— Ты такой красивый, — пробормотал Азирафаэль, ошеломленный Кроули и всем, что он собой представлял.

Глаза демона на мгновение оторвались от его лица, опустились к груди, темные ресницы опустились на впалые щеки, и когда он моргнул, одежда Азирафаэля была отправлена в другое место, оставив его обнаженным перед открытым взглядом Кроули.

— Так кажется немного справедливее, — сказал демон, его голос был мягким и слегка дрожал, а глаза, теплые и сияющие, встретились с глазами Азирафаэля.

Азирафаэль сократил расстояние между ними — это незначительное расстояние в полшага разделяло их, — и затем они наконец оказались вплотную друг к другу, кожа к коже, притянутые друг к другу, словно некой непреодолимой гравитационной силой, которой никто из них никогда не мог сопротивляться, руки обнимали, сжимали и прижимали друг друга к себе, благоговейно посылали ласки, нежность которых могла быть знакома только самим людям, тем, кто управлялся их природой и эмоциями в первую очередь.

В уютной темноте, наполненной горячим приглушенным дыханием, прерывистыми вздохами и дрожащими мольбами, их запахи смешивались, горькие, острые и кожистые, как у Кроули, теплые, легкие и сладкие, как у Азирафаэля, дополненные запахом близости, пота, мускуса и загорелой кожи. Азирафаэль сделал то, что должен был сделать давным-давно — он любил Кроули, долго, крепко и основательно, затягивая сладостный бред так долго, как только могли выдержать сверхъестественные существа, крадя его демонические вздохи и стоны и неразборчивые цепочки слогов, которые, возможно, должны были быть словами, но Азирафаэлю не нужно было ничего слышать, когда он стоял перед ним — великолепным, ослепительным, самым добрым, самым преданным существом, которое он когда-либо знал, с широко раскрытыми глазами, сияющими от такой любви. Их цвет был вызван стоящими в них слезами, а лоб лихорадочно блестел тонким блеском пота, губы, чувственные и раздраженные, раздвинутые, открывали проблеск зубов, слишком острых для обычного человека, темные волосы разметались по девственно-белой подушке под его головой, щеки были влажными от слез, не пролитых за последние шесть месяцев их слишком долгого пути. Прямо здесь, держась за Азирафаэля, обхватив руками его шею, обхватив ногами его бедра, они оба были такие живые и страстные, такие отчаянные, такие любящие.

Он держал его так долго, как только мог, медленно и методично заставляя своего демона забыть обо всем, что произошло, обо всех страданиях, страхах и печалях последних шести месяцев, а также о тех, что накопились за их тысячелетнее знакомство, любя его до тех пор, пока в змеиных глазах Кроули не осталось ничего, кроме любви и радости, чего он заслуживал так давно. Когда Азирафаэль рухнул на него, спустя неопределенное время, потный и совершенно измученный, но чувствующий себя восхитительно блаженным, чувствующий себя абсолютно, безоговорочно дома, он поцеловал эти слезы, стекающие по щекам Кроули, успокаивая его неровные вздохи, которые грозили превратиться в рыдания, шепча приглушенные слова любви, совершенно не обращая внимания на боль, которую они причиняли, а может быть, и нет — может быть, уже нет. Его крылья были расправлены, укрывая их обоих под теплым навесом, и он не был уверен, что удивился, увидев, что они все еще были такими же ослепительно белыми, как и тогда, когда он был ангелом.

— Моя любовь, мой дорогой, мой драгоценный, — бормотал Азирафаэль, приправляя каждое ласковое слово поцелуем на влажных щеках Кроули, его глаза были все еще закрыты, а натертые губы приоткрыты, одна рука была в его волосах, свободно удерживая эти шелковистые пряди, другой обхватывая щеку его возлюбленного.

— Это от радости, — прошептал Кроули дрожащим и хриплым от слез голосом, но все равно звучавшим совершенно искренне, а потом его глаза наконец открылись, и через мгновение они смотрели мимо Азирафаэля, совершенно ошарашенные. — Они белые, ангел. Твои крылья.

Его тон был наполовину благоговейным, наполовину вопросительным, как будто он не смел поверить своим глазам, а также не смел делать поспешных выводов.

Азирафаэль только пожал плечами, как ему могло позволить его положение, когда он был обернут вокруг Кроули и когда Кроули был почти обернут вокруг него.

— Я не один из божественных воинов, — он покачал головой, впервые не испытывая ни страха, ни печали от осознания этого.

— Но ведь и ты теперь точно не один из дьявольских, — пробормотал Кроули, — точно нет…

Он замолчал, переводя ошеломленный взгляд с глаз Азирафаэля на его крылья.

— Может быть, и ты тоже, — мягко сказал бывший ангел. — И ты не должен быть, больше нет. Может быть, теперь мы действительно на своей стороне…

— Только мы двое в своем роде, да? — пробормотал Кроули, все еще выглядя крайне удивленным, но в его глазах было что-то — зарождающийся проблеск истинной надежды, которую Азирафаэль не был уверен, что когда-либо видел за все шесть тысячелетий, что он знал демона. И тут его глаза по-настоящему загорелись, только на губах заиграла улыбка. — Я люблю тебя, ангел, — сказал он, подождал мгновение и улыбнулся, и его улыбка была такой яркой, что осветила все его лицо. На его губах не было ни капли крови, ни единого следа.

Азирафаэль тихо рассмеялся, а затем руки Кроули легли на его щеки, когда демон потянул его вниз к своему улыбающемуся рту.

Сквозь прореху в облаках старая озадаченная луна освещала дома своим серебристым светом, купая в нем двух влюбленных.

***

* «Соловей пел на Беркли-сквер» Eric Maschwitz / Manning Sherwin

========== Глава тринадцатая ==========

Бог послал единственного истинного друга,

Которого я называю своим,

И мне стоит притвориться,

Что я исправлюсь в следующий раз,

Смирюсь с концом этой истории.

И я благодарю тебя за то, что привел меня сюда,

За то, что показал мне дом.*

©

***

— Почему ты остановился, ангел?

Веселый голос Кроули вывел Азирафаэля из задумчивости и вернул в мягко освещенную гостиную квартиры Кроули в Мейфейре. Он моргнул, пытаясь прогнать остатки навалившегося на него сна, отложил книгу и посмотрел на демона. Последний растянулся на белом кожаном диване, его босые ноги свисали с одного из подлокотников, голова удобно покоилась на коленях Азирафаэля. Глаза-щелочки смотрели на него с любопытством, электрический свет превращал дневной желтый цвет в расплавленное золото — зрелище, которое Азирафаэль полностью захватил с незапамятных времен. Медленно — словно все еще находясь в плену фантазии — он позволил своим пальцам зарыться в волосы демона, поглаживая выбившиеся пряди со лба. Янтарные глаза на мгновение томно закрылись, потом снова открылись. Взгляд у них был ласковый и практически безмятежный, что было не особенно характерно для Кроули, учитывая их недавнее затруднительное положение.

— Я тут подумал… — наконец произнес Азирафаэль, не в силах сдержать улыбку, когда веки демона снова закрылись.

Ему следовало выбрать форму кошки, а не змеи, рассеянно заметил он, поглаживая волосы.

Кроули фыркнул — знакомый, беззаботный звук, способный вселить в бывшего ангела уверенность, что все идет именно так, как надо.

— Ты практически застал меня врасплох. Азирафаэль задумался над чтением, кто бы мог подумать? — брови Кроули чуть приподнялись. — В чем дело, ангел? Ты остановился на самом интересном месте, я думал, что ты просто создаешь некоторую напряженность, но, видимо, это не так, да?

— Теперь, ты не должен постоянно язвить, дорогой. Я подумал, что мы могли бы найти себе… ну, дом.

— А, дом? — брови Кроули стали еще более идеально изогнутыми. — Ты имеешь в виду — жить вместе?

— Именно это я и имею в виду, — кивнул Азирафаэль.

— Но мы уже… Ну, знаешь, вроде как спали вместе, если ты не заметил.

Кроули обвел пальцем гостиную, очевидно, чтобы подчеркнуть свою мысль.

— Да, но…

— …потому что я думал, что когда люди провели практически целый год, живя бок о бок, это значит, что они уже как бы делают это вместе, а? Поправь меня, если я ошибаюсь.