– Кто-то идет! – всполошился мужичок в в ушанке.

– Не дрейфь, он один, – сказал бородатый и открыл от удивления рот.

В комнату через дверной проем ввалился китаец.

– А говорили, план был плохой! – присвистнула девушка.

Ли сел на диванную подушку и деловито выложил на разбитый телевизор несколько бутылок водки, вино, банки пива. За выпивкой последовали пакеты со снедью: рыба с рисом, китайские пельмени, консервированные фрукты, жаркое, грибы, салаты, жареные кальмары.

Бородатый сглотнул слюну, мужичок в ушанке всем лицом подался вперед, девушка затрясла закутанного в тряпье молодого человека, который спал глубоким сном.

– Что, хамка готова? – всполошился он.

В помещение осторожно вошел не замеченный никем Андрей Михайлович, кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и произнес:

– Это мастер Шен, он из Китая.

Ли посмотрел на него с неодобрением.

– Иди, откуда пришел, мужик! – закричал мужичонка в треухе.

– Масоны проклятые, мало им нашей крови, они и за китайцами теперь охотятся! У, кровопийца, катись отсель! – вскочил на ноги “генерал”.

– Нашу хамку жрать? – молодой человек состроил угрожающее выражение лица.

Андрей Михайлович не любил ссор и был вынужден ретироваться.

– Так я пойду? – робко предложил он.

– Катись, катись! – закричала компания, и Андрей Михайлович вышел в ночную мглу.

Что произошло с ним дальше, Вы узнаете потом, а пока мы расстанемся с нашими героями.

Когда осень медленно переходит в зиму и снег покрывает поля и дороги, в крестьянском хозяйстве удается выкроить время для отдыха. Работы на земле окончены, урожай собран и заготовлен на хранение. По деревням в это время года случаются праздники, а то и хорошие запои. После окончания работ исстари принято ходить друг к другу в гости. Гуляет народ, расслабляется.

Александр Иванович Збруев спиртного в рот не брал, но традиции чтил и уважал. Вот сегодня отправился он к своему старому дядьке, Кондрату Петровичу: проведать стариков, уважить, за самоваром посидеть. Всю неделю Збруев жил с семьей в Москве, а по выходным трудился на дачном участке, в двух часах езды от деда Кондрата. Александр Иванович работал в авторемонтной мастерской, заработки имел неплохие, хватало сил и на большое хозяйство. И то сказать, семья у Александра Ивановича была не малая: сам с женой, да трое сыновей.

Добравшись до дядьки, Александр Иванович сперва не признал дома: окна новые, дверь, все покрашено, сарай пристроен.

– Ремонт сотворил, дядь Кондрат! – ахнул он, увидев старика.

– Проходи, Саша, в дом, тут рассказывать надо. – Кондрат Петрович потянул племянника внутрь.

– Боже мой, и полы перестелил! – удивленно зачесал бороду Александр Иванович.

Тут дед Кондрат с Марьей Семеновной наперебой стали рассказывать, что им пришлось испытать. Александр Иванович и не знал, плакать ему или смеяться. Он выложил подарки старикам: мед со своих ульев, бутылочку хорошей водки для деда, рыбки солененькой, редкую в ту пору копченую колбасу.

За угощением зашел у них разговор о давней мечте Александра Ивановича, давно он хотел обустроить у себя кузницу, больно он любил с железом работать, ковать стальное кружево.

– А что, дело это хорошее, – говорил дед Кондрат. – Сила у тебя есть, помощники подрастают, давай, действуй. У нас в роду всегда кузнецы были.

– Да и людям это нужно, – поддержала Марья Семеновна, – серп сковать, или косу, да и ухват сейчас днем с огнем не найдешь. А сколько людей по селам до сих пор по старинке живут, им кузнец нужен, не брокхер какой-нибудь!

За окном быстро смеркалось. Дед зажег лампу, поставил во дворе самовар.

– Я тебе, как всегда, в баньке постелю? – спросил он .

– Конечно, мне там в самый раз, холода я не боюсь, – усмехнулся Александр Иванович и повел богатырскими плечами. – Китайцу-то, ничего, понравилось там?

– Ой, понравилось – не понравилось, а солдаты енти весь сон ему испортили, – заохала Марья Семеновна.

Дед внес самовар, заварил чай с травами. За окном догорел закат, стало совсем темно. Сидели, разговаривали, и опять Кондрат Петрович вспомнил войну, Манчжурию, старую китайскую книгу.

– Да куды ты дел книгу ту? – спросила Марья Семеновна.

Дед ошарашено посмотрел на нее:

– Ой! Не помню. Помню в эшелоне ехали, я в ней рисунки рассматривал – ну точь-в-точь шарады-ребусы. Демобилизовался когда, тоже со мной она была. Ладно, в другой раз вспомню, а пока спать пора, завтра мы с племянником к тете Зине да к Петровым сходим, совсем одни старики живут, может помочь чем надо.

Небо над поселком было ярко освещено полной луной, мелкий снег падал и падал, заметая все вокруг. Под ногами звонко хрустел ледок – все лужи замерзли.

– Да, теперь – до весны, – задумчиво промолвил Александр Иванович.

– Заметает. А там завьюжит, закружит … – промолвил и дед Кондрат. – Да, вспомнил я, – добавил он, – книгу ту подарил я дружку моему старому, Петру Тимофеевичу Болдыреву, герою войны. Необыкновенного ума был мужик. Теперь уж нет его, а двое сыновей осталось, да у них у самих уже и дети взрослые. Один сын в Москве, а другой в Питере, большой ученый стал, иностранные языки многие знает. Ну, спокойной ночи!

– Спокойной ночи, дядь Кондрат!

И Александр Иванович пошел спать.

Снег громко хрустел под его ногами.

Крупный московский институт Стали и Сплавов находится в самом центре столицы. Ван быстро нашел высокое здание из стекла и бетона – главный корпус института. Учебный год уже давно начался, и поэтому Ван очень сомневался, что его зачислят даже на подготовительное отделение. Однако в деканате по обучению иностранных студентов его опасения быстро развеял студент-соотечественник:

– Если ты платишь 1000 долларов, тебя принимают на подготовительное отделение, если платишь 1200 – ты студент первого курса – доверительно сообщил ему худой подвижный уроженец Пекина. – Меня зовут Чень Шао, я учусь на подготовительном уже три года, добавил он.