Странно, но почему-то он не мог вспомнить ее имени, в голове так и отложилось: «невеста». Что ж, эта должность в его замке теперь вакантна. Долгие месяцы лорд восстанавливался – растягивал стянутую заживлением кожу, наращивал усохшие за время лихорадки мышцы, а потом вышел к своим людям, чтобы каждый миг мучиться своей неполноценностью. Теперь он не видел в темноте, не чуял мышей в подполье, не знал по запаху, кто заглядывал в его комнату. Приходилось напрягаться, чтобы услышать негромкий доклад, различить шаги брата или прислуги.

Лорд старался. Записывал, уговаривал, объяснял. Постепенно все привыкли к его ущербности. Только он не привык. Сторонился близких, виделся с подданными лишь за обедом, все важные вопросы решал в своем кабинете, чтобы лишний раз не демонстрировать свою слабость окружающим.

Самым любимым его временем стала ночь перед рассветом. Оборотни – сумеречные звери, после заката жизнь в их домах только оживляется. Жители поют песни, рукодельничают, готовят еду и выполняют ту работу, которую можно сделать по дому. И так до рассвета. Лишь к восходу солнца оборотни расходятся по кроватям и спят потом до полудня, не желая покидать уютные логова при солнце.

Именно на рассвете, когда все готовились ко сну, Адарис выходил из своего добровольного затвора. Заточения. Медленно шел по замку, слушал тишину слабыми человеческими ушами. Ощущал камни древнего строения и видел то, что его соплеменники готовы были утаить от всевидящего ока лорда. Благодаря этим утренним вылазкам граф Грей все еще оставался главой своего клана.

В их мире плохо относились к калекам и слабым. В некоторых кланах все еще действовал жестокий древний обычай – оставлять на скрещении дорог слабых и нежизнеспособных младенцев. В клане Грей это правило было запрещено еще дедом лорда Адариса. Старик считал, что каждому нужен шанс, и находил работу слабым заставляя их работать головой. Именно в клане Грей появилась первая библиотека оборотней, а потом и маленькая школа для детей. Отец графа был не только сильным, но и умным оборотнем. Он отправлял своих детей учиться в другие кланы и даже к людям, надеясь, что сыновья узнают силу разума.

К сожалению, все образование лорда Адариса не помогло ему удержать Зверя. Прошел слух о слабости Альфы и другие кланы зашевелились.

Поначалу, от захвата другими кланами Греев спасало присутствие уцелевшего наследного принца. Затем братья загорелись идеей рождения нового альфы и принялись разъезжать по кланам в поисках другой невесты. От этого окружающим казалось, что альфа пошел на поправку, но граф Грей не питал иллюзий. Его волк мертв. Он лишь половинка себя прежнего. Безжизненная тень. Ни одна волчица не снизойдет к нему, чтобы устроить игры под волчьей луной!

Получая бесчисленные отказы, братья не нашли лучшего выхода как заплатить деревенским девушкам – крепким и здоровым, способным зачать от лорда здоровое дитя. Но тут уже воспротивился сам лорд Адарис – ему виделась жалость в глазах крестьянок, и это было больнее, чем высокомерные отказы аристократок. Жестко запретив приводить в свою спальню женщин, он запер покои магическим замком, превратив некогда просторные и уютные комнаты главы рода в мужскую берлогу – чистую, опрятную, но холодную и неуютную, как и его одинокая душа.

Последнее время ему показалось, что братья успокоились. Смирились с тем, что скоро клан захватит один из ближайших альф, либо король подарит место главы одному из своих многочисленных родственников. Он уже прощался со старым замком, с людьми, живущими рядом с ним много лет, он даже написал завещание, распорядившись уложить ему гроб верный меч! И вдруг в одну из ночей, как всегда обходя пока еще свой замок, граф Грей услышал плач. Показалось? Или у кого-то из малышей режутся зубки?

Обойдя коридоры, в которых жили семейные слуги, Адарис не услышал ни одного постороннего звука. В семьях его воинов детей не было, их супруги жили в отдельном крыле, и последние пять лет у них не родилось ни одного ребенка, ведь слабый альфа не может дать сил своим самцам!

Ведомый любопытством граф продолжил обход своих владений. На кухне пусто и темно, в купальне остывают нагретые камни…Лорд вернулся на хозяйский этаж и снова услышал плач, но откуда? Эх, вот если бы у него был его прежний нюх, он бы сразу различил запах больного или раненого сородича. Побродив по этажу, лорд с тяжелым сердцем ушел спать, а вечером его ждал сюрприз – страшно довольные братья объявили, что нашли ему… НЕВЕСТУ!

– Невесту?.. Какую невесту? Зачем? – лорду не давал покоя плач на этаже, поэтому он слушал Жерома довольно рассеянно.

– Девушку с сильной кровью, которую указал венец невесты.

Тут лорд что-то заподозрил. Близнецы всегда отличались некоторой безбашенностью. Еще в детстве они умудрялись находить себе приключения: провалиться в старый колодец, сесть на необъезженного коня, сбежать в Дикий лес, надеясь отыскать клад в русалочью ночь. При этом именно Жером умудрялся первым вляпаться в самые серьезные неприятности. Смущенный вид Дилана подсказывал старшему брату, что злоключения только начинаются.

– Где же вы раздобыли такое чудо? – саркастически поинтересовался Грей, сверля братьев мрачным взглядом.

– Эээ… Н-ну мы выслушали предсказание той старой ворожеи, что была тут месяц назад. Она была довольно точна, так что мы отправились искать по приметам, которые она указала, – выкрутился Жером.

Несмотря на отсутствие волчьего нюха, лорд до сих пор отлично чувствовал ложь.

– А где вы взяли венец невесты? – вкрадчиво спросил Адарис, сузив глаза и посмотрев на Дилана.

Второй близнец побледнел и нервно сглотнул. Может, старший брат и потерял вторую ипостась, но сила духа все еще была при нем.

– В сокровищнице, – обреченно понурился Жером. – Но ты бы все равно его не дал! – тут же принялся оправдываться он, – а теперь она уже здесь!

– Кто она? – как-то устало спросил лорд, понимая, что братья вновь втравили его в идиотскую историю.

– Миритиэль или Элариэль, мы еще не определились, – буркнул Жером, подозревая, что брат не простит такого внимания к своей личной жизни.

– Так их двое?! – едва ли не с ужасом спросил лорд.

– Нет, одна, просто мы ее имя выговорить не можем. Мари-на… Спросили, что означает, сказала «морская», вот и выбирали вариант, удобный для нашего языка, – добавил Дилан.

– Идиоты, – выдохнул Адарис, понимая, что братья отнеслись к незнакомой ему девушке, точно к домашней зверушке. Интересно, если он принесет извинения, леди простит его? Или разгневанные родичи уже стучат в ворота замка? – Где она? – спросил граф, поднимаясь из-за стола медленно и страшно, словно грозовая туча, сползающая в долину.

– Вчера ее твоя домоправительница в каморку запихнула, в холодном крыле. Так что лиэль простудилась, пришлось лекаря вызвать. Сейчас уже спит, наверное… в маминой комнате, – пробормотал Жером и понял, что сказал лишнее.

– Что? В маминой комнате? – холодом в словах лорда можно было заморозить целый сад.

– Куда ее еще денешь? – заступился за брата Дилан. – Она мерзнет, человечка же, а мамины покои самые теплые.

Адарис откинул голову на спинку кресла и мысленно возопил богам:

«За что? Ну за что они послали ему таких идиотов в ближайшие родичи?»

Марина давно крепко спала, уткнувшись лицом в разорванный шарфик, когда дверь ее спальни бесшумно приоткрылась. Если бы девушка бодрствовала, то широкоплечий мужчина, прошедший в дверь боком, мог бы ее напугать. Он был мрачен, а выражением его лица можно было пугать маленьких детей.

К счастью, сон девушки был безмятежен, и она не видела, что следом за незнакомым ей пугающим мужчиной в комнату проникли и близнецы. На фоне высоких, сильных и гибких братьев граф Грей казался кряжистым дубом. Он был несколько ниже Жерома и Дилана, но зато значительно шире в плечах, да еще старательно маскировал свое тело одеждой, ведь шрамы были не только на лице.