— Хорошо… я согласен, — прошептал мужчина и выпустил ее руку.
Она лишь мимолетно кивнула прежде чем уйти и оставить Леви наедине с его мыслями.
========== Глава III ==========
***
Выпытав согласие у Леви, она не чувствовала удовлетворенности. Они знали друг-друга больше десяти лет, и тот факт, что ей пришлось поднять больную для него тему, тяжелым грузом легло на сердце. Ханджи знала, что тот еще долго будет не в себе и нескоро простит ее, так что она не стала так сразу говорить всем о его согласии, решив дать другу хоть немного времени, чтобы он мог свыкнуться с тем, что ему придется сделать.
Ожидавшие ее в переговорной приняли отказ капрала вполне смиренно: казалось, ни один из присутствующих ни на капельку не верил в иной исход, что, впрочем, играло ей на руку. Только Йегер выразил чуть более сильную реакцию, чем остальные, даже сказав, что сам попытается переубедить капрала, но его остановила Хистория, которая выглядела сейчас очень поникшей.
— Не надо, Эрен, — тихо сказала девушка, опустив взгляд. — Видимо, мою судьбу не изменить… — парень резко прервал ее, заставив испуганно поднять голубые глаза.
— Все будет хорошо, — убежденно проговорил он. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — сказав это, он ободряюще улыбнулся ей, и она ответила ему тем же.
Наблюдавшая за этой сценой Зое почувствовала то, как сердце сжалось в груди.
Бедная дети… Нужно было проделать все очень аккуратно, чтобы не усложнить все еще больше.
Кивнув собственным мыслям, она вышла из переговорной и направилась в свой кабинет.
Было около десяти часов вечера, когда Ханджи постучалась к маленькой королеве. Та приняла ее незамедлительно, но, судя по одежде, явно уже готовилась ко сну и была удивлена позднему гостю. Зое не стала ходить вокруг да около, кратко изложив ей суть сложившейся ситуации, предусмотрительно умолчав про Фриду.
Сказать, что Райс была удивлена, означало бы не сказать ничего: выслушав рассказ командора, она еще с минуту сидела, переваривая услышанное, и лишь после слабо улыбнулась, до конца не веря в правдивость слов Ханджи.
Взяв себя в руки, она быстро начала выспрашивать у нее, как именно ей удалось убедить капрала, но, так и не добившись путного ответа, перескочила на тему секретности.
Тут Зое не хотела решать за Леви, но, хорошо его зная, сказала девчонке, что об этом лучше никому не знать, разве что, кроме Эрена, и та быстро закивала. А дальше она уже боялась ляпнуть чего-то лишнего, так что назначила для них встречу назавтра, после чего ушла из королевских покоев, с чувством исполненного долга.
***
На следующее утро все с долей интереса ожидали появления капрала, строя догадки насчет того, насколько тот мог быть зол, но Леви быстро разочаровал их, придя на завтрак с привычной постной миной так, будто бы ничего вчера не произошло. Офицеры еще немного попялились на него и, наконец, им это наскучило.
Разочарованный Конни отдал несколько серебряников Жану, выигравшему спор, и обиженно посмотрел на капрала, спокойно пьющего чай, жалея о том, что проспорил треть своей зарплаты.
Настолько увлекшись подглядыванием, он даже не заметил того, как Аккерман поднял голову и начал сверлить в нем дыру, опомнившись лишь от покашливания сидевшего рядом Кирштайна. Встрепенувшись, парень быстро огляделся и, вновь наткнувшись на капрала, густо покраснел, опустив глаза на миску с кашей.
— Спрингер, чего глаза прячешь, как старая дева? — обманчиво безразличным тоном спросил Леви, заставив паренька неуверенно что-то промямлить в оправдание. — За тобой сегодня чистка фонтана, — сказал он, встав с лавки. — И да, я приду проверить твою работу ближе к полудню, — Жан тихо прыснул в кулак, злорадствуя над товарищем, но капрал все равно расслышал его смешок. — Кирштайн, вижу, тебе что-то показалось смешным? — ехидная улыбочка сразу слетела с вытянутого лица, и парень быстро покачал головой, только Аккерман, как всегда, был неумолим. — Будешь помогать своему дружку, — сказав это, Леви наконец ушел из столовой.
Спрингер довольно кивнул, услышав это и хлопнул унылого друга по плечу.
Выпустив пар на юнцах, капрал почувствовал слабое успокоение.
Со вчерашнего вечера он был словно на иголках, мечась туда-сюда и все не находя себе места. Слова Ханджи расковыряли старую рану на его сердце, и Аккерман чувствовал гной, распространяющийся по всему телу от одного только осознания того, что он не смог спасти Фриду. Но эта боль была ничтожной по сравнению с той, которую таили в себе невысказанные ей слова. Может, она не хотела делать ему еще больней, но ее молчание ранило куда глубже и сильнее.
Фрида не хотела быть спасенной. Она смирилась со своей судьбой давным-давно и встретила смерть почти безразлично. Ей не было дела до своего будущего, ведь она знала, что, умерев, возродится вновь.
Та девушка, которую он встретил на балу у генерала Пиксиса, была поглощена волей своих предков, когда сожрала Ури Райса, и, чем дальше, тем больше она менялась, растворяясь в тысячах личностей, живущих в ней.
Фрида умерла задолго до падения стены Мария, но он упорно не замечал в ней изменений, ослепленный хрупким счастьем, поселившемся на душе и дающим робкую надежду, которой никогда не суждено было сбыться.
Казалось бы, Леви считал себя волевым и хладнокровным человеком, готовым смириться даже с самой горькой правдой, но сейчас он крайне отчетливо видел, что долгие годы упорно вводил самого себя в заблуждение. Его вера в образ любимой была непоколебимой, и сам факт того, что настоящей Фриды Райс он почти и не знал, отравленным ножом рассекала ему грудь.
Эти мысли терзали его всю ночь, и Леви так и не заснул, ощущая странное беспокойство на душе. У него было достаточно времени, чтобы подумать, и он успел множество раз проклясть себя за излишнюю сентиментальность.
Нужно ли ему спасать глупую королеву, от участи быть превращенной в титана? Какое ему дело, чья она сестра? Фрида не просила у него ничего, и какая разница, хотела бы она такой судьбы для Хистории или нет?
Как бы он ни пытался вразумить себя, у него ничего не вышло, и утром капрал вышел из кабинета, как всегда, решительный и сосредоточенный. Он – солдат, а она – его королева, которую он обязан защитить. Не надо искать излишние сантименты и оправдания для себя. Его долг – служить ей, и, если для ее сохранности, он должен зачать с ней ребенка, то, так уж быть, Леви сделает это.
Убедив самого себя в этом, он почувствовал некое облегчение и только поэтому смог спокойно позавтракать, не желая портить свою репутацию. Сейчас же, когда завтрак кончился, он держал путь к командору: следовало сказать ей о том, чтобы она поговорила с маленькой королевой и убедила ту поскорее покончить с этим делом.
По правде, капрал понимал, что было бы намного лучше, поговори он с ней сам, но он не хотел этого, да и, любопытные офицеры вполне могли раздуть кучу сплетен, увидев его с королевой вместе, так что рисковать было глупо.
Ханджи приняла его с привычным энтузиазмом, за которым скрывалась некая нервозность, но, поняв, что Аккерман вовсе не пришел за тем, чтобы выразить свой отказ, она немного успокоилась и выслушала его. Уже при разговоре, он заметил то, как Зое подавляла улыбку, и понял, что та что-то сделала, но не стал спешить. Когда Леви изложил свои мысли, она довольно кивнула, крутанувшись в кресле и объявила о том, что уже говорила с девчонкой-Райс, так что может сейчас же сказать Моблиту позвать ее.
Капрал чуть было не поперхнулся воздухом от такой бесцеремонности подруги и с трудом сдержался от того, что бы не выразить ей все, что думает о ее умственных способностях.
Дожидаясь прихода Королевы, они сидели в напряженной тишине: Ханджи явно поняла, что он зол на нее, и потому тихонько сидела за своим столом, изредка поигрывая карандашом, а Леви словно бы и вовсе превратился в каменную статую: напряженная поза в купе с болезненной бледностью и решительным взглядом делали свое дело, из-за чего командор даже слегка заволновалась за его состояние, подумав а не болен ли он.
