Потом учился в первом ленинградском мединституте и ординатуре, стал работать сосудистым хирургом. Ещё подрабатывал на скорой помощи ещё со студенческих лет, потому, что зарплаты на прокормить семью не хватало. Да и не платили её, задерживали до полугода, а к тому времени, как выдадут, на эти деньги даже хлеба уже было толком не купить. А на скорой задерживать опасались, народ там решительнее, могут и забастовать и дороги перекрыть… Но это уже когда Союз развалился… А у вас сейчас какая точно дата?
— Сегодня четырнадцатое мая сорок первого года, среда с утра…
— Ну, да, а чего я ждал, классика, попал…
— Что классика?
— Да у нас такой жанр фантастики появился, про то, как из нашего времени люди попадают в прошлое и его всячески исправляют и больше всего любят именно сорок первый год, слишком жестокая была катастрофа при нападении Германии на Советский Союз…
— Война значит…
— Ты же знаешь про международное положение, и во всех газетах про пакт о ненападении пишут. В книжках они письма пишут или на приём к Сталину и Берии бегут и советы им дают…
— Ну, значит надо и нам писать!
— Написать я не против, вот только думать нужно очень хорошо.
— А чего думать? Написать, как будет, чтобы ошибок поменьше было!
— Во-первых, есть теория, что попадают не в прошлое, ведь в прошлом ничего изменить нельзя, парадокс времени, а попадают в параллельную вселенную, просто очень похожую на нашу или даже не параллельную вселенную, а материализованную вероятность, которая может быть похожа, но не абсолютно, то есть могут быть серьёзные отклонения. Вот напишем мы, что Гитлер нападёт как у нас двадцать второго июня, а он ведь и у нас собирался напасть и восьмого и пятнадцатого и в конце мая, нападёт раньше и какая вера будет нашему письму? Во-вторых, если сумеем уберечь от одних ошибок, то уж поверь, дурак сделавший одну ошибку, если ему помешать непременно сделает другую ещё хуже, как ты у него над душой не стой. Поэтому нужно очень хорошо подумать, что и как писать. В-третьих, я ведь не историк и не профессиональный военный, то есть автомат в руках держал и стрелял из него, но сделать его чертёж при всём желании не смогу. Или я знаю, что после войны открыли и стали переходить с ламп на полупроводники, чем выиграли качество и цену аппаратуры, но кроме названия ничего не могу сказать, не интересовался этим. Даже в моей медицине основное в хирургии это умения рук и личный опыт, а как его передать, да и нет ещё сосудистой хирургии, а в ней и шовный материал специальный лучше использовать и иглы, а ещё и микроскопы. А если к сердцу подступаться, то нужен АИК, это аппарат искусственного кровообращения. Инструменты можно сделать, но вот, к примеру, обеспечить безопасный наркоз часов на десять, пока операция идёт, не думаю, что это сейчас реально. Впрочем, на сегодняшнем уровне я наверно бы и торакальную и абдоминальную хирургию потянул, приходилось оперировать, вот только кто же мне или тебе даст. Хотя, есть у меня некоторые мысли по медицине, как спасти больше ран-больных, как сейчас пациентов называют. В-четвёртых, что ты на месте Сталина бы сделала, если бы получила такое письмо и узнала, что есть человек с памятью из будущего?!
— Ну, не знаю, постаралась бы хорошенько расспросить…
— Я думаю, что тут не расспросы будут, а допросы и ещё неизвестно, как повернётся информация, даже если полностью подтвердится её правильность. Ведь, сколько народу думало, к войне готовилось, и все одинаково говорили, у всех опыт, звания, доводы, аргументы, а против только мы с тобой, так кого легче с доски смахнуть, и кто из-за нас захочет виноватым стать? Знаешь, чем выше начальник, тем труднее ему признавать свои ошибки, так, что я за нашу жизнь не дам много, если про нас узнают. Хотя, скорее засунут нас, если и не в камеру, но небо мы увидим только в клеточку, хочешь всю оставшуюся жизнь под замком провести?
— И что делать? Мы же должны предупредить! Даже если нас после в тюрьму посадят!
— Я не против, предупредить и написать, только, кроме того, что нужно очень хорошо подумать над текстом, надо ещё подумать и над тем, как это письмо передать. А мы с тобой будем воевать, как настоящей комсомолке и положено, так тебя устроит? Тем более, что первый шаг уже сделан и на заметку тебя в военкомате должны поставить, тебе же сказали…
— Я об этом тоже хотела поговорить… Понимаешь, это нечестно получилось! Нельзя мне было соглашаться, чтобы ты за меня экзамен сдавал!..[4]
— Знаешь, если бы ты вообще не могла в эфире работать, я бы и не взялся за тебя что-то сдавать. А так, можешь расценивать свою оценку как аванс, ведь с практикой нарабатываются навыки и скорость растёт. Я ведь должен учитывать, что могу также внезапно исчезнуть, как появился, и если бы ты не умела совсем, то это было бы катастрофой и большими проблемами для тебя, так, что я не сдавал за тебя, а просто чуть-чуть тебе помог. Если хочешь, сделай дома тренажёр телеграфного ключа и за пару недель скорость твоей передачи устойчиво будет если не под сотню, то знаков восемьдесят с гарантией. Я ведь с ключа во время службы не работал совсем, у нас датчики электронные стояли, на которых клавиатура, как на печатной машинке, вот там качество передачи такое, что можно спокойно работать в эфире на скорости двадцать пять-тридцать групп в минуту, а в группе пять знаков, и без риска сорвать руку, о чём вам много раз говорили. К слову, то, что у вас на экзамене морячки говорили, что они работали на скорости в сто пятьдесят знаков, это враньё, максимум вытянули сто тридцать. Не может человек с обычного ключа долго лупить на бОльшей скорости. Я на скорости двадцать четыре группы в минуту полтора года в сети сидел, поверь, я на слух узнаю. А ключи у нас стояли, на самый крайний случай и были скорее развлечением со скуки, чем необходимостью. Но основы работы на ключе нам на одном занятии показали и больше к этой теме не возвращались, я сам ради интереса научился, два дня его только регулировал, пока не сделал как надо, чтобы и зазор маленький и его уже рука чувствовала. А главное, ведь от тебя самой зависит, чем тебе заниматься, радисты нужны много где, на корабль тебя не возьмут, но и на узле штаба сидеть не обязательно. А везде, кроме корабля и узла связи твоя подготовка вполне достаточная. Ты же хочешь Родину защищать? Вот и считай, что благодаря этому авансу ты уже первый шаг на этом пути сделала! Жалко, что сейчас уже никак не успеть, было бы хотя бы года три-четыре, успели бы по ускоренному выпуску мединститут закончить и стольким раненым смогли бы помочь. Поверь, с моим клиническим опытом и знаниями, от нас реально было бы очень много пользы. Ведь даже сегодняшним тонким шёлком можно некоторые вещи с сосудами делать. А сегодняшние хирурги сосудов как огня боятся, только прошить и перевязать, если повреждение. Но сейчас даже если в фельдшерское училище пойти, только санитаркой на фронт попадёшь, а в операционную нас никто близко не подпустит. Тут страховка многократная! Это если докажешь, что машину можешь водить, тебя при нужде за руль посадят и ехать разрешат, а вот в медицине только если можешь свои знания документами подтвердить, а документы нам взять не откуда и экстерном в медучилищах, не говоря про мединституты, не учат. Так, что даже если ты на глазах изумлённой публики удачно пересадку сердца сделаешь, тебе для получения диплома придётся все положенные годы отсидеть и все экзамены и зачёты сдать. Здесь консерватизм на страже жизни и здоровья стоит, и никто не станет рисковать. Кстати, когда ты на Ворошиловского стрелка сдавала, я винтовку в руках не держал, но стрелять мне приходилось и научить тебя не так провально этот норматив отработать могу. А ещё могу поделиться знаниями и умениями по вождению машины и мотоцикла. Есть, конечно, разница между дубовой коробкой полуторки и автоматом моей Тойоты, но не криминал, ведь учился я на соседском четырёхсотом Москвиче, который в девичестве был Опель-Кадетом. А с мотоциклом тем более проблем не вижу, водил Восход и Днепр с коляской. Конечно, надо твой цыплячий вес учитывать, но придумаем что-нибудь… Согласна?
