— Хорошо, — после недолгой паузы, сестра вышла из покоев и тихо прикрыла за собой дверь, оставив его одного.

Собственные комнаты встретили Старк холодом и пустотой, но сейчас это было именно тем, в чем она нуждалась. Отправив служанок прочь, она самостоятельно скинула тяжелое платье из плотного шелка и, обнаженная, легла под меха, неосознанно расположив приятно-прохладные ладони на выпирающем животе.

Несмотря на довольно поздний час, сна не было ни в одном глазу, и Арья просто лежала, устремив взгляд в темные камни потолка, испещренные сетью едва заметных трещин. Мысли в голове текли медленно и тягуче, словно патока, она смаковала каждую с минуту и честно пыталась найти какое-то оправдание совершенным поступкам, но Старк лучше всех знала, что его попросту нет.

Она осознанно солгала Джону, сокрыла от него связь с Эдриком, показав себя в куда более выгодном свете, чем-то было в реальности, по сути, выставила в его глазах Эйгона подлецом и изменщиком, хотя сама вряд ли была лучше него. Голос у нее не дрогнул и сердце не сжалось — лгать она научилась отменно и давалось это ей так же легко, как убийство. В конце концов, она никогда не была до конца честна с братом, всегда скрывала от нее часть себя, прекрасно зная, насколько тот был бы разочарован, увидев в своей маленькой сестренке хладнокровную и двуличную убийцу, а потом и зачерствевшую женщину, отбросившую основные истины, что вбивал им в головы их отец когда-то давно. Арья давно растеряла то, что делало ее дочерью Неда Старка: иначе не прожила бы столь долго. Пожалуй, только Джону и удалось сохранить что-то от него, ведь ни она, ни Санса, ни Рикон не пошли по пути, который бы одобрил их покойный лорд-отец.

Брат всегда был для нее чем-то святым, недосягаемым, напоминающим о доме, и девушка не хотела увидеть разочарование на дне его серых глаз, всячески выстраивая перед ним тот образ, который он желал видеть в ней. Она слишком ценила его, чтобы осквернять правдой.

Что бы он подумал, узнай о том, что она спит с собственным защитником, изменяет мужу с его другом? Арья слишком хорошо его знала: весь гнев брат направил бы на Эдрика, может, даже на Эйгона, а ей придумал бы совершенно глупое оправдание, лишь бы не признавать факт ее порочности. Смог бы он принять ее такой, какой она стала? Возможно. Но это причинило бы ему слишком много страданий, и Старк сознавала это.

Ни к чему ему знать и незачем разочаровываться. Она и так причинила брату слишком много боли. Но больше такого не повторится. И когда только она стала настолько эгоистичной? Ах да…

Она всегда была такой.

Сомкнув отяжелевшие веки, Арья расслабленно выдохнула, предаваясь нежно окутывающему сознание сну. В лицо ударяли резкие порывы ветра и капли дождя, она бежала, ведомая теплым и желанным запахом крови. Ощутив его совсем близко, она издала низкий рык, и сородичи откликнулись на это, медленно окружая добычу.

Охота обещала быть удачной.

***

После ухода сестры Джон так и не смог заснуть: улегшись обратно в постель, он довольно долго ворочался из стороны в сторону, но, в конце концов, сдался и сел, откинув плотное одеяло в сторону. Скрестив ноги, бастард нахмурился от боли, разминая шею. Голова слегка побаливала, и он не мог нормально сконцентрироваться, из-за чего Сноу начинал раздражаться. После не самого приятного разговора с сестрой его одолевали странные чувства. Все как-то подряд навалилось друг на друга, образуя непонятную для не подготовленного сознания картину. Едва он кое-как разобрался с проблемами брата, сразу же вляпался в очередную историю, из которой тоже лез его чешуйчатый хвост. И почему только короли и королевы не могут жить спокойно, без всей этой лишней возни? Джон честно пытался понять, но у него ничего не выходило.

Конечно, он и до этой беседы был осведомлен об изменах Эйгона, но и предположить не мог, что сестра мало того, что знала о них, еще и зачем-то проследила за ним. Этот почти мазохистский поступок вообще, по его мнению, был уму не постижим, но Арья всегда умела оказываться не в том месте и не в то время.

Когда она только рассказала, что знает о неверности мужа, бастард было испугался, что и про беременность Элии Сэнд ей также известно, но об этом Старк не упоминала, так что Джон облегченно выдохнул, полагая, что навряд ли она упустила бы столь важный факт из своего рассказа. Дальше речь зашла об Эдрике, и мужчина еще больше напрягся, внимательно вслушиваясь в ее слова. Часть с Дейном была короткой, и Арья говорила о нем немного другим тоном, без некоторой резкости в фразах и выражениях, которыми она сыпала, высказываясь об Эйгоне. Джону это не понравилось, но, учитывая услышанное, он полагал, что это вполне соответствовало правде.

Нед в ту ночь отвез ее в замок и пытался привести в чувство. В попытках хоть как-то приободрить Старк, он зашел слишком далеко и разгорячился, не уследив за словами, слетевшими с яхыка. Сестра сказала, что, в каком-то смысле, это помогло: отвлекшись на объяснение с ним, она позабыла на некоторое время о самокопаниях. Ей с трудом удалось разъясниться с Дейном, не ранив его чувств, но, все равно, она до сих пор ощущала некую виновность в его поведении, которая не давала рыцарю покоя.

Сестра еще довольно долго говорила, но Сноу почти не слушал, тщательно обдумывая сказанное сестрой. За эти две недели он успел столько всего напридумать, а на деле все оказалось куда как проще. Теперь было ясно, почему Нед Дейн одновременно и раздражал его и казался до жути знакомым. Они испытывали схожие чувства к одному человеку, были отвергнуты им и, не имея другого выхода, сорвали свой гнев друг на друге. По сути, оба находились в подвешенном состоянии, где-то посередине между королем и королевой и не могли сдвинуться ни туда, ни сюда. Но вот с чего вдруг рыцарь обозлился на него было не совсем понятно. Догадка, конечно, была, но не нравилась Сноу. Ему казалось, что все это время он вел себя нормально с Арьей, не выходя за рамки приличий, но, учитывая болезненную реакцию Неда, над этим ставился большой знак вопроса. Если Джон прав в своих догадках, то все его намерения в тот или иной момент стали очевидны не только для Арьи, но и для Дейна, который, должно быть, копил в себе то, что хотел высказать ему в лицо, а на тренировке сорвался, как и сам бастард, впрочем.

Стянув с себя рубашку и кинув ее в сторону, он лег на успевшие охладиться подушки и блаженно прикрыл глаза, отринув мысли о рыцаре. Наконец, узнав правду, он мог позволить себе успокоиться и не думать. Все же Джон не был создан для придворной жизни, и в очередной раз только убедился в этом. Завтра нужно будет зайти поговорить с Эдриком: не стоило сохранять подобное положение дел между ними.

Утром его разбудила сестра, так и не позволившая Сноу выйти из комнат. Сегодня она была удивительно энергичной, и Джон с облегчением наблюдал за тем, как она командовала слугами, накрывавшими на стол прямо тут. Приборов было на троих, и вскоре появился Нед Дейн, выглядевший сейчас явно получше его самого.

Завтрак держался исключительно на энтузиазме сестры: Джон тоже как-то отвечал ей, но вот Эдрик, и так не отличавшийся особой разговорчивостью, сегодня едва ли проронил с дюжину слов. В большинстве своем, он только ковылял вилкой в еде, задумчиво смотря в окно, да изредка кивал, когда Арья обращалась к нему, взглядом выражая явное желание придушить гвардейца. Бастард наблюдал за этим с неким весельем и, вообще, на удивление, имел хорошее расположение духа, в отличие от своего вчерашнего противника. Один раз он бурно отреагировал, когда сестра, меж слов, упомянула, что через два дня они отплывают в столицу. Джон и сам едва не поперхнулся, но, пока он откашливался, Нед выпытывал у Арьи, действительно ли она готова к путешествию, не случится ли чего, если вдруг нагрянет шторм и прочее и прочее.

Честно говоря, в этот момент он восхитился стойкости сестры: она мужественно выдержала напор вопросов и вскоре удалилась, оставив их наедине. Сноу видел, как дорниец желал поскорее уйти, но, видимо, не позволяла совесть, и специально не заговаривал с ним, ожидая того, что Дейн не выдержит.