Всё это время, пока я не занималась ни с кем из урмыт сексом, либо занятия любовью происходили вне Дома, да использовалась защита от беременности, Услад заботился о том, чтобы созревающие каждый день яйцеклетки не причинили вреда для организма. Не имея возможности быть выведенными из тела вместе с месячными, яйцеклетки становились бомбой замедленного действия. Гибли, созревали, гибли… и этим я нарушала негласное правило, установленное первыми тэйалиями. Яйцеклетки из моего тела, должны были послужить делу все, сколько есть! И поддерживал бы моё здоровье Дом ровно до того момента, как весь немаленький запас в моём организме был бы исчерпан. После этого, я стала бы не нужна. Лет двести-триста жизни. Здоровой и наполненной сексом. Самое грустное, что о своем истинном предназначении и пределе могущества, тэйалии на Руалонэ, мои современницы, и не подозревают. Грызутся, гордятся своей избранностью, играют в свои игры…

Задавшись вопросом о том, может ли запас яйцеклеток у женщин из других миров, не с Земли, быть большим, чем у меня, нашла ответ быстро. Знаний о ситуации на Руалонэ становилось всё больше и больше, как-то незаметно они всплывали на поверхность, вписывались в мою память, становясь такими, словно полученными в процессе обучения, а не мгновенного вливания в мой мозг. И теперь я не могла понять, где границы того, что я знала о жизни до того, как была перенесена на Руалонэ, и того, что привнесли с собой отпечатки личностей тэйалий и их воспоминаний… Они мне тоже достались, довеском ко всему. Да, яйцеклеток у них могло быть больше. У многих и было… Притом много больше.

Провела пальцем по стеклу и чихнула. Слезла с окна, чувствуя, что как-то замёрзнуть успела. И довольно сильно. Поэтому, достала из шкафа одеяло и подушки. Укрыла Морока, бросила подушки на разложенный диван и нырнула к мужчине под одеяло.

То, что мы с урмытом натворили недавно… Я старательно пыталась мысленно обходить этот подводный камень. Но, не могла не думать о нём. Как так получилось, что я легко сдалась? Алкоголь повлиял? Усталость? Стресс? Ведь будь мы как раньше на Руалонэ, после всего признаний бывшего Главнокомандующего про предательство, я ни в жизнь бы его к себе не подпустила. И насколько можно верить его извинениям?

А, может, просто перестать сомневаться во всём и во всех? И попробовать хотя бы раз поверить? Просто так, безо всяких условий? Способна ли я теперь на такое?

Повозилась под боком у Морока, почувствовала, как он, не просыпаясь, подтянул меня к себе поближе и крепко обнял. Невольно улыбнулась. Это было приятно. И, наверное, надо завязывать уже с самокопанием. Пока не разрешены все проблемы, совсем не до него. Вопреки всему уткнулась носом в грудь Морока, закрыла глаза… и неожиданно для самой себя провалилась в сон.

Утром, открыв глаза, пыталась вспомнить, что же мне снилось. Что-то мутное, с зовущим меня через время и пространство Вием. Сердец колотилось как сумасшедшее, где-то у самого горла и сами собой наворачивались слёзы. Кажется, на Земле я больше не смогу жить. Хотя бы до тех пор, пока не узнаю, что с Вием и Яром всё в порядке.

Тело ломило так, будто бы ночью я не сексом занималась с урмытом, и не спала, а бегала, с полным рюкзаком за плечами по горам да по долам. С трудом повернулась на бок, и наткнулась на внимательный взгляд Морока. Он серьёзно рассматривал меня и хмурился.

— Что не так? — спросила грустно.

— Ты не гонишь меня… — констатировал он.

— А надо? — не удержалась, фыркнула.

С трудом приподнялась на локтях и посмотрела на часы. В голове не сразу, но щёлкнула и я вспомнила:

— Ёлки-палки! — рванула в сторону коридора, плюнув на то, что двигаться было больно. — Мне же на работу идти! Я опоздала! — вчера забыла поставить будильник, да и вообще только вскользь вспомнила, что меня работа ждёт.

Отвыкла уже за время своего тэйалийствования вставать не тогда, когда хочется, а тогда, когда надо и мчаться на работу. А в ванной тормознула в дверях, посмотрела на своё бледное с прозеленью лицо в зеркале, и передумала куда-либо идти. Позвоню, отпрошусь. Скажу, что приболела. На денёк-то точно отпустят.

Сползла по косяку на пол, ноги отчего-то отказались меня держать и закрыла глаза. Силы как-то разом закончились и мне жутко поплохело. Сначала ломало тело, потом начало печь кожу, будто бы от ожога. В ушах шумело и затошнило, невероятно сильно… Промелькнула мысль попробовать доползти хотя бы до ванны, чтобы не пачкать пол. Но как промелькнула, так и исчезла. Каждую минуту боль нарастала, а кожу жгло всё сильнее.

— Ева… — донеслось до меня как сквозь вату.

Попыталась отпрянуть, когда Морок подхватил меня на руки. Но не получилось, силёнок было как-то мало. А ведь каждое прикосновение ко мне, вызывало новый всплеск боли и жжения.

— Не плачь… — еле слышала то, что говорил урмыт.

Хотела возмутиться и сказать, что не плачу, но рот открыть даже не смогла. Кто-то тихо-тихо стонал. Жалобно и болезненно. Не сразу и сообразила, что это я собственной персоной.

Прикосновения Морока сначала вызывали усиление жжения под кожей, а потом приходило облегчение. Боль потихоньку успокаивалась и я смогла открыть глаза и дышать свободней. Правда, сколько времени прошло, сказать не могла.

Урмыт был белее стены, когда смогла сфокусировать на нём взгляд, заметила это в первую очередь. Пот нависал на бровях, ресницах — мужчина весь взмок от напряжения. Перестав водить руками по моему телу, Морок коснулся моих запястий, обхватил их ладонями и застыл, закрыв глаза.

Острая резь полоснула по рукам и я заплакала, выгнувшись дугой и раскрыв рот в попытке закричать. Но выдавить из себя ни звука не удалось. Жуткая боль выбила весь воздух из лёгких, только и могла, как рыба, выброшенная на берег, открывать и закрывать рот, в попытках заглотить как можно больше живительного кислорода.

Казалось, эта пытка продлится вечно. Время тянулось как никогда медленно. И когда Морок отпустил мои руки и устало лёг рядом с диваном на пол, я смогла нормально вдохнуть и пошевелить враз ослабевшими пальцами.

Подняться не вышло, только повернула голову, пытаясь рассмотреть, что там с урмытом.

— М-м-морок, — позвала запинаясь.

Не услышав ответа, забеспокоилась ещё сильнее. Попыталась встать. Сил не было. Всё, что могла, только шевелить пальцами рук и ног, да поворачивать голову. Слабость становилась всё сильнее и сильнее. Даже на злость от непонимания ситуации не хватало сейчас эмоций — половичок в коридоре у двери, был способен на большие свершения, чем я.

Сжала зубы и не бросила попыток подняться. Снова и снова пробовала заставить руки и тело слушаться. Повиновались они очень неохотно. Только минут через пять смогла немного сдвинуться с места, используя стиль больного червяка — приподнять колени, оттолкнуться пятками, извиваясь при этом непослушным телом, и ползти, ползти, ползти — не самая простая задача, но я справилась.

Еле-еле перевернулась на живот, борясь с головокружением свесила голову с дивана и шёпотом чертыхнулась. Урмыт лежал на спине, глядя невидящим взором в потолок и сложив руки на груди. Как пить дать покойник. Благо бледный до невозможности. Но дышал. Медленно, надсадно, с трудом. Дышал. Его запястья были обмотаны чем-то до боли знакомым… Напрягла зрение — перед глазами от усилий всё плыло — в попытках рассмотреть получше.

— Леший… — прошептала растеряно, пытаясь справиться с недоумением.

Две знакомые мне лианы, раньше проживавшие в моём теле, до синевы пережали запястья Морока. Я смотрела и не могла понять, что вообще произошло, и почему хищная растительность решила выбраться наружу.

— Морок… — позвала урмыта снова.

Попытка приподняться нормально опять не увенчалась успехом. Штормило жестоко. Голова шла кругом, слабость никуда не девалась. И попробовав привстать несколько раз, я вынуждена была плюхнуться обратно на диван. Так и лежала, повернувшись на живот и свесив голову. Не имея возможности помочь Мороку, сходила просто с ума от собственного бессилия. Он тут умирать, кажется, собрался… А я ничего не могу сделать. Даже скорую вызвать не в состоянии!