— Вот имена же у них…
— Да, нормальные имена, просто для нашего уха непривычны…
— Вот ты сказал, что дядю Амаяка по-армянски называли, он армянин выходит?
— Скорее всего. А дядя Ахмет татарин астраханский, хотя, сложно у тюрских народов, надо очень богатый опыт иметь, чтобы на глаз национальность определять без паспорта и национальных одежд… Ну, ты довольна обновой?
— Ты ещё спрашиваешь! Я даже не знаю как описать! В этих сапожках так уютно…
— Можешь гордиться, тебе достались горские сапоги по кавказским правилам сшитые, такие, говорят, сам товарищ Сталин носит…
— У меня сапоги как у Сталина?
— Ну, я так и сказал, только наверно размер другой, и голенище у тебя повыше, у тебя ведь женские с голенищем почти до колена…
— Только вот я не очень поняла, что в них по траве ходить нельзя…
— Ты же видела, какая у них подошва мягкая, то есть там кожа толстая и мягкая, а значит рыхлая и влагу легко впитывает. Поэтому тебе и велено при каждой возможности ваксой мазать не только верх, но и подошвы, чтобы от воды их защитить. Но, здесь я тебе постараюсь помочь…
— Как?
— Вот домой приедем и будем формой твоей заниматься…
— Так мне её ещё не сшили…
— Тем, что есть, будем заниматься, чтобы краснофлотец Луговых была образцом для подражания.
— А оно нам надо, быть образцом?
— Знаешь, меня так учили, если что-то делать, то делать это хорошо или не делать вовсе! А на службе выделиться в хорошую сторону, это как зачётку в институте иметь отличную…
— Это что значит?
— Когда я в институт пришёл учиться, мне рассказали, что если у тебя в зачётной книжке только хорошие и отличные оценки, то экзаменатор, если сомневается между: три и четыре или четыре и пять, будет ставить более высокую оценку, это психология. Вот и говорят, что первые годы ты вкалываешь на зачётку, а потом уже она работает на тебя. Вот и на службе, если заполучишь имя и статус разгильдяйки и никчёмыша, то так и будут тебя всю службу шпынять, хоть ты потом золотой стань и все подвиги соверши! Так, что лучше наоборот и сразу. А среди военных очень легко изначально себя подать и поставить, уже только одним своим внешним видом. Не зря же в Петровском уставе говорилось, что солдат должен иметь вид бравый и придурковатый. То есть в нашем случае бравый — это внешний вид, а придурковатый — это чтобы разумением своим начальство не смущать, последнее тебя тоже касается, а то, как выставишь какого-нибудь начальника дураком, в жизни тебе этого не простит…
— Так, а дома у нас считай, и нет ничего из формы.
— Это тебе только кажется! Думаю, что тебе сегодня ещё предстоит удивиться, поверь уж бывшему дембелю легендарного Забайкалья.
— Ну, не знаю…
— А чего ты знать хочешь? Тебе есть, что по существу возразить?
— Вроде нечего…
— Вот и славно, будем делать образцового краснофлотца.
— Знаешь, у меня наш предыдущий разговор из головы не идёт…
— Ты не переживай! Это и есть взросление, когда из детства выходишь за забор, а тут оказывается хулиганы встречаются и машина может задавить… Ты ведь могла выбрать путь твоей мамы, она вышла замуж, задумайся как звучит "ЗАМУЖ", это "За мужем", то есть защита и контакты с внешним миром на муже, а на ней только уют и домашний очаг. Знаешь, большинству женщин этого достаточно. Но ты же выбрала совсем другую самостоятельную дорогу. Вот я тебя и предупреждаю и вооружаю, чтобы смотрела вокруг готовая к неприятностям, а не через розовые очки. И не удивилась, когда тебе их ударом сапога с носа смахнут, и мир окажется далеко не так мил и розово прекрасен. Вообще, знаешь, военная служба она не накладывается на схему женских ценностей, в ней всё под мужчин заточено.
— Не поняла…
— Сама посуди, военные в принципе должны делать карьеру — "плох тот солдат, который не хочет стать генералом". Я не буду говорить, что генералом даже не хорошим, а самым средненьким может стать хорошо если один из ста, а настоящий стратег — это бриллиант, который нужно искать, а, найдя, гранить и беречь. Но служить и получать новые звания и награды — это чисто мужские игры. Для женщин всё это никакого значения не имеет. Сама подумай, кого будут больше уважать во дворе, женщину — полковника с кучей медалей или простую мать, воспитавшую четверых замечательных детей, хорошую хозяйку и жену? То есть парень с медалью на груди — это повышает его статус, а вот девушка с медалью вызывает отторжение, если не ненависть…
— А ненависть за что?
— Отношение мужчин, в том числе военных, к женщине в форме я тебе уже рассказал. А вот для других женщин, женщина в форме — предательница, змея и стерва, которая в святая-святых мужскую пролезла и их мужчин там отбивает. А в войне за мужчин женщины не знают ни правил, ни пощады! И хоть голос сорви, доказывая, что ты не такая, никому ты ничего не докажешь! Вот ты восхищаешься Расковой, Гризодубовой, а на самом деле я не думаю, что в жизни эти женщины счастливы и сколько гадостей им спину шипят и какие слухи распускают обиженные дамы, не описать… Так, что возможно, что твоё решение не примут даже твои домашние, особенно мама и бабушка, мужчины они проще на всё смотрят и система военных ценностей им ближе и понятнее. То есть выбрав службу, ты считай отрубила себе тыл, а значит нужно в этом новом пруду быть пусть не щукой, но лучшим карасём и образцом в строю, а специалист ты и так хороший…
— Да-а-а… Вот уж не думала… Но про маму и бабушку, это ты зря!
— Знаешь, я был бы счастлив ошибаться. Но вероятность высокая, а больнее всего нам делают самые родные и близкие…
— Ладно! Что дома делать будем?
— У вас ведь утюг есть?
— Даже два! Есть новый электрический, а есть который на огне греть нужно. Можно в Надежде Николаевне на первый этаж сходить, у неё есть угольный утюг, мама его берёт, если бельё постельное гладит, но тогда нужно на улице…
— Нам и так придётся на улице, дома навоняем сильно…
Дальше до дома, я пыталась найти ошибки в словах Соседа, но умом понимала, что как бы я не хотела по-другому, но он прав с высоты своего возраста и опыта, в которых я ему уступаю. Но я чувствовала, что какая-то нестыковка имеется. Это как червячок сомнений, когда из-за недостатка информации грызёт интуиция, хотя вроде никакого повода. И только потом, когда появляются новые знания всё сразу встаёт на свои места, только не покидает удивление, как это очевидное не увидела раньше, ведь всё понятно. Но главное, что этот подвох не злой, а только из-за того, что мы с Соседом очень разные и из разного времени. Поэтому буду его слушать и думать, а решать сама, так ведь он и не против…
А вообще, от его характеристик взрослой жизни, словно орущую рожающую кошку увидела. То есть ходит беременная кошка с раздутым животом, а потом появляются милые чудесные котятки, которые кошку сосут. А вот увидеть сам процесс в визгах, корчах и крови не каждому выпало. Но видел ты его или нет, но он есть каждый раз и это нельзя отрицать. Вот и получается, что Сосед мне как раз эти нелицеприятные моменты высветил и показал, хоть об этом говорить не принято. Я ведь когда увидела рожающую кошку, чуть сознание не потеряла и вырвало меня. Но потом я не стала ненавидеть котят, тискала их и умилялась, может, только кошку стало чуть больше жалко. Ведь и нас с сестрёнкой и братиком мама рожала в боли и все это знают, но никто об этом не говорит постоянно, а мама нас любит и нам радуется. Видимо, так мир устроен, а я просто ещё чего-то не понимаю.
И так странно слышать, что военных женщин гражданские считают предательницами. Чего мы такое предали? Ведь для того, чтобы предать, нужно клятву сначала принести. А всё потому, что мы оказывается плохие, что пролезли туда, где мужчины кучкуются, и куда других женщин не пускают, и там у них мы их мужчин отбиваем. Вот глупость какая! Нужны они мне, всем скопом, пучками и в розницу, тут одного Мишки не расхлебать… Неужели это правда? Ужас просто…
Дома папа ещё спал, поэтому поставила утюг на примус, я уже лет семь умею его сама разжигать. Главное теперь не упустить момент, когда утюг нагреется, но не перекалится, иначе придётся ждать или резко остужать, водой например, но папа говорит, что это для металла вредно.
