— Азирафаэль, — пробормотал Кроули, его голос звучал устало и вяло в ненормальной тишине пустого книжного магазина. — Ангел. Пожалуйста, вернись.

Как и следовало ожидать, тишина была единственным ответом, который он получил.

Всю следующую неделю Кроули провел, буквально заперевшись в книжном магазине, не занимаясь практически ничем, просиживая на диване все время и уставившись в пространство. Он мог бы пролистать некоторые книги — в конце концов, со временем Азирафаэль приобрел завидную коллекцию редких и ценных изданий, — но это было бы похоже на то, что он действительно прощался с ангелом, поэтому Кроули просто сидел и ждал. Не желая рассматривать перспективу того, что Азирафаэль не вернется даже теоретически, он дал ему неделю. Этого было бы достаточно, чтобы дать ему новое тело — более чем достаточно, на самом деле, но, допустим, его начальство потребовало полного отчета о последних событиях и, возможно, довольно много объяснений его действий.

Одна неделя, подумал Кроули, а потом, если ангел не вернется…

Но он не хотел об этом думать.

Когда прошло полторы недели, а в книжном магазине по-прежнему не было ни души, Кроули поднялся с ободранного дивана и направился к двери, слегка пошатываясь после долгого бдения. Нет, он все еще отказывался верить, что Азирафаэль ушел навсегда. Они не могли держать его там, пока его противник все еще свободно бродил по Земле, это было просто неразумно, верно? Они жили вдвоем здесь, на этой планете, в давно предрешенные дни специально для того, чтобы срывать планы друг друга, и теперь Кроули — изобретатель первородного греха, если он осмелится напомнить вам, — имел всю Землю в своем распоряжении. Нет, так не пойдет. Если он причинит им какие-то неприятности, рассуждал Кроули, они обязательно отошлют ангела обратно, чтобы помешать его демонической деятельности, пусть даже ненадолго. Все, что ему было нужно, — это увидеть Азирафаэля, немного времени, чтобы сказать ему все, что он хотел сказать, и тогда они, возможно, вместе разработают план.

Поэтому он отважился выйти и сделать кое-что нехорошее, несмотря на запрет антихриста заниматься подобными вещами. Впрочем, Адам никогда не мог сказать, какие из злодеяний человечества были спровоцированы Кроули, а какие придуманы ими самими, так что шансы были малы — по крайней мере, он очень на это надеялся, — и на этот раз мальчик может и промахнуться. Это была не сложная манипуляция, которые он обычно предпочитал, не крупномасштабное, массовое дело, а своего рода неприятность, поскольку его целью было не делать плохую работу хорошо, а просто привлечь внимание любого Сверху, метафорически взмахнуть красным флагом, говорящим, что здесь очень злое и демоническое присутствие. Они не могли допустить, чтобы человечество пострадало от его козней, верно, это не было бы… не было бы непостижимо?

И все же прошло еще две недели, а вокруг по-прежнему ничего не изменилось, несмотря на все проклятые попытки Кроули привлечь внимание. В книжном магазине еще больше пыли собралось на прилавке и книжных полках. Кроули по-прежнему возвращался туда каждую ночь, и все чаще и чаще он ловил себя на том, что бродит по нему, разглядывая книжные корешки, стряхивая с некоторых из них пыль, расставляя на столе книги Азирафаэля.

Через месяц он перестал связываться с людьми. Это оказалось бесплодной задачей, так как люди Сверху, как это ни невероятно, должно быть, действительно потеряли всякий интерес к своим маленьким питомцам на этой маленькой голубой планете. Вместо этого Кроули собрался с духом — а может, просто сошел с ума — поехал в Тадфилд, нашел школу, в которой учился антихрист, и прибегнул к последнему, что смог придумать, — попросил Адама каким-то образом вернуть Азирафаэля на Землю. Если мальчик сумел восстановить сгоревший дотла книжный магазин и вдохнуть жизнь обратно в Бентли, то он наверняка сумеет что-то сделать с этим бардаком. Даже простое предоставление некоторой информации о том, что происходит, уже приветствовалось бы.

Просить сына Сатаны о помощи — и сама мысль об этом звучала парадоксально, Сатана и помощь в одном предложении, да ладно — было не более чем самоубийством, возможно, даже более самоубийственным, чем попытка предотвратить кровавый Апокалипсис, но к тому времени Кроули настолько отчаялся, что ему было наплевать. Все было лучше, чем это бессмысленное существование в мире, лишенном всякого присутствия любви. Если бы Адам мог читать его мысли, если бы он мог заглянуть в самую его душу — очень хорошо, тогда Кроули, возможно, даже не пришлось бы ничего ему объяснять, — он бы все понял. Во всяком случае, он был уверен, что мальчик сделал именно это, когда он обратился к нему сразу после того, как не случилось Конца Света, и увидел все — кем Кроули был и кем Кроули хотел быть. Что касается его силы, то Кроули был бы лицемером, если бы сказал, что не боится ее, но весь ужас в мире не мог сравниться с ужасом потерять Азирафаэля навсегда — не теперь, когда он наконец попробовал надежду на вкус.

— Мне кажется, тогда ты меня не совсем понял, — сказал ему Адам не без злобы, когда они шли к дому антихриста. — Я сказал тебе и тому, другому, что не стоит больше вмешиваться в дела ничьих сторон, и тогда я имел в виду и себя тоже. В последнее время я ни с чем не связываюсь, ну, может быть, кроме домашнего задания по математике, которое невозможно не испортить.

— Но это… это касается людей, и мы… — Кроули замолчал, чувствуя себя отчаявшимся и безнадежно неадекватным. Он, демон, почти умолял одиннадцатилетнего сына Люцифера вернуть на Землю небесное существо. Что-то в этом мире было серьезно не так.

— Мне очень жаль, — просто сказал Адам и немного просветлел. — Но моя мама говорит, что никогда нельзя терять надежду.

Кроули фыркнул и печально кивнул.

— Да, — сказал он и устало улыбнулся мальчику. — Потерять ее дважды — значит, пожалуй, зайти слишком далеко.

Внезапно он перестал бояться антихриста. Он больше не боялся. Теперь Адам был просто обычным мальчиком из маленького городка, более могущественным, чем большинство существ в обоих мирах, это было правдой, но он был готов отказаться от этого в пользу обычной человеческой жизни. И в любом случае, вернуть Азирафаэля на Землю было, пожалуй, выше его сил, даже если бы у него и было желание помочь.

Следующие несколько недель Кроули пребывал в различных стадиях отчаяния, поскольку по-прежнему не было никаких признаков ни Азирафаэля, ни какого-либо другого небесного присутствия. Во время одной из своих экскурсий по книжному магазину Кроули наткнулся на коллекцию книг Азирафаэля, содержащую различные заклинания, что дало ему еще одну идею, граничащую с безумием, но Кроули решил, что с безумием ему придется иметь дело в любом случае, если ему не удастся найти способ вернуть Азирафаэля на Землю. Он нашел несколько заклинаний, которые должны были инициировать линию связи там, Наверху, но даже при том, что он тщательно следовал инструкциям, ничего не произошло. Он не знал, было ли это из-за его демонической природы, которая помешала ему вызвать кого-либо Сверху, или линия была просто разорвана из-за отсутствия небесных агентов на Земле, результат был тот же — точнее, не было вообще никакого результата, только тишина пыльного, пустого книжного магазина вокруг.

***

День, когда Бентли решает сыграть еще ненаписанную песню Queen, таким образом, заставляя Кроули, наконец, сломаться, он отмечает конец второго месяца с тех пор, как Азирафаэль ушел. Он считает, что сделал все возможное, чтобы если не вернуть Азирафаэля на Землю, то хотя бы достучаться до него, но все попытки провалились.

Всего за два месяца демон похудел больше, чем кто-либо мог бы себе представить, учитывая его от природы долговязое телосложение, которое сейчас оставило ему лишь тень самого себя, высокую фигуру, одетую в дорогой черный костюм, который теперь не подходил ему так идеально, как раньше. Под змеиными глазами у него темные круги, а в сочетании с еще более выступающими скулами и постоянно взъерошенными волосами они придают ему болезненный, изможденный вид. Его руки все время слегка дрожат, и все, что он чувствовал в последнее время, — это желание заснуть. Он пьет с каждым вечером все больше и больше в тщетной попытке забыться, обрести если не покой, то хотя бы простое забытье, и теперь, чаще всего, он ничего не делает, чтобы избавиться от похмелья. Гораздо сложнее сосредоточиться на реальности, когда голова грозит расколоться пополам, поэтому похмелье — желанное отвлечение.