— Мой дорогой?

— М-м-м? — рассеянно промурлыкал демон, все еще глядя остекленевшими глазами на пустынное озеро.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я прошу прощения.

Глаза Кроули оторвались от поверхности озера и удивленно встретились с глазами Азирафаэля. Бывший ангел не смог сдержать одновременно смущенной и несколько грустной улыбки.

— Я действительно думаю, что должен извиниться перед тобой.

— За что? — Кроули посмотрел на него совершенно потерянно. — За уток?

— Уток? — эхом отозвался Азирафаэль, и теперь настала его очередь опешить. Он повернулся к Кроули лицом.

— Ты что-то с ними сделал? Почему ты хочешь извиниться…

— О боже, нет, конечно нет! — Азирафаэль с улыбкой покачал головой. Когда он снова заговорил, улыбка полностью исчезла с его губ. — Нет, я хотел извиниться, потому что… — он неуверенно пожал плечами. — Прости, что в последнее время я так тебе мешаю.

— О, ради кого-нибудь, ангел! — Кроули фыркнул, закатывая глаза. — Я думал, это что-то серьезное. Например, утки.

— Нет, пожалуйста, Кроули, выслушай меня. Я серьезно, — Азирафаэль поднял другую руку, понял, что все еще держит бумажный пакет, посмотрел на него так, словно видел впервые, и осторожно положил на перила моста. Затем он взял другую руку Кроули в свою. — Я сожалею обо всех проблемах, которые я причинил с тех пор, как… — он вздохнул, желая, чтобы это прозвучало менее сурово, но он был уверен, что пришло время наконец начать называть вещи своими именами. — С тех пор, как я Пал.

— Азирафаэль, — Кроули тоже вздохнул и слегка покачал головой. — Если бы не ты, у меня бы вообще не было сейчас никаких проблем или забот. Неужели ты не понимаешь? Я твой должник, ангел. И так будет всегда. Ты ведь спас мне жизнь, помнишь?

— Ты ведь не раз спасал и мою жизнь, правда? — тихо сказал Азирафаэль. Он отпустил руки Кроули и шагнул ближе. Вместо этого его ладони легли на обтянутую пальто талию. — Если уж на то пошло, я должен тебе столько же.

— О, черт возьми, Азирафаэль! — почти прошипел Кроули, снова закатывая глаза. — Если ты говоришь о том идиотском, давно забытом инциденте в Нью-Йорке, то это не имело никакого отношения к моей храбрости или чему-то подобному, это была моя собственная явная глупость! Ты ведь так и сказал тогда, верно? Я прекрасно знал, что вернусь через некоторое время, даже если этот ублюдок меня развоплотит. Это не может быть названо храбростью! Не смей приписывать мне это.

— А что, если я захочу? — Азирафаэль улыбнулся. — Конечно, в этом не было бы необходимости, потому что я бы вернулся через пару недель, даже если бы ты не вмешался и не убил себя на моем месте. Но ведь именно эта мысль имеет значение, не так ли?

Демон только вздохнул, явно намереваясь казаться раздраженным. Ему это не совсем удалось. Получилось довольно шатко.

— Ладно, давай, унижай меня еще больше, почему бы и нет? — он фыркнул с такой жалкой фальшивой гримасой, что улыбка Азирафаэля стала чуть шире. Это притворство зла было, по-видимому, частью настолько глубоко интегрированной в его природу, что демон просто не мог отпустить ее, даже когда прекрасно осознавал тот факт, что Азирафаэль знал его достаточно хорошо. — Просто скажи, что ты знал об этой проклятой искре добра, о которой ты говорил тогда.

— Прости, мой дорогой, но мне кажется, я знал это все время, — нежно улыбнулся Азирафаэль. — На том или ином уровне сознания, даже если я не смог правильно ее определить.

Кроули покачал головой, но тоже ухмыльнулся.

— Но не отвлекай меня, пожалуйста. Есть еще кое-что, что я должен сказать. Я не имел права обращаться с тобой так, как в прошлом…

— Ангел… — прервал его Кроули, на этот раз в его голосе действительно звучало раздражение, а под ним — легкая паника.

— …и мне жаль, что я не понял этого раньше. Я бы сошел с ума в течение нескольких дней, если бы ты не остался рядом, чтобы в буквальном смысле нянчиться со мной, и, что еще хуже, я почти довел до этого состояния тебя, верно? Мне жаль, что я оставил тебя одного, заставил пережить все это снова. Я не знаю, как это случилось, Кроули. Я не знаю, почему я не смог увидеть это раньше, я не знаю, почему продолжал замыкаться в себе, барахтаясь в своем собственном страдании, когда…

— Давай просто скажем, что теперь мы все квиты и никто никому ничего не должен, а? — умолял Кроули, все еще ухмыляясь, но Азирафаэль знал, что это означает на самом деле.

Такая ухмылка обычно служила одной единственной цели — скрыть истинные эмоции Кроули. Самые искренние и до неловкости сентиментальные. И вдруг Азирафаэль понял, что он был прав. Он был так ужасно прав, что у него по спине пробежал холодок. Он даже не представлял себе, как был близок к тому… что бы это ни было, к срыву или чистому помешательству, к которому шел Кроули. Эта его ухмылка выглядела отчаянной и более чем испуганной.

— Кроули, — прошептал бывший ангел, подойдя еще ближе — так близко, что между ними больше не было пространства, — и обнял демона так крепко, как только мог в своей человеческой форме. Руки Кроули тут же обвились вокруг его плеч, с не меньшей силой, его прохладная щека прижалась к теплой щеке Азирафаэля.

— Я просто хотел поблагодарить тебя, мой дорогой. Любимый. Моя любовь. Прости меня, ладно? — Кроули отчаянно замотал головой, но Азирафаэль знал, что это не значит, что он не хочет простить его. Он имел в виду, что, по его мнению, прощать было нечего. Но было. Он знал, что было. — Я обещаю тебе, что ты никогда больше не будешь один, Кроули. Никогда.

Демон фыркнул, обдувая теплым воздухом ухо Азирафаэля. Это было щекотно и более чем приятно, заставляя бывшего ангела дрожать под тонким телом демона. Когда Кроули заговорил снова, его голос слегка дрожал.

— Просто возьми все в свои руки, ладно? Я, кажется, не в состоянии взять на себя всю ответственность. Во всяком случае, ненадолго.

Азирафаэль резко вдохнул, слегка покачивая их обоих взад и вперед. Насколько же плохо было заставить Кроули признать это вслух?

— Обязательно, — сказал он. — Все вернется на круги своя, мой дорогой. Ты будешь хитрить, я буду мешать, только иногда; и я никогда не отпущу тебя, Кроули.

— Я люблю тебя, ангел, — прошептал Кроули ему на ухо, его объятия сжались вокруг Азирафаэля на мгновение, прежде чем ослабить хватку.

— Я тоже люблю тебя, мой дорогой.

Это было больно, конечно, и достаточно предсказуемо, но Азирафаэль с некоторым удивлением заметил, что это было не так больно, как он ожидал. Он отбросил эту мысль, объяснив ее тем, что, наверное, уже начал привыкать к этой ужасной вещи, не позволяя себе надеяться на большее.

— Значит, ты действительно вернулся к старым обычаям? Будешь отталкивать пешеходов с моего пути, будучи раздражающе непостижимым, и все такое, да?

— Насколько это возможно, — Азирафаэль улыбнулся, уткнувшись в щеку Кроули.

— Ну, знаешь, я все равно никогда не буду скучать по шотландке.

Они немного посмеялись, а потом еще некоторое время оставались в таком положении, прижавшись друг к другу в темноте Сент-Джеймса, под небом, которое, казалось, сияло из самой глубины. Сердцу Азирафаэля все еще не хватало безмятежности и божественного присутствия, но в конце концов он, казалось, был готов справиться с отсутствием и того, и другого. У него был Кроули, и это, по его мнению, значило много больше. Если бы все было наоборот, и вместо того, чтобы потерять любовь Бога, он потерял бы демона — своего демона, своего любимого демона, — Азирафаэль сомневался, что у него осталось бы хоть немного сил, чтобы справиться с таким делом, как простое существование. Он был уверен, что Кроули стоит того, чтобы в него влюбиться. Или, может быть, он просто провел слишком много времени среди людей.

— Хорошо, а теперь, когда все эти извинения закончились, как насчет того, чтобы я соблазнил тебя на какой-нибудь очень поздний ужин в Ритце?

Кроули отстранился, оставив одну руку все еще обнимать плечи бывшего ангела, и вопросительно поднял бровь — этот жест выглядел до боли знакомым и ужасно напоминал Азирафаэлю Кроули, которого он давно не видел, озорного, игривого, кокетливого и такого ужасно самоуверенного, знающего, что неудача была чем-то, с чем он никогда не был знаком.