— О Кроули… — бормочет Азирафаэль, закрывая глаза от приступа чего-то, граничащего с головокружением, потому что все это, все, что происходит, так невероятно, но так великолепно реально; Кроули, убаюканный в его объятиях, такой теплый, сонный и такой ласковый, реален. — И долго?

— Долго, — отвечает демон, и Азирафаэль буквально чувствует его улыбку на своей коже. — Я решил рассказать тебе сразу после этого неприятного Апокалипсиса, но у меня даже не было шанса, поскольку… это было… ангел, серьезно, это была самая глупая вещь, которую ты когда-либо делал, и время не могло быть более неправильным.

— Ну, в конце концов, в произошедшем есть какой-то смысл, — очень тихо говорит Азирафаэль и чувствует, как Кроули меняет позу, чтобы бросить на него любопытный взгляд.

— И какой же? — подсказывает демон.

— У нас есть Благословение Отца.

Янтарные глаза широко раскрыты, щелевидные зрачки расширены в явном удивлении. Наверное, он в шоке. Кроули пристально смотрит. И потом тоже продолжает пристально смотреть. А затем смотрит еще немного.

— У нас что? — наконец хрипло спрашивает он.

Азирафаэль на самом деле не может не улыбнуться глубокому благоговению Кроули.

— Дело в том, что они действительно не собирались отпускать меня обратно на Землю, учитывая приказ Адама прекратить вмешательство, но считая его излишним, а я, в свою очередь, совершенно не собирался оставаться на Небесах до конца своих дней. Поэтому я решил, что единственный вариант, который у меня есть, кроме как просто вырваться оттуда, — это потребовать аудиенции с Ним.

Кроули тихо стонет.

— И ты ее получил, я полагаю.

— Конечно, получил.

— Конечно, получил, — вторит демон. — Зная тебя, я был бы удивлен, если бы не получил.

— Это к делу не относится, Кроули, — улыбается Азирафаэль. — Во всяком случае, Он знает.

В его руках демон слегка дрожит.

— Азирафаэль, — еле слышно шепчет он, словно находясь на грани небольшого срыва.

— Да, мой дорогой?

— Просто заткнись, ангел, пожалуйста, ради кого-нибудь, я не уверен, что готов к такому разговору, не с-сейчас. Я только что провел два ужасных месяца, которые были хуже, чем весь гребаный четырнадцатый век, и я чувс-ствую себя ужасно настолько, насколько вообще может себя чувс-ствовать влюбленный демон, и я думал, что никогда не увижу тебя с-снова, и теперь ты вдруг здесь, говоришь мне, что Он знает, а я даже не уверен, что это не с-сон, что это…

— Кроули… — Азирафаэль прерывает этот сбивчивый, шипящий, почти истерический монолог, прежде чем Кроули успевает довести себя до состояния, граничащего с паникой. Он чувствует, как бешено колотится сердце демона в его груди, каждый глухой удар отдается эхом в грудной клетке. — Это не сон, все в порядке, теперь все в порядке.

Он мягко скользит пальцами за ухо Кроули, лаская его скулу большим пальцем и подзывая его посмотреть вверх, и когда Кроули делает это, прекрасные янтарные глаза открываются на мгновение, чтобы позволить Азирафаэлю увидеть отчасти тревожный, отчасти предвкушающий взгляд, а затем снова закрываются, ангел наклоняется, прижимаясь губами к слегка приоткрытым губам напротив, целуя Кроули сначала нерешительно, и потом более уверенно и тщательно, как только он чувствует нетерпеливый ответ.

— Неплохо для ангела, — бормочет Кроули в чужой рот, когда ангел отстраняется, чтобы перевести дыхание, и он так близко, и его губы все еще касаются губ Азирафаэля, мягких, влажных и таких удивительно соблазнительных. Каким-то чудом в приглушенном голосе демона больше нет и следа паники, и это хорошо.

Вернулся на знакомую территорию, видимо, размышляет Азирафаэль где-то на задворках своего сознания.

— Кажется, у меня в рукаве припрятано еще несколько тузов, — отвечает он, слегка задыхаясь, и запечатлевает еще один поцелуй, на этот раз довольно целомудренный, на губах Кроули.

— Хорошо, — отвечает демон, все еще прижимаясь к нему. — Отлично, на самом деле. Тогда почему бы тебе наконец не лечь со мной?

Азирафаэль улыбается в еще один поцелуй, который они разделяют, а затем Кроули решительно тянет его вниз, и его одежда чудесным образом уносится в сырой небосвод, и возникает замечательное ощущение кожи на коже, от которого у Азирафаэля захватывает дух.

И тогда все, чему суждено было случиться, наконец происходит, время приобретает какое-то странное качество, которое затрудняет отслеживание порядка событий и их продолжения. Но время уже не имеет значения, потому что есть ощущения, и любовь, и радость, и какие-то приглушенные слова, растворяющиеся между ними, признания и ласки, губы, которые когда-то плевались проклятиями, теперь ищут ангельские губы для поцелуев, руки, которые когда-то были убийственными, теперь исполняют любовные ласки, и все в порядке.

В Лондоне, охваченные безжалостным гулом проливного дождя, ангел и демон мирно спят на старой скрипучей кровати, обнявшись, делясь драгоценным подарком, который им был дарован, и мир вокруг них вздыхает с облегчением и движется дальше.

***

Комментарий к Глава вторая

Фанфик уже мной переведён, главы будут выкладываться (их всего три, ребят, ну), когда к каждой из них будет набираться определенное количество читающих, так что все в ваших руках:3

========== Эпилог ==========

***

Утром, когда они отправляются завтракать в уютную пекарню неподалеку, Бентли разыгрывает еще одну из своих невыносимых уловок, объявляя Азирафаэля своим лучшим другом в тот момент, когда он открывает пассажирскую дверь.

— О, я тоже скучал по тебе, дорогая, — говорит ангел, немного озадаченный, но в то же время удивительно довольный.

Кроули смотрит на него, потом на Бентли, почти раздраженно.

— О, ты заставляешь меня жить сейчас, милая, — весело поет она голосом Меркьюри.

— И он говорит мне, что понятия не имел, — бормочет демон себе под нос. — Когда эта упрямая тварь все время напевает ему, он говорит мне, что понятия не имел. Я действительно влюблен в идиота.

Садясь за руль, он бросает на Азирафаэля подозрительный взгляд поверх очков.

— Ты мое солнце! — Бентли с энтузиазмом продолжает свое дело.

— И могу я спросить, как долго у тебя был роман с моей машиной, ангел?

Бесит, что благословенный ангел лучезарно улыбается, если физически возможна еще более лучезарная улыбка, чем та, которая была на нем все утро.

— Я действительно люблю тебя! — гудит на заднем плане Бентли.

— Теперь, мой дорогой, я понимаю, что ревность входит в твои должностные обязанности, но не заходи так далеко, ладно?

Кроули некоторое время многозначительно смотрит на ангела, потом фыркает, качает головой и заводит мотор.

— Ты невыносим, Азирафаэль, — говорит он, глядя на залитую солнцем дорогу впереди и невольно улыбаясь. — Я люблю тебя.

***