В коридоре раздались приближающиеся шаги и голоса, и Маргарет быстро закрыла шкаф. Буквально в тот же момент вошли Ирвин и Даниэль.

– Что ж, мальчики, у вас тут довольно… мило, – Маргарет натянуто улыбнулась. – Только немного неубрано.

– Ты, кажется, хотела есть? – Ирвин пропустил ее замечание мимо ушей. – Пойдем, закажем тебе завтрак. Даниэль, ты с нами?

– Мои родители вот-вот приедут, – ответил тот. – Я подожду их.

Ирвин с тоской смотрел на то, как его мать накручивает на вилку пасту с пармезаном. Сплошные углеводы в рационе однажды выйдут боком ее сосудам. Сам он ограничился стаканом сока, хотя и его считал лишним перед ответственным матчем.

– У тебя всё в порядке? – голос Маргарет заставил Ирвина поднять глаза.

– Да, всё в норме, – кивнул он. – Просто… слишком много событий за последнее время.

– Я предупреждала, что чрезмерное увлечение спортом не доведет до добра.

– Мам, не начинай. Думаешь, в моей жизни больше ничего не происходит, кроме футбола?

Маргарет чуть отодвинула тарелку с пастой и положила сцепленные в замок руки на стол.

– Меня слегка тревожит этот твой сосед.

Ирвин фыркнул и вскинул брови.

– А с ним-то что не так?

– Понимаешь, он не похож на тех людей, с которыми ты обычно общался.

– Ну и что? Да, у него другие интересы, он одевается по-другому, но я ведь не должен общаться только с клонами Берта?

– По крайней мере, за Бертом я ни разу не замечала пристрастия к извращенным пыткам.

– А-а-а, – понимающе ухмыльнулся Ирвин, – так ты нашла его научную работу? Не волнуйся, мама, он не маньяк, а всего лишь будущий историк.

– Это не единственное, что меня смутило. Те шприцы и препараты, что я увидела в вашем шкафу…

Ирвин едва не подпрыгнул на стуле.

– Ты рылась в нашем…

– Я не рылась, – перебила его Маргарет. – Дверца была приоткрыта.

– Послушай… – процедил Ирвин и запнулся, сдерживая себя от крепкого ругательства. – Даниэль – замечательный парень, возможно, немного странный, но умный и добрый. У него проблемы со здоровьем, поэтому в нашей комнате хранится куча медикаментов, часть из которых довольно трудно достать. К тому же, мне уже двадцать лет, и я не понимаю, зачем вообще выслушиваю твои нравоучения. Мне пора на стадион, – с этими словами Ирвин встал из-за стола и резким шагом вышел из кафетерия. Маргарет молча проводила его взглядом.

Даниэля с его матерью со стороны можно было принять за брата и сестру: Сьюзи Марлоу выглядела гораздо моложе своих лет. Она без конца улыбалась, не скрывая радости от встречи с сыном, ее густая копна вьющихся волос отливала на солнце медью, и лишь крошечные мимические морщинки около глаз и рта выдавали в ней сорокалетнюю женщину. Роджер Марлоу отнюдь не мог похвастаться такой же лучезарностью, он немногословно поинтересовался жизнью Даниэля и далее лишь слушал, то и дело поправляя очки. Они около часа прогуливались в парке, дожидаясь начала матча. За это время Роджер и Сьюзи многое узнали о первых месяцах студенческой жизни их сына, но особое внимание Даниэль уделил своему новому другу и соседу Ирвину. Он рассказывал о нём больше, чем о себе, и его глаза светились счастьем.

Народ начал занимать места на трибунах. Даниэль усадил родителей в пятом ряду – достаточно близко к полю, но и не слишком низко, так что вид отсюда открывался превосходный.

– Вот увидите, Ирвин – лучший игрок в команде! – возбужденно тараторил Даниэль, пока чирлидерши в коротких юбках развлекали публику акробатическими номерами. – Я был на всех домашних играх в этом году и не видел лучшего нападающего!

– Да ты вообще кроме него хоть кого-нибудь видишь? – пробормотал мистер Марлоу себе под нос, приглаживая ладонью посеребренные проседью волосы, но Даниэль его не услышал. Он неотрывно глядел в сторону тоннеля, из которого вот-вот должны были выйти футболисты.

– Роджер, – шикнула на мужа Сьюзи.

– Смотрите, начинается! – воскликнул Даниэль, когда команды показались на поле.

Трибуны взорвались восторженным рёвом, заглушая звучащий из огромных колонок гимн. Игроки махали руками, приветствуя зрителей. Ребята из Лонг Ривер в синей форме особенно рьяно салютовали сектору, в котором расположились их болельщики. Команда Гринстоуна была облачена в белую форму с зелеными номерами. Ирвин оглядывался по сторонам, ища кого-то на трибунах. Число «26» было единственной деталью, по которой его можно было узнать, поскольку его лицо было скрыто защитной маской. Даниэль встал со своего места и замахал руками над головой.

– Ирвин!

Тот, наконец, заметил его и показал поднятые вверх большие пальцы.

Свисток – и игра началась. Как всегда, и на поле, и на трибунах творилось безумие. Каждый забитый гол сопровождался неистовыми овациями, чирлидерши бегали вдоль трибун и заводили кричалки, которые тут же подхватывали десятки голосов. Даниэль снимал происходящее на телефон, он будто вовсе позабыл о сидящих рядом родителях, всё его внимание было приковано к Ирвину. За первые два периода тот успел принести своей команде восемь очков, благодаря чему Гринстоун выбился вперед с немалым отрывом. На табло высветился счет 23:11, когда свисток рефери возвестил о перерыве.

Футболистов на поле сменили девчонки из группы поддержки. Даниэль не проявил к ним особого интереса, а принялся просматривать только что сделанные на телефон снимки. Когда Роджер ушел за напитками, Сьюзи наклонилась к уху сына, так как вокруг было слишком шумно, и сказала:

– Даниэль, мы с папой очень рады, что у тебя здесь появился друг.

Оторвавшись от смартфона, Даниэль посмотрел не нее. Сьюзи продолжила:

– Я знаю, что тебе всегда было непросто заводить отношения с людьми, и если Ирвин действительно такой хороший человек, как ты рассказываешь о нем, то… я горжусь тобой.

– Спасибо, мама, – улыбнулся Даниэль. – Но вряд ли это моя заслуга. Мы просто встретились, узнали друг друга ближе, ну а дружба как-то сама возникла.

Миссис Марлоу ничего не ответила, только приобняла сына за плечи.

Во второй половине матча на поле разыгралась нешуточная борьба. Лонг Ривер в надежде сравнять счет избрал весьма грубую тактику игры. Футболистов Гринстоуна безжалостно валили на землю, топтали ногами, двое парней были вынуждены покинуть поле из-за травм. Доставалось и Ирвину: на обоих его предплечьях краснели размашистые ссадины. Даниэль не сводил с него глаз и от напряжения кусал пальцы. Из его головы не выходили новостные сюжеты о тяжелых травмах, которые получают футболисты во время матчей. Он всегда знал, что футбол – один из самых жестоких и опасных видов спорта, и сейчас мурашки бегали по его коже от реальности происходящего.

Несмотря на воинственный настрой, отыграться команде Лонг Ривер так и не удалось. Набрав двадцать девять очков к началу четвертого периода, команда выдохлась и уже не представляла особой опасности для хозяев поля. Под ликование трибун матч завершился со счетом 34:29.

Победители, сбросив шлемы, пробежали круг почета, а беснующихся болельщиков уже было не остановить. Толпа хлынула на поле, словно вода из прорвавшей плотины. Если бы не экипировка, спортсмены могли бы пополнить ряды травмированных бедолаг (с которыми, надо признать, не произошло ничего ужасного – одному из них сломали палец, второй же вывихнул лодыжку). Даниэль тоже сорвался с места и помчался к Ирвину. Тот, увидев друга, побежал навстречу, а затем подхватил его за бёдра и закружил в воздухе. Оба звонко засмеялись.

Роджер пару минут наблюдал за тем, как запыхавшийся и взмокший Ирвин стискивает Даниэля в объятиях.

– Дорогая, ты тоже это видишь? – он чуть наклонился к жене, не отрывая, между тем, взгляда от ребят.

– Наш мальчик очень изменился в Гринстоуне, не правда ли? Это тот самый его друг, о котором он рассказывал.

– Хорош дружок… Ты заметила, что наш сын повис у него на шее?

В ответ Сьюзи только издала беззаботный смешок.