведения осмотра для предполагаемого расширения жилой застройки рядом с CR417.

Криминалисты установили, что на момент смерти девочке было около четырнадцати лет и ее останки пролежали нетронутыми многие годы. Поиски по стоматологическим картам ничего не дали. Центр для пропавших и эксплуатируемых детей помогал в проведении расследования.

- Пусть Господь приютит в раю это дитя, не обретшее покоя на Земле, - молился преподобный Маркс. – Ибо ангелам известно ее имя.

Я оборачиваюсь и смотрю через плечо на Малдера, заканчивающего чтение этой истории. У него встревоженный вид, и он ничего не говорит, когда перестает читать, хотя его глаза больше не перемещаются по странице. Его зрачки сужаются.

- Думаю, нам надо вернуться домой и попробовать то блюдо из макарон, которое ты собиралась приготовить. А это подождет до утра, - в конце концов заявляет он.

Должно быть, удивление отражается на моем лице, потому что он говорит:

- Это дурно пахнет, Скалли. Я хочу заняться этим только как следует выспавшись.

Мы возвращаемся ко мне, и я готовлю обещанное блюдо. Нарезая чеснок, я слышу, как он разговаривает по телефону, заказывая билеты в Кливленд на следующее утро.