— Валера! Или ты сейчас извинишься, или я с тобой не желаю разговаривать!
— И не подумаю!
— Ты совсем дурак?! Она во всём разговоре ни разу не сказала ни слова неправды, а как её понял полковник и ты, это уже не её вина!
— Она сказала, что она позвонит своему хорошему знакомому или родственнику в Москву, который всем здесь головы пооткручивает!
— Я думал ты умнее! Валера!
— Это чего это я дурак?
— А то, что она не говорила, что собирается звонить, что он её друг или родственник, она только сказала, что скажет при случае, а ты и полковник уже сами всё остальное додумали…
— Как это додумали? Я же своими ушами слышал!
— Правильно! Слышал, что она "расскажет дяде Саше" при встрече и всё! Даже не было сказано, что по телефону!
— Ну, я же слышал…
— Извиняйся! Придурок!
— И не подумаю…
— Тогда и я с таким дураком разговаривать не хочу, тем более, если он оскорбляет и незаслуженно наговаривает на моего друга, тем более, что она девушка!
— Ой! Да, подумаешь! Жених и невеста!.. Ой!.. — из двух прилетевших затрещин он увернулся только от одной. До дома ехали молча и глядя в разные стороны. Настроение было оплёванное…
Вот и делай людям добрые дела! Валера придурок и искренне уверен, в своей правоте, а даже если не уверен, для него сдать назад — это урон его мужского достоинства. Ладно, помолчим пару дней. Но надо как-то этого противного полковника простимулировать и проконтролировать… Хоть правда ищи этого Голованова…
А ведь самое обидное, что смысл в этих настилах реальный, а дела на копейку, ведь, правда, один разбившийся из-за плохого состояния грунтовой полосы самолёт окупит затраты на десять настилов, и это не затрагивая здоровье и жизни лётчика, а цену самолёта считать по минимуму. Я часть памяти Соседа уже словно вижу и без его слов и знаю, как много в воспоминаниях лётчиков описаний, как сидели и ждали, пока полоса просохнет. Или взлетали по приказу, когда только лучшие асы могли по самому краешку не сильно разбитому умудриться взлететь, а посадка превращалась в рулетку, скапотирует самолёт или нет. А про бомбардировщики вообще молчу, что они с полной бомбовой нагрузкой взлететь не могли. И один из главных аргументов в пользу По-2, что летали почти при любом состоянии полосы, потому, что им для разбега той полосы нужно всего ничего, да и разбивают полосу они гораздо меньше.
Тут в мои размышления влез Сосед:
— Знаешь, я ведь хирург, а потому в какой-то мере авантюрист, то есть всегда готов даже в самой безвыходной ситуации быстро придумать какой-нибудь ход, даже если его реализация связана с риском. Вот я и думаю, если мы с тобой найдём коммутационную коробку, даже городской сети, мы вполне можем отправить телефонограмму в штаб округа. А чтобы не было накладок, выйти не на связистов, которые быстро просекут, что на них вышли не через армейскую сеть, а из городской. А дежурному фиолетово, звонит телефон, по которому привычно передают телефонограмму, понимаешь?
— Это понимаю, но для этого ведь нужно не просто желание?
— Само собой! Нужно три вещи, первое, это полевой телефон с возможностью посылать в линию тональный вызов или на худой конец с ручкой динамомашинки, которая тоже может посылать вызов в линию. Второе, нужно узнать позывной узла связи округа и номер дежурного по штабу округа. Хотя может это даже не понадобится. И третье подготовить текст телефонограммы и вызубрить весь диалог, который ведут при передаче телефонограммы.
— И как я узнаю всё это? И где взять полевой телефон?
— Знаешь, а почему бы тебе не съездить к вашему руководителю радиокурсов?
— А чем нам Александр Петрович поможет?!
— Там посмотрим, думаю, что надо просто заехать. Купим пирожные к чаю и зайдём проведать-поболтать. Знаешь, тех, кто приходит с какими-то меркантильными целями очень не любят, а вот тем, кому ничего от тебя не надо, кто просто душевно зашёл, люди сами очень хотят помочь и готовы сделать даже больше, чем, если бы их просили очень убедительно, но сразу. Сама подумай! Он старый связист, в связи все ходы и выходы знает, только ничего не проси, просто между делом расскажи о какой-нибудь проблеме… Ладно, не бери в голову, я сам чего-нибудь придумаю…
— Чего не брать?
— Это присказка такая: "Не бери тяжёлого в руки, а трудного в голову, жизнь будет лёгкая и счастливая…"
На удивление… Поехали в Петровичу, посидели, поболтали ни о чём, ничего у него не просили, говорили про экзамен, про его новую группу, где таких талантливых уже нет… Сосед чего-то наплёл про телефон у соседей, который барахлит, а во дворе узнали, что они с Валеркой радисты, то есть в связи и теперь просят помочь отремонтировать. Телефонист сказал, что где-то провод замыкает, что его нужно прозванивать участками, но у него нет времени, а там женщина пожилая очень больная и дети ей с работы звонят, волнуются, для этого и телефон поставили, у них знакомый в штабе округа, кого-то попросил, им военные выделили пару…
На удивление байка проскочила и даже между делом прозвучал позывной узла связи штаба округа. Из своей каморки заваленной какими-то кошмарными грудами проводов, катушек и корпусов радиостанций, Александр Петрович выращил небольшую изящную деревянную коробочку. Бережно сдул с неё пыль, открыл… И вот она — трубка с тангентой и рядом с местом для трубки торчит маленькая ручка с откидывающейся частью, за которую можно крутить. А рядом два контакта с гайками-зажимами для подключения проводов, которые тут же, как пенале, свёрнутые лежат. Грубо говоря, нам больше и не нужно ничего. Но Петрович уже начавший над нами своё шефство, покопавшись достал ещё и пару проводов с цветной многослойной шёлковой обмотке между слоями покрытой специальным лаком. На концах проводов уже припаяны маленькие зажимы-крокодильчики. Договорились, что через три дня я верну всё обратно.
Послезавтра у нас немецкий, ну, что скажешь. Язык будущего противника знать стоит, но не с нашей Лауреттой Карловной, которая сама немецкий знает и с Мишкой они шпрехают, как две кумушки на завалинке. Ну, это понятно, оба немцы потомственные, хотя у Мишки от немцев только фамилия осталась, да семейная традиция разговаривать дома на немецком. А так, дядя Виктор как-то рассказывал, что его прадед действительно был остзейским немцем и женат был на немке, а вот с деда начиная все женились на русских, так, что у Мишки немца не больше осьмушки осталось, но фамилия обязывает, Кронберг — это какая-то главная гора или что-то вроде. А мне немецкий не даётся, вернее не интересно мне его учить, если бы была какая-нибудь цель, а так учить ради самого процесса… Так, что мои познания: "Дер квакер, дер берег, дер шлёп, дер шлёп, дер шлёп!" — это по-немецки "Лягушка прыгает по берегу!", а "Айне кляйне поросёнок вдоль по штрассе шуровал!" — это соответственно "Маленький поросёнок бежал по улице!". А с Карловной у нас многолетние контры, что тоже не добавляет мне желания учить немецкий, ну, не любим мы с ней друг друга, может даже из-за Мишки она на меня крысится. Сосед ехидно добавил в мой немецкий лексикон: "Шайзе! Швайнехунд! Хенде Хох! И Гитлер капут!". Я бы просто так наверно согласилась учить французский, он хоть звучит красиво: "Шерше, понимешь ли, ля фам!" или итальянский, хотя смысла тоже нет. Где я, а где тот Париж или Милан?… Так, что послезавтра не выше тройки мне гарантировано. Текст я как-нибудь со словарём переведу, по теме пару предложений составлю. И войти на экзамен со словами: "Гутен морген! Ищ хайсе Комета Луговых." Это даже дрессированная собачка выучит, даже немецкая, та самая швайнехунд…
А после экзамена мы с Мишкой пошли на дело. У Ветки в сарае оказался какой-то старый комбинезон, у Мишки не менее старая отцовская кепка год валяющаяся в сарае и побитая молью. Прямо поверх одежды натянула это грязное недоразумение, подпоясалась брезентовым ремнём, на ноги намотала по три штуки тёплых портянок, чтобы на ходу сапоги папкины не потерять, благодаря чему походка у меня получилась на загляденье. Пара мазков копоти на щёки, все волосы под кепку, трубку в брезентовую Мишкину сумку и пассатижи на ремень. В общем, надеюсь, что выглядела я заморённым хануриком — доходягой, которого только злой рок смог выгнать работать на линию. К счастью, длинные рукава скрыли мои мелкие кисти, а перчатки даже самые затрапезные из образа выбиваются. Мишка с Веткой страховали меня со стороны, но больше мешали, потому, что не смеяться слыша периодически долетающий с их стороны истерический хохот было очень трудно. Удивительно, что никому до меня не было никакого дела, ну, шляется по улице какое-то мелкое вонючее недоразумение и ладно, только бы не испачкаться. До техникума, где мы знали, точно есть коммутационная коробка во дворе, добралась без проблем. Довольно обшарпанная деревянная будка, в которую по стене дома входит больше сотни проводов, закрытая на обычную задвижку, но внутри даже свет подведён и почти идеальный порядок. В двух коммутационных шкафах сведены пары, все аккуратно подписаны, а вверху отдельный выход пары городского коммутатора. Я подключилась, пристроила коробочку с телефоном, крокодилы ловко уцепились, даже подготовленные мной булавки не потребовались, достала листочек с телефонограммой, прокашлялась, постаралась сделать голос попротивнее, как у профессиональных телефонисток. Выглянула, не появился ли кто-нибудь во дворе? Вообще, Мишка должен громко свиснуть, если кто выйдет. Да, кому есть дело до коммутационной коробки, стоит себе сарай и стоит… Собралась… Крутнула ручку, посылая вызов в линию.
