Кроме того, Кроули только что спас ему жизнь.
Да, наверное, это было довольно глупо с его стороны, учитывая, что никто из них не мог быть действительно убит ударом ножа, но все равно что-то в груди Азирафаэля запульсировало. Кроули только что пожертвовал своей жизнью, спасая его.
Ангел снова принюхался. Затем он нежно погладил мертвую щеку демона, встал, осторожно перенес его тело на обочину дороги, где позже вечером его найдет один из завсегдатаев бара, и отправился в свой отель, теперь уже совершенно трезвый и совершенно не в своей стихии.
Он решил, что как только демон вернется на Землю, он угостит его самым лучшим ужином на выбор. Он ведь задолжал ему кучу денег, правда? Конечно, не совсем за то, что он был излишне развоплощен, но ведь важна была сама мысль и стоящее за ней намерение, верно?
***
Вскоре, вернувшись в спальню Кроули, Азирафаэль снова содрогнулся, вспомнив то ужасное ощущение, когда окровавленная рука Кроули сжимала его собственную, и невольно задумался, действительно ли демон знал лучше. Волна болезненного ужаса захлестнула его, заставляя что-то скручиваться и переворачиваться в груди и в животе. А что, если на этот раз Кроули будет развоплощен? Что, если его схватят и потащат обратно в Ад? Что они сделают с ним, за то, что он скрывал и помогал недавно Падшему ангелу, за то, что бросил вызов своим начальникам, за то, что любил? Что, если они убьют его, не его тело, а его душу, навсегда?
Он бросил на термос злобный взгляд и подтянул к себе колени. Кровать, которой он наслаждался всего час назад, теперь казалась холодной и пустой, как никогда. Азирафаэль попытался отвлечься, думая о том, что будет дальше, теперь, когда он отклонил предложение Ада — и Кроули был прав, с каких это пор Ад начал предлагать другим право выбора? Придут ли они с подкреплением в следующий раз? Неужели они силой потащат их обоих в Ад? Будет ли еще одна попытка избавиться, на этот раз, от них обоих?
Но ответов не было вообще, и это заставило Азирафаэля почувствовать себя еще более несчастным, чем раньше. Цифры на причудливых электронных часах на прикроватной тумбочке светились мягким зеленым светом час двадцать три минуты утра. Он знал, что было около полуночи, когда Хастур и Лигур нанесли им визит, и весь разговор с ними длился не более десяти минут. Это означало, что Кроули отсутствовал уже больше часа. Азирафаэль заерзал на кровати, крепче обнял ноги и прижался лбом к коленям. Чувство беспомощности всегда было чем-то, с чем он не мог справиться милостиво, и прямо сейчас оно было дополнено беспокойством за демона, настолько сильным, что он чувствовал себя больным. Ему хотелось что-нибудь сделать. Он так устал от того, что ничего не знает — быть демоном было не слишком ему знакомо, в конце концов, когда-то он был ангелом. На мгновение он задумался, что бы он сделал, если бы все еще был таковым, но решил, что это не имеет значения. Ему оставалось только сидеть и ждать. Ну, по крайней мере, еще какое-то время. Если демон не появится в ближайшие пару часов, ему придется поднять свою бывшую небесную задницу с кровати и попытаться наконец что-нибудь придумать.
— О черт, — пробормотал Азирафаэль себе под нос и начал слегка раскачиваться взад-вперед. Его обычно идеально ухоженные ногти — потому что старые привычки умирали с трудом, или, возможно, потому что он не так уж сильно изменился, если вообще изменился — глубоко впились в плечи, оставляя синяки на коже, но Азирафаэль почти не замечал этого.
Он уже думал о том, что это будет самая долгая — и самая невыносимая — ночь, которую он когда-либо проводил на этой планете, когда тихий щелчок входной двери внизу заставил его вздрогнуть. Послышался торопливый — слишком быстрый для человека и, вероятно, для большинства сверхъестественных существ — звук шагов, и когда Азирафаэль поднял голову, в спальню ворвался Кроули, промокший до нитки, запыхавшийся и явно взъерошенный, но явно невредимый. Боже, спасибо…
Ход его мыслей был прерван, потому что в следующее мгновение его руки были заняты высоким, гибким и очень мокрым и холодным демоном.
— Благос-слови его, — прошипел Кроули, проделывая какие-то по-человечески неправдоподобные трюки со своим телом и таким образом приспосабливаясь вплотную к Азирафаэлю. — Прос-сто чертовски холодно.
В течение нескольких секунд, последовавших за этим, футболка и боксеры Азирафаэля, промокшая рубашка и брюки Кроули и все остальное, что было на нем надето, были отправлены куда-то в сырой небосвод, оставив их обоих совершенно голыми. Кроули придвинулся ближе, его руки и ноги были ледяными, а кончик носа прижался к коже Азирафаэля, дыхание стало неглубоким и быстрым. Одеяло было поймано в ловушку под ними — теперь полностью и безнадежно запутано постоянным нетерпеливым извиванием демона — поэтому потребовалось еще одно маленькое чудо, чтобы извлечь его из-под их веса и плотно завернуться в него. После недолгого раздумья оно незаметно превратилось в пуховое одеяло из гусиного пуха вместо роскошного, но легкого пледа Кроули.
— Мой дорогой, — пробормотал Азирафаэль, задыхаясь от шока от ледяного тела Кроули, прижатого к нему, и пытаясь обнять его одновременно, позволяя ему обхватить себя своими длинными холодными конечностями. — Где… О Господи, Кроули, никогда, черт побери, не вздумай сваливать…
— Договаривай, ангел, — пробормотал демон в ответ, его голос был ровным и приглушенным у груди Азирафаэля. Азирафаэль не мог понять, относится ли это замечание к упоминанию имени Господа или ко второй части.
— …никогда, черт побери, не убегай так, проклятый, невыносимый, безрассудный, глупый демон, — продолжал Азирафаэль, приглушая вздох облегчения в шелковистых волосах Кроули, который больше походил на всхлип, чем на вздох, и на одно мгновение он показался самому себе ужасно похожим на своего старого Азирафаэля, сурового и раздраженного постоянными выходками своего двойника. Кроули издал нечто одновременно напоминающее стон и жалкий смешок и прижался еще теснее.
— С тобой все в порядке? — прошептал бывший ангел, беспокойно скользя руками по холодной коже Кроули. — Ты ведь не ранен, правда?
— Я в порядке, — пробормотал демон и прижался ближе.
Некоторое время они молчали, Азирафаэль просто держал дрожащее и корчащееся тело Кроули. Держал и думал. Внезапно его разум стал ясным и трезвым, как будто с глаз спала пелена, и он вдруг увидел то, чего раньше не мог видеть. Например, каким совершенно измученным чувствовал себя Кроули. Нет, конечно, он и раньше это замечал, учитывая изможденный вид демона и дрожащие руки. Теперь, однако, казалось, что ему наконец удалось осознать весь масштаб бедственного положения, в котором он находился.
Кроули был демоном в течение шести тысяч лет, его природа была запечатлена в нем навсегда. Нет, конечно, он был далек от обычного среднего демона с Ада. Кроули любил, для начала. Он был искушенной душой, и очень чувствительной к тому же, хотя он не признавался в этом, возможно, даже ему, возможно, никогда, размышлял Азирафаэль. Он дорожил всем, что считал важным, будь то его Бентли, оранжерея, звуковая система или сам Азирафаэль. Он приложил много усилий, чтобы заботиться обо всем этом. И это было именно то, что он делал последние несколько месяцев, заботясь о нем как мог, и Азирафаэль должен был признать, что он делал это исключительно хорошо. Он взвалил все это на свои плечи. Он был ответственным, не имел ни единого шанса на ошибку. Решал миллион проблем и постоянно переживал за них обоих.
Волнуясь, Азирафаэль задумался, снова взяв в свои объятия теперь уже чуть менее дрожащего демона. Когда Кроули волновался раньше, рано или поздно он оказывался в заброшенной комнате на мебели с потертой обивкой в книжном магазине Азирафаэля. Обычно со стаканом чего-нибудь крепкого сдобренного, для приличия, чаем или какао. Почти всегда разглагольствующий и полный негодования, будь то о непостижимости, дельфинах или человеческом поистине злом изощренном воображении, которое не оставляло ему никакой работы. И вечно был Азирафаэль — ангел Азирафаэль с его всеохватывающей любовью почти ко всему и готовым замечанием о непостижимости всего этого. Он слушал, кивал, наливал еще бренди, виски или горячего какао и дружески похлопывал Кроули по плечу, а иногда позволял ему задремать в той самой комнате в кресле с потертой обивкой. Он оставался рядом с ним, в большинстве случаев просто наблюдая и охраняя сон демона; время от времени — когда Кроули казался беспокойным — он проводил кончиками пальцев по лицу, лбу, вискам, резким скулам, глазам и губам, отгоняя дурные сны, успокаивая, утешая все неприятности, которые, казалось, поселились в его демоническом сознании.
