– Насколько я помню, эта книга – собственность прокуратуры. У меня самого, когда начинал, такая имелась… Она передаётся, как Библия, по наследству от следователя к следователю. А тебе зачем? Ты же патологоанатом?

Его поучения перебил шум в коридоре. Брякин вскочил от аппарата, но проворная старушка, опередив его, сноровисто шмыганула за дверь, впрочем, скоро явившись снова.

– Мирон Венедиктович!.. – выкатила она глаза на главврача, но её властно оттеснили – за спиной была милиция.

– Начальник районного отдела внутренних дел подполковник милиции Каримов, – откозырял вошедший. – Равиль Исхакович.

За ним суетились тоже не мелкие сошки, Ковшов различил подполковника и майора. Каримов испепелял взглядом совсем посрамившегося Дынина, бедняга буквально влип в стену.

– Данила Павлович, – протянув руку для пожатия, пронзил взглядом Ковшова подполковник, – как себя чувствуете?

– Нормально.

– Главврач доложил вам, что передвигаться нельзя.

Брякин так и стоял навытяжку за столом с трубкой в руке, которая вдруг, будто реагируя на явившееся районное начальство, ни с того ни с сего бурно заговорила женским приветливым голосом.

– Послушайте, – разрешил Каримов, кивнув на трубку, и скомандовал явившимся с ним: – Товарищи офицеры, прошу садиться.

– Да-да, – ожил Брякин и заблестел глазами вошедшим, а в трубку рявкнул: – Девушка! Ну как можно?

Вошедших оказалось много, и они потеснили всех, хотя Дынин каким-то образом спасся за спиной у Ковшова и выглядывал оттуда как из укрытия.

– Я только что разговаривал с генералом. – Присев к столу и небрежно бросив на него фуражку, Каримов из-под тонких бровей поизучал Ковшова. – Он в курсе всего происшедшего. Мне поставлена задача… – Он полуобернулся.

Сзади вскочил и вытянулся, щёлкнув каблуками, низкорослый молчаливый крепыш с двумя большими звёздочками на погонах. Он рубанул воздух ладонью, припечатав её к козырьку, и застыл.

– … вместе с начальником колонии Глиером…

Офицер вскинул глаза на Ковшова, изображая способность пробить стену лбом.

– … срочно завершить проверку причин побега и самоубийства осуждённого Топоркова.

Сцена впечатляла. Брякин, буркнув в трубку, что позвонит попозже, тихо осел вниз, старушка тенью выскользнула из кабинета. Воцарилась такая мёртвая тишина, будто Каримов уже отыскал виновного во всём человека. И это был, конечно, прятавшийся Дынин, а может быть, и главврач Брякин, или в крайнем случае не известный никому следователь прокуратуры Ковшов.

– В целом обстоятельства установлены, – оглядев всех ещё раз, продолжал чётким голосом Каримов. – Я дал команду начать печатать информацию.

Он многозначительно остановил свой взор на Брякине, тот как-то уменьшился в размерах.

– Для полноты недостаёт заключения о смерти.

Точка была поставлена, Ковшов почувствовал, как Дынин вздрогнул за его спиной, а Брякин икнул.

– Бобров не смог попасть на приём к прокурору области из-за бюро обкома, – между прочим поделился своей осведомлённостью Каримов. – Бобров не отыскал и Югорова. Заведующий бюро экспертиз с утра выехал по районам. Впрочем, не так важно их отсутствие.

Каримов приостановился, чуть заглянул за спину Ковшова в поисках патологоанатома и продолжил:

– Генерал связался с заместителем прокурора области Колосухиным. Тот обещал отпустить Боброва только к вечеру, а вскрытие следует производить незамедлительно.

Начальник явно кокетничал с Ковшовым. В его глазах так и сквозило превосходство: что этот молокосос мог знать об аппаратных совещаниях генералов, о бюро обкома и вообще о делах там, наверху? И Ковшов отдал должное сцене, которая перед ним была разыграна, но вида не подал, он промолчал, дожидаясь главного.

– Совещание может затянуться до поздней ночи. Мне сообщили – обсуждаются итоги, – со значением подчеркнул Каримов. – А вскрытие не терпит. Труп разлагается, хотим мы этого или не хотим. Завтра до обеда его следует придать земле. Кстати, хоронить некому, отец Топоркова пропал. Сбежал, конечно, после таких делишек сынка. Но, – Каримов повернулся к Глиеру, – похоронит колония…

Тот, послушный во всём, тут же вскочил на ноги с виноватым видом.

– Сидите, сидите, – успокоил его Каримов.

На минуту в кабинете воцарилась тишина.

«Ну, с похоронами ты явно загибаешь, подполковник, – сразу как-то не проникся симпатией к спешке начальника милиции Ковшов, он приглядывался к Каримову, перекатывая нелёгкие мысли в голове. – И с ясностью во всём происшедшим явно лукавишь. Вопросов столько, что сразу и не скумекать. Зачем тебе такая спешка?.. Отделаться от трупа хочешь?»

Каримов почувствовал недоверие, резко отвернулся к Брякину, упрекнул:

– Опять связи нет?

– Была… – смутился тот.

– Странно, – раздражённо обронил Каримов и поморщился. – Всё у них не по-людски. Дозвониться до города – проблема! А ведь новую станцию ввели! Хвалился мне Друбич.

Брякин робко обмолвился:

– Набирать?

Но Каримов остановил его, властно приподняв ладошку от стола, вопрошая, смотрел на Ковшова:

– Вам решать, Данила Павлович, – тихо, словно крадучись, произнёс Каримов. – Ольга Николаевна в судебном процессе. В райпрокуратуре никого.

– Мне необходим разговор с Бобровым, – твёрдо ответил Данила.

– Так видите, что у нас со связью, – поджал губы подполковник. – То она есть, то с огнём… Да и совещание там…

– Я попытаюсь, – ненароком влез Брякин, обдав Каримова угодливой улыбкой. – Дашенька должна сейчас объявиться… С ней мигом.

И он бросился крутить аппарат, не заметив, как побагровел от гнева подполковник. Каримов уже готов был взорваться, но главврачу повезло, скоро Ковшов сам услышал в трубке голос прокурора района.

– Я извиняюсь, Маркел Тарасович, – продолжал беспечно радоваться Брякин, – тут вас.

И он протянул трубку Каримову, но Данила её перехватил.

– Как себя чувствуешь? – первое, что услышал Ковшов.

– Нормально, – и он кратко объяснил ситуацию.

– Сможешь присутствовать на вскрытии? – выслушав и помолчав, спросил Бобров. – Каримов мне звонил, уши задолбил срочностью. Я задержусь. И экспертов свободных нет. Дело к вечеру… сам знаешь, к нам ехать через паром, это ж на сутки. Без Югорова мне вопрос решить не удалось. Как?

– Попрошу, пусть уколют, – пошутил Данила.

– Давай без этого. Я серьёзно.

– Смогу. Но дело не во мне. Тут вот с экспертом как?

– А что?

– Так в больнице лишь патологоанатом!

– А Кантемиров не объявился?

– Нет.

– Ну, ничего, – Бобров помолчал. – Дынин спец молодой, но смышлёный. У него практика имелась. Таких случаев, правда, не было. Но этот же очевидный…

– Вы думаете?

– Сам делал осмотр места происшествия. Застрелился, стервец. Доставил-таки старому отцу радости.

– Тут надо бы…

– Не усложняй, Данила Павлович, – оборвал его прокурор. – Я сам там всё облазил. Он дробью грудную клетку себе разворотил. И ведь надо додуматься! Сапог с ноги скинул, чтобы до курка пальцем достать!..

Бобров даже крякнул на другом конце телефона:

– А ведь тихоней прикидывался.

– Я тут… когда в тот вечер у избы оказался, – начал было Данила, но замолчал, заметив на себе заинтересованный взгляд Каримова. Разговор их хорошо прослушивался… Ковшов поперхнулся и начал подбирать слова: – Мне тогда показалось…

– Брякин рядом? – перебил его прокурор.

– Здесь.

– Дай ему трубку.

– Маркел Тарасович?..

– Товарищ следователь, передайте телефон главному врачу больницы, – сухо отчеканил Бобров.

Это был приказ.

Брякин завладел телефоном и по мере разговора, прикрывая ладошкой трубку, виновато улыбаясь всем, степенно удалился в уголок кабинета. Даниле почудилось недоброе в страусовом заду главврача. «Гиппократ хренов! – злился он. – Сейчас наговорит для важности. Припомнит, как вчера турнул его после неуклюжих уколов. В присутствии начальника милиции да этой комиссии утрёт своей значимостью…»