– В этом-то и странность, – продолжила Мариэла. – Или… одна из самых странных вещей во всей этой сплошной странности, полагаю. Казалось, прошло около десяти минут, но когда мы посмотрели на часы после их ухода, папа сказал, что проснулся час назад. Я чувствовала сильное головокружение, но подумала, что это из-за того, что я слишком много часов работала над своим докладом, и было уже поздно. Но мама тоже нехорошо себя почувствовала и предложила нам всем пойти спать. Я даже не помню, как легла. Помню только, как проснулась утром в своей постели.

– Что-нибудь подобное случалось с тобой прежде? Потери времени? – спросила Скалли. Мариэла покачала головой.

– Нет, никогда. И нет, я не принимаю никаких лекарств. Я даже не пью.

Скалли кивнула.

– Как они ушли? Дети?

– Мы услышали звук подъехавшей машины; дети поднялись, и девочка сказала: «Это за нами», словно это было в порядке вещей и вполне ожидаемо. И когда мы подошли к двери и выглянули наружу, то увидели темную машину, припаркованную в конце подъездной дорожки. Мы не могли толком разглядеть марку, только то, что это темный седан или типа того. Никто из нас не увидел номерной знак. Полицейские спрашивали, но мы не смогли вспомнить. Позже я узнала, что Крис проснулся и тоже выглядывал из окна спальни, но видел не больше нашего. Но рядом с машиной стояли два человека в солнцезащитных очках, что странно, потому что была уже ночь, и свет исходил только от лампы у нас над крыльцом и от маленького фонаря на участке соседей. Никто из взрослых не произнес ни слова, но дети в один голос заявили, что это их родители и они должны пойти с ними. Моим родителям не понравилась идея отпускать их с какими-то незнакомцами в ночи, но… по правде говоря, мы просто хотели, чтобы эти дети покинули наш дом. С того момента, как они постучали в дверь, все казалось… мрачным. Как… когда вы находитесь в доме, где кто-то сильно болен или умирает. И все ваши инстинкты твердят вам, что это место небезопасно, что тут что-то дурное или… ядовитое. Понимаете, о чем я?

– Да, – отозвалась Скалли, изрядно удивив Малдера этим простым и честным ответом. Он окинул испытующим взглядом ее профиль, спрашивая себя, какой опыт из собственной жизни пришел ей на ум, но Скалли не сводила глаз с девушки.

– После той ночи все изменилось, – продолжила Мариэла. – Нам не надо было впускать их. Вы знаете о них? О Черноглазых детях? – Она посмотрела на Малдера, серьезно и пристально, и он мягко кивнул в ответ.

– Я слышал теории. Ты первая свидетельница, с которой я разговаривал лично.

Мариэла развернулась к Скалли.

– А вы о них слышали? Раньше?

Скалли поколебалась, но потом покачала головой.

– Нет. Агент Малдер ознакомил меня с данным феноменом, когда наткнулся на ваше дело.

Лицо Мариэла исказила болезненная гримаса.

– Я сожалею.

Скалли склонила голову набок и подалась вперед.

– О чем?

Мариэла с трудом сглотнула и перед тем, как продолжить, перевела взгляд на телефон.

– Как только вы о них узнаете… им становится легче вас отыскать. Они, скорее всего, нанесут вам визит. Теперь вы можете оказаться… в большей опасности.

Скалли прищурилась, но не ответила, предпочтя выразить уважительное сочувствие, вместо того чтобы возразить на то, что, как было прекрасно известно Малдеру, она считала предрассудком, и он увидел очередное проявление ею материнского инстинкта, как было с первого их дела, в котором оказался вовлечен ребенок.

– Мы просто хотим помочь, – сказал Малдер. – Это наша работа. И порой это означает бросаться в огонь, – с ностальгической улыбкой добавил он.

Мариэла перевернула телефон дисплеем вверх и нажала на боковую кнопку, чтобы проверить время.

– Мне пора. Я должна быть на работе к шести. Вы еще что-нибудь хотите узнать прямо сейчас?

Малдер покачал головой.

– Пока достаточно. Можем мы поговорить позже?

– Конечно. Вы сообщите, если узнаете что-нибудь до этого?

– Разумеется. Обещаю, что мы будем держать тебя в курсе.

Они встали, и Малдер снова пожал руку Мариэле, тогда как Скалли отрывисто, но искренне улыбнулась девушке, благодаря ее за честность. Мариэла подхватила свою сумку и поспешила через парковку к старенькому авто. Малдер предположил, что она купила его на свои деньги. Девочка, похоже, трудилась не покладая рук: углубленные занятия, работа после школы, помощь матери с братом. И потеря половины семьи. Порой жизнь бывала чертовски несправедливой.

Малдер плюхнулся обратно на деревянную скамью, на этот раз спиной к столу, и уставился на бейсбольную площадку. Поднялся ветер, разнося по каменистой земле обрывки бумаги и пустые стаканчики из-под содовой.

Скалли села рядом с ним, двигаясь с присущими ей грацией и сдержанностью.

Когда машина Мариэлы исчезла вдалеке, Скалли сказала:

– Ты заметил нашего соглядатая?

Он заметил. Мальчишка, вероятно, другой школьник, выглядывал из-за дерева на дальнем краю поля, исключительно пристально следя за их с Мариэлой разговором. Он по-прежнему прятался за деревом – слишком далеко, чтобы слышать их разговор, – но наблюдая за их общением.

– Ага. Думаешь, он подойдет, если мы посидим тут еще немного?

– Полагаешь, если мы приблизимся к нему, он сделает ноги?

– Возможно.

Они остались сидеть, изо всех сил изображая непринужденность. Малдер достал упаковку с семечками из кармана пиджака и начал их лузгать. Мальчишка продолжал свое наблюдение, но подходить не спешил. Малдер предложил Скалли семечку, но она отрицательно тряхнула головой.

– Пистолет у тебя под блузкой или под пиджаком? – спросил он.

– Под блузкой, а что?

– Не хочешь снять пиджак и сходить поговорить с ним одна?

Скалли изогнула бровь.

– Малдер, ты только что попросил меня использовать груди в качестве средства допроса?

– Не совсем, хотя теперь, когда ты это предложила, я вижу бесчисленные возможности их использования. Но я просто подумал, что отсутствие пиджака придает тебе более расслабленный, не столь официальный вид, делая менее вероятным, что ты что-то под ним прячешь. Ну… помимо кое-чего очевидного. – С этими словами он отбросил шелуху.

– Так что… низкорослая женщина не выглядит угрожающе?

– Только на первый взгляд. Внешность обманчива.

– Ладно. Прикроешь меня?

– Отныне и во веки веков, подруга.

Скалли отрывисто рассмеялась и сняла пиджак.

***

Она прошла через высохшее засыпанное песком поле, осторожно ступая и надеясь, по мере отдаления от протоптанной дорожки вокруг поля, что на нем не растет слишком много стелющихся якорцов. Она испортила много дорогой обуви из-за этих вредных маленьких вредителей.

Мальчишка смотрел, как она приближается, и она пыталась делить свое внимание между ним, давая понять, что идет к нему, и осмотром поля вокруг, пока не подошла достаточно близко. Он был высоким, почти метр восемьдесят, крепкосбитым, с короткими темными волосами – чистыми, но неряшливыми. Или, возможно, он тоже стал жертвой ветра. Скалли остановилась примерно в паре метров от него. Легкий ветерок чуть колыхал ее блузку, приятно охлаждая кожу.

– Привет, – обратилась к нему она. – Я заметила, что ты за нами наблюдал. Тебе нужна какая-то помощь? – продолжила она максимально спокойным и предупредительным голосом.

– Вы работаете на правительство? – спросил парень, держась за ствол дерева, словно в любой момент готов был нырнуть за него, используя его в качестве щита. Парнишка нервничал, а значит, был непредсказуем. Все чувства Скалли обострились: она внимательнейшим образом следила за каждым его жестом, с немалым облегчением ощущая приятный вес пистолета на спине.

– Да, – мягко подтвердила она. – Меня зовут агент Скалли, я работаю в ФБР.

– А он тоже? – Парень кивнул в сторону отдаленной скамейки.

– Это мой напарник, агент Малдер.

Парень широко распахнул глаза.

– Агент Малдер? Фокс Малдер?

Скалли вопросительно изогнула брови.