Заслышав громкий скрип двери, он быстро обернулся, обведя зал нервным взглядом,и остановился на ней. Лицо его на секунду сгладилось, но потом взгляд Таргариена ожесточился, и он свел брови к переносице, в несколько широких шагов преодолев расстояние, бывшее между ними. До того, как он застыл перед ней угрюмым изваянием, закрыв обзор, Старк успела разглядеть слегка помятую фигуру Мопатиса, полулежащего на соломе.
— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Эйгон, тоном, который ей за годы брака доводилось лишь несколько раз.
— Эдрик сообщил мне о случившемся, — выждав немного, как можно более ровно произнесла Арья, стараясь не показывать охватившее ее с головой волнение. — Объясни мне, что происходит.
— Это не твое дело, — кинул король, схватив ее под локоть. — Возвращайся к детям, — сказав это, он потянул сопротивляющуюся жену к выходу.
— Нет, — загородив собой дверь, Старк подняла на Грифа решительный взгляд. — Я никуда не уйду без тебя, — тот, едва обратив внимание на сказанное, попытался подвинуть жену в сторону, но она схватила его за руку и настойчиво притянула к себе, заставив наклониться к собственному лицу. — Прошу, Эйгон. Не знаю, что именно стряслось, но не стоит совершать необдуманных поступков, дорогой, — положив руку ему на шею, она умоляюще взглянула на Таргариена. — Пойдем, прошу. Ты успокоишься, поспишь, а уже утром решишь это дело.
На лице мужа отразилась смена эмоций, и он еще больше помрачнел, раздраженно стиснув зубы. Довольно долго он молчал, смотря куда-то выше ее головы, а затем резко кивнул, отпрянув от Арьи на несколько шагов.
— Пошли.
Подчинившись, Старк последовала за ним, кинув быстрый взгляд на магистра и отметив то, что он, по-видимому, лежал без сознания. Едва поспевая за Эйгоном, она поднялась по лестнице, успев на выходе незаметно приказать Эдрику перевести Иллирио на верхний уровень.
Весь долгий путь до их покоев прошел в полном молчании, разбиваемым только звуком его торопливых шагов. Стоило ей тихонько прикрыть массивные двери их комнат, как король с коротким рыком сорвал с головы корону, швырнув ее в сторону. Та с громким стуком ударилась о стену и упала помявшейся железкой на мрамор, рассыпав несколько камней на пол, что покатились в разные стороны.
Отрешенно проследив путь кроваво-красного рубина, укатившегося под трюмо, Арья сфокусировала взгляд на сгорбившемся муже, опрокидывающем в себя целый кувшин дорнийского. Вино, спадая по его подбородку и горлу вниз, пачкало безнадежно разорванный ворот рубашки и скрывалось за ним, при тусклом свете свеч напоминая темную густую кровь, льющуюся из разорванного горла.
Выпив все до последней капли, он небрежно откинул кувшин, и тот разбился с громким треском, испугав ее. Эйгон пошатнулся, проделав несколько шагов в сторону кровати, и осел на нее, опустив бездумный взгляд на собственные дрожащие руки.
Стараясь не потревожить его, Старк медленно преодолела расстояние до подножия их ложа и опустилась перед ним на колени, мягко коснувшись его волос, стерла влагу с подбородка и осторожно подняла опущенное вниз лицо, взглянув в глаза мужа, в которых плескались разочарование, гнев, злость, страх, и это причиняло ей боль.
Вздрогнув от прикосновения, он попытался отвернуться и прервать зрительный контакт, но женщина не позволила, заставив смотреть прямо ей в глаза.
— Что произошло?
Вопрос застыл в воздухе тяжелым грузом. Таргариен замер с неестественным выражением на лице, но Арья видела, какого труда тому стоило сохранять видимость спокойствия. Еще никогда ей не доводилось видеть мужа в столь перевернутом эмоциональном состоянии, и женщина боялась услышать причину этого, но понимала, что не имела права отступаться.
— Доверься мне, любовь моя, — тихо выдохнув, Арья прижалась губами к влажному лбу мужчины, обняв его за ссутуленные плечи.
Громкий выдох сорвался с губ Эйгона, и он вздрогнул всем телом, уткнувшись носом ей в грудь и прижав Старк к себе.
До слуха почти не доносились всхлипы, но она ощущала его рваное горячее дыхание и чувствовала влагу слез, проходившую через ткань платья. Гладя его по волосам, женщина тихонько что-то шептала ему, в тщетных попытках утешить.
— Это ложь… все это, — пробормотал Эйгон, нервно сжав пальцы на ее талии. — Вся моя жизнь построена на лжи…
— О чем ты? — спросила она, смотря в его полные смятения глаза.
— О том, что я самозванец, — жестко кинул Гриф, зло усмехнувшись. — Сын поганой шлюхи-Блэкфайр и подлого дельца-торгаша… а не наследник Рейгара, — он сжал руки в кулаки и напрягся, сдерживая желчь, готовую вырваться наружу, и мрачно посмотрел на нее, с внимательностью безумца наблюдая за ее реакцией. — Нечего сказать? — протянул он. — Стоит объяснить обстоятельней, не думаешь? — хмыкнув, Эйгон слегка отстранился от нее и резко встал, подойдя к столику с выпивкой. — Я не тот, за кого все меня принимают. Варис и Иллирио выдали меня за уцелевшего принца, поклявшись сохранить все в тайне, но, как видишь, у них не особо хорошо получилось, — рассмеявшись, король плеснул вина в кубок и осушил его в пару глотков. — На самом деле моей матерью была лиссенийская проститутка, а отцом приходится сам Иллирио, — выпив еще, он сел на край постели, уставившись в противоположную стену. — И как только никто не догадался?.. Коннингтон, Эшара, принц Доран, Джон?.. Только она знала. И была права… — горько усмехнувшись, он замолк, прикрыв глаза. — Так что, да… никакой я не Таргариен, а лишь узурпатор. И дети наши бастарды, имеющие меньше прав, чем весь баратеоновский выводок, — процедив это, Эйгон стиснул зубы, разъяренно выдохнув. — Смешно, правда ведь?
Его вопрос утонул в холодной и давящей тишине, а ядовитая ухмылка разлетелась вдребезги, показав истинную боль, что таилась за ней. Арья не поняла, когда именно потянулась к нему, не знала, как обняла, с силой прижавшись всем телом, как целовала влажные скулы, губы, подбородок, шею, отчаянно хватаясь за него, как плача, нашептывала что-то, почти кричала у самого уха одно и то же, ревела, словно маленький ребенок, не выпуская Эйгона из кольца рук.
В один момент Арья осознала себя отчаянно вжимавшейся губами в его губы и стягивающей рубашку с разгоряченной кожи мужа. Все смешалось в совершенно безумный калейдоскоп, и ни один из них не понимал до конца смысла происходящего, но оба всецело отдались друг другу, доверив самое ценное и честно раскрывшись один перед другим, несмотря на все тревоги, что не желали покидать их. Боль, страхи, надежды, любовь — все стало единым и нельзя было отличить одно от другого.
Это не было похоже ни на что из того, что им доводилось пережить раньше. Арья не находила слов, которыми могла бы описать чувство, что испытала в ту ночь, но в этом и не было необходимости, ведь они оба познали его.
— Совершенно не важно, кем были твои мать и отец, — они лежали под шкурами, обнявшись, и почти засыпали, когда Арья заговорила. — Ты лучший правитель, на которого могла надеяться эта страна, и человек, свершивший невозможное, — положив руку ему на грудь, женщина подняла на короля полный уверенности взгляд — Ты отец моих детей и тот, кого я люблю больше жизеи. И для меня нет никакого дела Таргариен ты или Блэкфайр. Какая разница, в конце концов? Дракон есть дракон, какого бы цвета он ни был.
— Ты действительно так думаешь?.. — охрипшим голосом спросил Эйгон неуверенно, затаив дыхание и сжав ее руку в своей.
— Да, — решительно кивнув, Старк села на постели. — Ты наследник Эйгона Завоевателя, в это единственное, что может быть важно. Твои прва на престол не могут быть никем оспорены.
— А как же Джон? — выдохнул мужчина, отведя взгляд.
— Он бастард, — отрезала Арья. — Не думай о нем. Джон никогда не стремился к власти и не принял бы корону.
Помолчав с минуту, Гриф медленно кивнул, соглашаясь с ней, и женщина позволила себе облегченную улыбку, вновь прильнув к родному телу и ощутив приятное тепло, исходившее от него.
Пролежав так, должно быть, больше нескольких часов, Арья наконец осмелилась затронуть тему магистра, которую муж воспринял очень болезненно, но ей все же удалось убедить его в том, что держать того под арестом очень опасно и глупо. Вырвав у него согласие на освобождение Мопатиса, Старк сразу же оделась и самолично пошла исполнять задуманное, несмотря на возражения Эйгона, просившего остаться с ним.
