— Успокойся!

— Ты солгал! Баки был здесь! Где он сейчас? Что ты с ним сделал?

— Убери руки!

— Ты больше не будешь мне приказывать!

***

Когда за Фьюри закрылась дверь, Брок начал остервенело дергаться в своих оковах. Он прекрасно осознавал всю бесполезность трепыханий, но ему нужно было куда-то выплеснуть весь ужас и всю ярость, скопившиеся в нем после разговора. Так плохо ему не было даже после побега и во время родов. Он всегда, в любой ситуации, старался сохранять ясную голову и не опускать руки, но сейчас положение было практически безнадежным.

Роджерс полностью в руках Фьюри, как и Рамлоу. А Баки пойдет на все, чтобы вытащить их, а значит тоже попадется. Брок всей душой желал свободы для своих парней. И был бы готов обменять себя, свою жизнь на возможность лучшей жизни для них. Он горячо надеялся, что приступ обострившейся зависимости, приближение которого он уже чувствовал, либо сведет его в могилу, либо сделает его бесполезным для их мучителей, и они потеряют интерес к суперсолдатам.

Но вероятность такого исхода была невелика.

Ощутив что-то влажное на запястьях, он понял, что наручниками стер руки в кровь, и наконец остановился, глубоко дыша и пытаясь загнать внутрь поднимающийся изнутри горестный вой. Нельзя показывать свою слабость. Брок прикрыл глаза и расслабился. Поднимавшийся изнутри жар мгновенно напомнил ему о Стиве и Баки. Перед глазами встали воспоминания об их с Барнсом ночах. Всего трех на самом деле. Всего три раза они были близки в доме Роджерса.

Баки всегда был нежным, почти трепетным, словно компенсируя равнодушие, с которым обращался со своим хендлером на базе в Сибири. Нежил и ласкал любовника, ненавязчиво намекая, что не прочь быть снизу. Но Броку было просто необходимо чувствовать его внутри, чувствовать, что не одинок и не безразличен. То, чего ему так не хватало в постели со Стивом.

Нет, Роджерс не был груб, не причинял боли, наоборот, Брок буквально с ума сходил от одних только прикосновений сильных ладоней к своему телу. А удовольствие от каждого поцелуя туманило голову. Но холодность и отстраненность партнера, всегда присутствовавшая дистанция, не дававшая потеряться, действовали на нервы, царапали по сердцу как тупым ножом, пусть тело и плавилось от наслаждения.

Нежность Баки бальзамом проливалась на его израненную душу, и он больше не представлял себя без него, но горькая, вымученная, разъедающая изнутри любовь к Стиву так и не оставила его. И впервые Брок позволил себе мысль: ему нужны оба. Чтобы стать цельным, чтобы быть счастливым.

Усталость взяла свое. И он провалился в тревожный сон, где оба супера были рядом. Улыбались ему и друг другу, гладили в четыре руки, не забывая целоваться, и смотрели с любовью.

***

Доверять никому было нельзя. Это Стив осознавал четко. Любой мог быть пешкой Фьюри и не осознавать своего положения. Поэтому пришлось бросить бессознательного Директора в своем доме, вколов ему все найденное снотворное.

Координаты удаленной базы, где держали ценных пленников, выбить не удалось — в ЩИТе был специальный курс, где обучали терпеть пытки, но вот техника всесильного манипулятора подвела. Компьютер разблокировался сканированием сетчатки. И уже там Роджерс с легкостью обнаружил требуемое.

План базы прилагался, как и список персонала, среди которого Стив не нашел ни одного знакомого имени, хотя обладал эйдетической памятью и подписывал все приказы о зачислении на работу в организации.

Но расстраиваться и рассуждать было некогда, где-то там под землей Баки и Брок нуждались в его помощи. Однако, штурмовать базу в одиночку было безрассудно даже для не умевшего отступать перед трудностями Капитана Америка.

Привлекать Тони тоже было опасно, тот всегда преследовал свои цели, и пусть один раз он им помог, ожидать от него бескорыстной помощи постоянно было бы неправильно.

Единственным выходом было, как ни странно, обратиться к Джарвису, для общения с которым у Роджерса был специальный защищенный протоколами шифрования канал связи. Конечно, искин доложит создателю обо всем, но в профиле Стива была возможность попросить отсрочку.

Глубоко вздохнув и прогнав встававшие перед глазами картинки растерзанных тел Баки и Брока, Стив начал действовать.

***

Распяленной лягушкой Брок лежал на подобии женского смотрового кресла. Затащить его туда оказалось задачей не простой, но решаемой, и сейчас трое так называемых врачей копошились меж его ног, снуя от экрана прибора, показывающего с помощью введенного глубоко внутрь Брока зонда картинку строения его внутренностей, до столика с лотками инструментов, чтобы опять подходить к нему и брать различные пробы отовсюду, откуда только было возможно, на анализ.

Сам он ничего поделать не мог, ибо руки его были привязаны к подлокотникам, широко распахнутые ноги лежали на стойках, шею прижимал к спинке кресла широкий ремень. Он мог только бешено вращать глазами и слегка поворачивать голову. Голоса его тоже лишили: когда он начал орать в голос, ему быстро вставили в рот кляп и больше уже не обращали на него никакого внимания. Как на кусок мяса, вытащенный из морозилки для приготовления пищи.

У него взяли кровь из пальца, нацедили пол-литра из вены, отрезали прядь волос, отобрали образец слюны, даже отщипнули небольшой кусочек ткани из кишки. И потом насильно возбудили, чтобы взять сперму на анализ. Один из высоколобых предупредил, что процедура эта станет ежедневной — им нужно иметь в достатке свежий материал. Брок уж молчал о катетере, который потом ему вставили в мочевой пузырь. Ну да, сделано это было профессионально и безболезненно, но одна мысль, что его лишили даже такого обыденного для мужчины самостоятельного действия, как облегчиться, приводила его в состояние неконтролируемого бешенства.

«Где этот, сука, Барнс ходит», — думал он мрачно в промежутках между манипуляциями.

— Слушайте, коллега, взгляните сюда, — раздалось над ним где-то с боку. — Давайте подключим еще раз УЗИ-диагност. Вот посмотрите, видите утолщение? Вон там?

— Да-да, посмотрите, от того места идет ответвление к дополнительному органу — похоже, это так называемая матка. Нужно проверить на контрольном объекте? Звоните Лукасу в соседнюю операционную. Лучше всего было бы, конечно, разрезать живот и посмотреть вживую. Но нельзя — этот подопытный уникальный. Если удастся воспроизвести опыт, вот тогда и поэкспериментируем.

— Лукас, вы видите на мониторе данные нашего осмотра? У вашего подопытного наблюдается похожая особенность в строении?

— Нет, не вижу. Пустышка. Думаю, нужно проверить еще нескольких. Сколько с ними проблем! Сопротивляются слишком. Приходится все время применять силу. То прибор заденут, то смахнут что-нибудь со стола. Почему не дают разрешение на испытания того препарата? Зря, что ли, он создан? Почему его до сих пор лишь на мутантах используют? Наступило время расширять сферу его применения. А тут как раз есть и много материала, на котором можно провести проверки.

Пока суть да дело, за разговорами, будничными действиями и рассказами о том, кто и как провел выходные, с Брока опять успели сцедить новую порцию спермы, отщипнуть кусочек ткани с обнаруженного бугорка и запланировать новый эксперимент над его бренным телом.

Он понял, что завтра собираются более тонкими щупами проникнуть в его так называемую матку. Сегодня в лаборатории этого оборудования не оказалось, его подвезут завтра. И с таким веселым напутствием его отправили в палату, предварительно зафиксировав на каталке — для предотвращения эксцессов и возможностей навредить себе — как он понял из разговоров. Еще Брок услышал, что подготовлен запрос к Фьюри о применении спецуспокоительного на пленниках и что скоро этот запрос будет подписан: сам директор уже на пути сюда — едет узнать об результатах первых исследований.

========== Часть 12 ==========

Унизительные процедуры продолжались вторые сутки. Уроды в белых халатах — назвать их учеными как-то язык не поворачивался — не отходили от него ни на шаг, сменяя друг друга. В какой-то момент показалось, что он слышал голос Баки, но поскольку ничего нового из болтовни тюремщиков вычленить не удалось, Брок решил, что ему это померещилось от усталости и нервотрепки.