Но столетние неразлучники, видимо, уже выяснили между собой все, что хотели, потому что Джеймс отошел к окликнувшей его Романовой, а Стив направился к командиру СТРАЙКа.
— С Рождеством и счастливого Нового Года, Брок, — тепло сказал он, хлопнув по плечу застывшего от неожиданности Рамлоу — тот не был вполне уверен, что Кэп помнит его имя. И на того нахлынули воспоминания.
***
Принять решение снова поменять сторону было непросто, еще сложнее было воплотить решение в жизнь — ведь ему приходилось выкорчевывать пронизавшую ЩИТ Гидру совместно с Капитаном Америка. А значит, каждый день смотреть ему в глаза. Пусть на нем был электрошоковый ошейник с GPS-навигатором — условие, при соблюдении которого его выпустили из кабинета Фьюри в тот раз; пусть все его имущество было опечатано, а сам он вне миссий ютился в крохотной комнатушке, куда едва влезала кровать и унитаз с мойкой. Но никакие «неудобства» не шли ни в какое сравнение с необходимостью общаться с честью и совестью, и далее по списку.
Первое время Брок рассказывал и показывал на картах все, что ему было известно об активах Гидры, стараясь лишний раз не отрывать глаз от голографических экранов. Но минусом работы с этим чудом техники была их прозрачность. Неизбежно, в какой-то момент он столкнулся со взглядом Стива и просто не смог продолжить говорить.
Не было там холодной ярости, презрения или «Капитан-Америка-осуждает», не было и почти детской обиды и непонимания — второго в личном рейтинге самых ужасных взглядов Роджерса, которые ожидал увидеть Рамлоу. Обычная сосредоточенность на поставленной задаче, и на самом донышке — немного тепла. Ради которого Брок был готов лично расковырять все базы Гидры, потому что Стив не осуждал его за поступок, который десять из десяти оценили бы как предательство. Но на то это и был Роджерс — вечно себе на уме. Он почему-то верил, что Рамлоу совершил что-то хорошее.
И он почувствовал необходимость объясниться. Тогда ему уже более-менее доверяли, поэтому он мог передвигаться по территории базы ЩИТа, на которой его держали. В кабинете Кэпа Брок долго распинался о том, что так не должно быть, что «Озарение» принесет больше вреда, чем пользы, но все было не то.
Однако, несмотря на приписываемую ему эмоциональную глухоту и слепоту, Роджерс прекрасно понял, зачем к нему пришли, и просто положил руку на плечо наконец замолчавшему Броку, щедро делясь с ним своим внутренним светом и верой в лучшее, благодаря которому он и стал хорошим лидером. А вовсе не суперспособностям или стратегическим талантам, как думали те, кто не был близко знаком со Стивом. В ту ночь он впервые с момента своего «предательства» просто умиротворенно спал, не снедаемый беспокойством о правильности своих поступков.
И теперь, столько месяцев спустя, вновь ощущая себя в фокусе этих метафорических лучей, Рамлоу понял, почему до сих пор влюблен в достояние Америки. И, видимо, это чувство умрет только вместе с ним, сколько бы любовников у него не было, какие бы эмоции в нем не вызывал Барнс.
Барнс, который, кстати, слишком уж лихо отплясывал сейчас с Романовой.
— Да, — улыбаясь, сказал Роджерс, тоже смотревший на Джеймса, — сейчас он почти живой, почти тот Баки Барнс, который был лучшим танцором в Бруклине и любимцем всех девушек. С учетом того, через что ему пришлось пройти, — поправился он, явно продолжая какой-то давний спор. — Я так рад за него.
Присмотревшись внимательнее к своему собеседнику, Брок понял, что тот не просто слегка «разморозился», он как будто сбросил с плеч неподъемный груз, а заодно десяток лет, добрую половину ответственности за весь мир и почти всю горечь, что копилась в нем со дня «смерти» друга. И пусть, несмотря на свою внешность, он никогда не был «солнечным мальчиком», разве что совсем в детстве — сложно им быть, когда в любой момент можешь умереть от банальной простуды — сейчас несгибаемый Кэп светился ярче, чем рождественская елка, на которую Старк не пожалел огней.
— Кхм… Рамлоу, — позвал ушедшего в свои мысли Брока Стив, — Вы ведь не заняты на выходных? Я понял, что несколько растерял форму, и мне нужен хороший партнер для спарринга. Обычно мы тренируемся с Баки, но его стиль боя настолько специфичный, что у меня возникают проблемы с другими противниками. Вы не против?
========== 7. Баки и Стив ==========
Брок ходил по базе ЩИТа мрачнее тучи. Вчерашний спарринг с Роджерсом едва не обернулся катастрофой. Почему-то в зале оказались только они вдвоем, и он не мог вести бой спустя рукава, как делал обычно, списывая свою невнимательность на необходимость проследить за тренирующимися бойцами СТРАЙКа.
На этот раз ему пришлось выложиться на полную, потому что раскрасневшийся, полный азарта Стив всем своим видом призывал к серьезному, вдумчивому поединку. С использованием лучших приемов и самых подлых финтов. Надежды на победу против суперсолдата не было, но дать достойный бой ему было вполне по силам.
В итоге он, конечно, все равно оказался на матах, придавленный тяжелым телом. Но хотя бы заслуженно гордясь тем фактом, что они оба уже были весьма взмыленные, со сбившимся дыханием и дрожащими от перенапряжения (у него, по крайней мере) мышцами. Горячка поединка отступала, и пришло осознание, с кем и в какой провокационной позе он тут развалился.
Брока прошило ощущением близости. Раньше он изворачивался, как мог, но не допускал подобного, намеренно держа дистанцию во время всего поединка, а под конец специально пропуская какие-нибудь хитрые удары с большого расстояния.
Сегодня же они много валялись в партере. Может быть, у «нового» Роджерса было меньше стеснительности и больше желаний — хороший поединок был наркотиком для всех них. Может быть, они оба временно сошли с ума, но Рамлоу четко чувствовал — его хотят. Прямо сейчас вечно собранный и доброжелательно-безразличный Стив держал его — своего коллегу — «под собой» и был совсем не против. Пусть не секса, но чего-то запретного, чего-то раньше недозволенного. Брока моментально повело, и у него встал.
Что могло быть проще? Перевернуться, притянуть к себе, скользнуть пальцами по губам, дожидаясь отклика, и поцеловать. Поцеловать так, чтобы самому захлебнуться стоном, горячечным осознанием того, чей рот ему сейчас позволяли вылизывать.
Но где-то по базе ходил Барнс.
И так давно желанный поцелуй, на который явно возбужденный Стив с большой долей вероятности ответил бы, стал предательством по отношению ко всем троим.
Поэтому Брок дважды постучал кулаком по полу, возвращая их в реальность. От последующей неловкости их спас телефонный звонок. Мир не мог прожить и часа без своего любимого героя, того срочно вызывали к Фьюри.
***
— Стиви? — спросил Баки, глядя на взбудораженного Роджерса, примчавшегося с какого-то шумного политического сборища, на которое его таскал хитроумный Фьюри. — Что-то случилось? Что, среди прожжённых политиков нашелся вдруг чистый и непорочный, и ты так рад этому факту?.. — странная мечтательная улыбка на знакомых до последнего изгиба розовых губах облила сердце сладким ядом. Вот оно! То, чего он много лет боялся, что казалось неизбежным при виде блистательной Пегги Картер. Стив влюбился. — Нет, правда, колись, мелкий.
— Ничего такого, — попытка отвернуться и сделать вид, что страшно занят аккуратным раскладыванием звездно-полосатого костюма, провалилась. — Бак! — строгий голос не помог, под чуть насмешливым взглядом родных глаз Стив жарко покраснел и вдруг бросил свой костюм, прижимая друга к себе. Потерявшись в переполнявших эмоциях, он забыл о том, как реагировал Баки на нарушение личного пространства, забыл, как в новом веке они искали баланс и новые точки соприкосновения во время реабилитации Зимнего Солдата.
Но Барнс помнил.
Помнил, как будил друга среди ночи, приставляя к горлу утащенный с кухни нож.
— Цель: Капитан Америка — максимальный уровень опасности. Модифицирован, уникальная техника боя, основанная на владении особым оружием. Уничтожить. Уничтожить. Уничтожить, — шипел он, не в силах шевельнуть рукой, потому что сквозь приказ Гидры звучало другое.
