На секунду повисла тишина, лишь пьяные голоса глухо доносились из домика, где вечеринка набирала обороты. Ирвин дважды моргнул, прежде чем ответить:
– А куда же еще?
– В общем, слушай интересные новости: оказывается, один из бывших мужей Эшли недавно стал конгрессменом*…
– Я пока не улавливаю, почему это должно быть мне интересно.
Ирвин решил пройти сорок ярдов к своему домику, поскольку начал нешуточно замерзать, а мать, похоже, и не думала завершать разговор.
– …и он может похлопотать о твоем переводе в военную академию Аннаполис*, – продолжила Маргарет. – Еще не поздно забрать документы из Гринстоуна и…
– Да вы с ума сошли! – перебил ее Ирвин, входя в дом и включая свет.
– Это один из самых престижных вузов в Штатах. К тому же, там у тебя не будет времени на всякую ерунду вроде смазливых мальчиков…
Ирвин открыл было рот, но не сразу нашел, что ответить.
– Да как тебе вообще такое в голову пришло?! – выпалил он в трубку. – Ты что, пьяна?
– Боже упаси, – спокойно сказала Маргарет, – мы же идем в церковь.
– Перестань уже вмешиваться в мою жизнь! – заорал Ирвин, нажал отбой и швырнул телефон на диван.
Это переходило все границы. Ирвин не знал, что взбесило его больше: то, что мать прямым текстом употребила словосочетание «смазливые мальчики», или термин «ерунда», под которым, очевидно, она подразумевала Даниэля. Парень шумно вдохнул и выдохнул. Вдруг в тишине раздался стук в дверь. Ирвин вздрогнул от неожиданности, так как шагов он не слышал – значит, пришедший стоял под дверью и ждал, пока он не бросит трубку.
На пороге стоял Берт с охапкой пива.
– Твою перепалку с мамочкой было слышно вон от той ели. Что, вконец вынесла мозг?
– Заходи, – вместо ответа вздохнул Ирвин, впуская Берта внутрь. Тот свалил банки с пивом на диван, и налипший на них снег тут же начал таять, оставляя мокрые пятна на обивке.
– Угощайся. Только из сугроба, – с этими словами Берт с тихим пшиком открыл одну банку. Ирвин последовал его примеру.
Они расположились на полу, прислонившись спиной к дивану. Задумчиво глядя перед собой, Ирвин сделал жадный глоток и заговорил:
– Выносить ее становится всё сложнее. Она даже по телефону умудряется кровь из меня высасывать.
– Может, ее что-то тревожит? Некоторые предки так проявляют заботу о своих отпрысках.
– Кто знает. Когда Даниэль начал жить со мной, ее будто подменили.
Берт фыркнул в почти допитую банку.
– Только ли ее? Ты, если честно, тоже сильно изменился. Нет, ты и раньше был словно рак-отшельник… Я думал, ситуация изменится, когда ты найдёшь себе девчонку. Но сейчас надежда на это тает с каждым днём.
Ирвин бросил на него укоряющий взгляд. Берт не был бы Бертом, если бы в который раз не зарядил старую пластинку.
– Вот скажи честно, – произнес Ирвин, – неужели я даю повод думать обо мне невесть что? Ты ведь чуть ли не первый начал отпускать шуточки в наш адрес.
– Но я же не со зла. Ты уж прости, если обидел, – пожал плечами Берт и легонько толкнул Ирвина локтем в бок. – Да и потом, мы же друзья. Даже если между вами… если бы между вами что-то было, неужели ты думаешь, я бы тебя не понял?
Ирвин задумался, всё внимание переключив на запотевшую банку, на которой выводил пальцем витиеватые узоры. Он кожей чувствовал, как Берт сверлит его глазами.
– Так что всё-таки происходит, Хардвей?
– Я не знаю.
Чувствуя, что его лицо пылает, Ирвин прислонил банку ко лбу, затем допил ее залпом и смял в руке, и Берт тут же протянул другую, к которой Ирвин жадно приложился.
– У него было нелегкое детство, он не привык сближаться с людьми. Но мне он вроде как доверяет, – в голосе Ирвина пробивалась хрипотца, то ли от холодного пива, то ли от волнения. – К тому же у него слабое здоровье, и я чувствую некую ответственность за него.
– Так что с ним?
– Порок сердца. Что-то с клапаном, я не помню названия.
– То есть это жалость?
На миг Ирвину привиделся бьющий в глаза жесткий свет настольной лампы и сидящий напротив Берт в полицейской форме, сурово вертящий на пальце наручники. Он усмехнулся тому, насколько больной иногда бывает его пьяная фантазия.
– Сначала я тоже так думал. Но нам так легко и комфортно друг с другом… Вот сейчас мне его не хватает, – Ирвин грустно улыбнулся одним уголком рта. – Наверное, если бы он был девушкой, можно было бы сказать, что между нами есть… «что-то».
– Вот мы уже кое-что и выяснили, – сказал Берт, поднимаясь на ноги. – Ты молодец, что высказался.
– Спасибо, что выслушал. Никому ведь не разболтаешь?
– Я могила, чувак, – Берт похлопал его по плечу. – Собираешься вернуться к нам с ребятами или как?
– Нет настроения, – вздохнул Ирвин.
– Ну, тогда спокойной ночи.
Берт ушел, и Ирвин остался один, погруженный в свои мысли. Его рука всё еще держала банку с холодным пивом, и только когда окоченевшие пальцы перестали слушаться, он решил просто лечь в постель. Но, как назло, даже алкоголь в крови не способствовал сну. А вскоре на поляне неподалеку кто-то принялся запускать фейерверки, не оставляя и шанса на забытьё.
Ирвин нашел затерявшийся между диванными подушками телефон. Снова зарывшись под одеяло, он провел пальцем по экрану, и тот вспыхнул ослепительным прямоугольником в темноте комнаты. Индикатор сигнала сети уныло моргал одной-единственной палочкой. После недолгих раздумий Ирвин набрал сообщение, отыскал в списке контактов номер Даниэля и нажал «Отправить». Затем его рука безвольно свесилась с кровати, и телефон с негромким стуком упал на пол. На экране высвечивалась надпись «Нет соединения».
Комментарий к Глава 4
Конгрессмен, или член Конгресса, – это человек, который был назначен или избран в официальный орган, называемый Конгрессом. Как правило, он представляет в этом законодательном органе определённый избирательный округ.
Военно-морская академия США (англ. United States Naval Academy) – военная академия, готовящая офицеров для ВМС США и Корпуса морской пехоты США. Расположена в городе Аннаполис, поэтому сама академия часто также неофициально называется Аннаполис.
========== Глава 5 ==========
– Как же здорово, что у моего мальчика есть такой замечательный друг, – приговаривала Сьюзи, кутаясь в меховой капюшон, пока Ирвин пытался достать из багажника ее красного «Бьюика» огромный чемодан на колесиках. – Даже вдвоём мы бы ни за что не сдвинули эту штуковину с места. А Роджер, как всегда, пропадает на работе, и мне кажется, ему вообще плевать… О, великолепно!
Чемодан с глухим стуком приземлился на притрушенный свежим снежком асфальт. Оставалось всего-навсего втащить его на второй этаж. Вздохнув, Ирвин окинул тяжелым, как злосчастный чемодан, взглядом лестницу, которая сейчас казалась невероятно длинной и крутой, затем взялся за ручку и решительно двинулся вперед. Сьюзи намеревалась помочь, но какой прок был от хрупкой женщины, если ноша была едва ли не тяжелее ее самой?
– Что там внутри? – спросил Ирвин, переводя дыхание, когда они преодолели первый рубеж в виде крыльца и вошли в холл.
– Книги, – улыбнулась Сьюзи. – За время каникул он накупил себе целую тонну книг. Фэнтези, киберпанк, учебные пособия… Мы с Роджером просто дар речи потеряли, когда курьер привез коробку размером с кресло, – она добродушно засмеялась.
Наконец, они втащили чемодан в комнату, где Даниэль уже заканчивал распаковывать сумку с одеждой. Сьюзи попросила его проверить, все ли вещи выгрузили из машины, затем велела ему быть хорошим мальчиком (похоже, Даниэль не преувеличивал, когда говорил, что она обращается с ним, как с маленьким) и чмокнула на прощание в щеку.
– Ирвин, милый, не проводишь меня к машине? – попросила она. – Никак не могу привыкнуть к вашим запутанным коридорам… Представляешь, я могу ориентироваться в лесу без компаса, но внутри зданий, где больше, чем два крыла, становлюсь абсолютно беспомощной!
