Это и пугало его в ней, и восхищало до глубины души. Возможно, обладай он хоть долей ее качеств, тоже смог бы отбросить ненужное самобичевание и честь, что вцепились в него, как стая голодных волков, и грызли душу, заставляя истекать кровью каждую секунду существования. Он любил ее за это. Арья всегда была полна жизни. Он же давно был мертв и, наверное, так и останется до конца дней тем шестнадцатилетним высокопарным мальчишкой, принявшим кинжал в сердце за нее.
Будь это любой другой день, такие мысли вогнали бы его в уныние, но сейчас Джон мог рассуждать о собственной жизни с удивительным хладнокровием.
Да, она была воплощением той жизни, всего того, за что он боролся, чего когда-либо желал, за что умер, и хоть Джон никогда не сможет обладать ей, сейчас он понимал, что так и должно было быть. Это осознание вызывало фантомную боль в груди, но та больше походила на раздражающий зуд.
С улыбкой взяв дочь из рук Алис, она усадила ее на колени и мягко провела ладонью по серебряным прядкам, подведя ложку с пюре ко рту девочки. Некоторое время Сноу молча наблюдал за тем, как Арья кормит маленькую принцессу, чувствуя себя лишним в этой картине семейной идиллии. Элия заливисто смеялась, тянясь к ложке, которую Арья уводила, вырисовывая узоры в воздухе и со смешным звуком вновь поднося их ко рту девочки. И каждый раз Старк хвалила дочь, когда та послушно открывала ротик. То, как она трепала ее по щекам, вытирала лицо салфеткой, игралась и смешливо болтала с ней, было самым прекрасным, что он видел в своей жизни.
— Эли, скажи дядя Джон, — девочка что-то непонятно проугукала, и Старк покачала головой. — Давай. Дя-дя Джон. Джон Сноу. Джон, — она несколько раз повторила его имя, но принцесса продолжила лепетать что-то непонятное. — Эх, милая, могла бы и постараться…
— Персик, — указав на него пальцем, пробормотал ребенок. — Персик!
Джон улыбнулся, умиленно наблюдая за попытками Старк научить дочь произносить его имя. В конце концов, она сдалась и отдала девочку подошедшей нянечке. Устало выдохнув, она прикрыла глаза и отпила немного воды.
— Почему персик?
Его спонтанный вопрос застал ее врасплох, и Арья неуверенно усмехнулась, неосознанно поигрывая салфеткой в руке.
— Она так зовет свое драконье яйцо, — проговорила сестра. — На самом деле, оно больше похоже на солнце. Даже не знаю, откуда она услышала слово «персик».
Хмыкнув на это, Сноу неспешно отпил из своего бокала и потянулся к кувшину с вином, жестом предложив налить и ей, но она отказалась, демонстративно указав на воду в чаше.
— Элия похожа на тебя, — заметил Сноу, поставив кувшин обратно на столик.
— И чем же? — недоверчиво фыркнула Арья.
— Лицом, — видя скепсис во взгляде сестры, он продолжил. — Я видел тебя в детстве, так что мне лучше знать.
— Хорошо-хорошо, — отмахнулась девушка. — Так что? Я жду подробного рассказа про земли вечной зимы.
Он делился с ней рассказами о своих экспедициях на дальний север, которые с удовольствием слушала и маленькая Алис, особо впечатлительно реагирующая на все. Где-то через час септа забрала ее на урок рукоделия, и они остались вдвоем. Еще через какое-то время Джон рассказал все истории, что у него были, и задал пару вопросов сестре, но та отвечала с неохотой и было видно, что ей неприятно говорить о семейной жизни.
Когда она в очередной раз пустилась в описывание политики налогообложения судоходства в Черноводном заливе, Сноу перебил ее, решив задать вопрос, волнующий его с самого утра.
— Ты ведь беременна, не так ли?
Старк застыла на полуслове, встретившись с ним взглядами, и тут же поджала губы, сев ровно в кресле. С минуту между ними проходила безмолвная баталия, которую Сноу, к счастью, выиграл. Отведя глаза, Арья потерла виски и нервно сжала ткань платья, вновь посмотрев на него.
— Что-то не так? — нахмурился Джон, не понимая такой неоднозначной реакции на собственное предположение.
— Нет, — резко произнесла девушка.
— Если я сказал что-то не так…
— Нет. Ты прав, — перебила его сестра. — Я беременна, — она отвела взгляд и быстро встала со своего места, подойдя к окну. — Но мейстер сказал, что плод не доживет и до десятой недели, — бесцветно выдохнула Арья.
— Мне жаль, — подойдя к ней, он замер, не зная, что должен сказать или сделать.
— Никому не говори, хорошо? — тихо попросила сестра, обернувшись к нему. — Ни к чему сеять лишние волнения.
— Эйгон знает?
— Нет.
Он лишь кивнул на это и обнял ее, даже сам не до конца понимая смысл своего поступка. Напряженность медленно ушла из нее, и девушка спрятала лицо, уткнувшись носом ему в грудь. Она не плакала, но Джон все равно ощущал ее боль, которую пытался забрать или хотя бы уменьшить столь неумелой поддержкой.
Что он понимал в материнских чувствах? Тот, кто никогда не видел матери? Тот, кто разлучил мать с сыном, пригрозив тому смертью?
Абсолютно ничего.
Но он слишком дорожил Арьей, чтобы просто так смотреть на ее боль, а понимание того, что она все еще доверяла ему, вселяло приятное чувство тепла в сердце, заставляя его чаще биться.
Когда она немного пришла в себя, Джон ушел оттуда, уже вырисовывая у себя в голове картину происходящего, которая выходила не самой приятной. Давить на сестру с расспросами он не стал, но был еще Эйгон, который, судя по всему, и был причиной столь плохого душевного состояния Арьи.
Честно говоря, пока он слабо представлял, чем мог помочь ей, но стоять в стороне и так и не разобраться в происходящем он тоже не мог. Джон надеялся, что брат будет честен и прислушается к его словам, иначе…
Об этом он предпочитал не задумываться, прекрасно зная, что ни к чему хорошему такая дорога никого не приведет.
Комментарий к Черный Бастард
Жду ваше мнение о долгожданном возвращении Джона Сноу)
========== Падшая Заезда ==========
***
Вино в чаше переливается, словно драгоценный камень, то становясь багряно-красным, то янтарно-желтым от лучей заходящего солнца, пробивавшихся через узкое окно его комнаты. Эдрик смотрит в чашу, не отрываясь, пытаясь увидеть в ней хоть какой-нибудь ответ, отчаянно желает высказать наболевшее, но вместо этого молчит, сомкнув губы и стиснув зубы. Глаза болят от бликов, появляющихся на поверхности жидкости, голова гудит и что-то все громче шепчет:
«Пей».
И он подчиняется этому непонятному голосу, дрожащими пальцами хватается за нагретую металлическую поверхность и опрокидывает содержимое сосуда в глотку, ощущая то, как струйки текут по подбородку вниз, попадают на шею и грудь, пачкая белоснежную рубашку. Поморщившись, он небрежно отбрасывает бокал и зажмуривается, откидываясь на холодную стену.
Вино мало помогает и уж точно не отвечает, но без него не приходит необходимого забвения. Сейчас он, наконец, может позволить себе слабость, а послезавтра он выйдет из белой башни Мечом Зари, самым доверенным рыцарем на службе у короля и королевы, прославленным воином и любимцем народа. А пока Нед может побыть разбитым человеком, может отбросить фальшивую улыбку, от которой сводит скулы, может больше не сдерживать боль, рвущуюся на ружу.
И с чего он только взял, что после признания Арье будет легче? Та ночь была самым лучшим моментом в его жизни. Впервые он делал не то, что должно, а поступал так, как желал, наплевал на все законы и устои, забыл обо всем, просто отдавшись чувствам к женщине, которую любил всем сердцем, наивно надеясь, что она испытывает то же самое.
*Слишком многого он возжелал, слишком высоко вознесся, слишком счастлив был в те месяцы, пролетевшие столь быстро, оставив лишь горькое послевкусие минутного блаженства. Эдрик знал ее больше десяти лет и все это время любил больше жизни, страдал годами, считая ее мертвой, а когда, наконец, нашел, было уже поздно. Его чувства не имели никакого веса пред законами людей и богов, он был лишь представителем заурядного дорнийского дома, не имел за душой почти ничего, кроме фамильного меча, и не мог ни на что надеяться. Особенно, когда она помолвилась с королем-драконом. Это разбивало сердце, но тете Эшаре удалось образумить его, и он почти согласился вернуться в Звездопад, но потом в голову взбрела совершенно идиотская затея о вступлении в Белую Гвардию.
