Я бросаю скептический взгляд на скупой огрызок ткани в чехле, за который Дима вывалил баснословную сумму, и колеблюсь.

– Мне кажется, оно слишком открытое для семейного ужина

– Ты так ни разу его не надела, – произносит он обиженно. – Не нравится?

– Ну ты чего, Дим. Конечно, нравится, – заверяю его и, послав кокетливую улыбку, снимаю итальянское творение с вешалки. Протаскиваю тугой материал вдоль тела, убеждая себя, что делаю это лишь для того, чтобы убедиться в том, что мне следует выбрать что-то попроще во избежание недомолвок со Снежаной, которая сама любит быть в центре внимания.

Но когда я застегиваю молнию и выхожу в спальню, чтобы посмотреться в зеркало, успевший лечь на кровать Дима встает и восхищенно присвистывает, а сама я, увидев свое отражение, понимаю, что снимать это платье не хочу и не буду. Потому что в нем я просто огнище. Спасибо вам за этот лук, милые итальянские геи. Придется Снежане Борисовне на один вечер потерпеть мою ослепительную молодость.

Я прибываю в «Парус» на пятнадцать минут раньше условленного. Сказывается привычка деловых ужинов: терпеть не могу опаздывать и всегда даю себе время обдумать тактику предстоящей встречи.

– Стол на имя Молотовой Снежаны, – говорю встрепенувшейся девушке-администратору. Собственная фамилия в сочетании с именем бывшей жены режет слух, но Снежана наотрез отказалась с ней расставаться после развода. Если бы она решила завести себе визитные карточки, то в графе должность, скорее всего, значилось бы: «Экс-супруга Сергея Молотова», потому что это самое большое в ее сорокалетней жизни достижение, не считая рождения сына.

Я совсем не испытываю к бывшей неприязнь: скорее, отношусь к ней как к взбалмошной младшей сестре, которой ежемесячно выплачиваю приличную сумму в качестве содержания, хотя и не обязан – Дима уже давно совершеннолетний. Также я прекрасно знаю, что Снежана принимает факт моего спонсорства как само собой разумеющееся, параллельно жалуясь своим недалеким подругам на то, что нечаянное материнство загубило ее головокружительную карьеру. Она из года в год технично мне об этом напоминает, ошибочно полагая, что именно внушенное чувство вины помогает ей сосать из меня деньги. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, если бы двадцать два года назад молодой Я не соблазнился на прелести провинциалки из Липецка, так бы и пахала Снежана по сей день где-нибудь в торговом центре Новогиреево продавцом-консультантом, потому что амбиций у нее сроду не было. Хотя с ней мы прожили недолго, но именно эта женщина сделала меня отцом, и потому для меня она навсегда останется семьей. А семью, как говорится, не выбирают.

Я не один такой пунктуальный, потому что за столом, к которому меня подводит улыбчивая администратор, уже восседает моя экс-жена.

– Привет, Сереж, – сияя ненатуральной белизной зубов, Снежана вспархивает со стула, чтобы дать оценить неподходящее возрасту платье, облегающее ее фигуру плотнее, чем способен презерватив Durex. В приторной светской манере кладет руку мне на плечо и по очереди щелкает неестественно пухлыми губами по щекам. – У-у-у, какой ты накачанный.

Она снова включается в свою излюбленную игру: ведет себя как восемнадцатилетка, решившая, что ей нет равных в соблазнении. Гладит мой бицепс красными ногтями и имитирует томный кошачий прищур, заглядывая в глаза. Нет ничего печальнее, чем женщина, не желающая мириться со своим возрастом.

– Диме звонила? – мягко разжимаю ее пальцы, снимая с себя назойливую руку. – Где они?

– Наверное, как всегда, опоздает, – беспечно отмахивается Снежана и, манерно изогнув спину, усаживается на стул.

Я опускаюсь на соседний и бросаю взгляд на часы: почти семь. Ну почему сын никогда не может приехать вовремя?

– Молодой человек… Илья, – жеманно воркует Снежана, глядя на подоспевшего официанта, – я буду севиче из тунца, боул с авокадо и ваш фирменный поке. И бутылку Шато Малеско 2009, – поворачивается ко мне и выразительно проводит ногтем по моему запястью: – А ты что будешь, милый?

– Стейк Рибай, воду без газа и овощной салат.

– У-у-у, поддерживаешь форму, – кокетливо хихикает экс-жена.

– А ты тратишь мои деньги. Позвони сыну, пусть поторопится. У меня еще дел по горло.

– Вечно ты занятой, Сереж, – надувает губы Снежана, но телефон все же в руки берет. – Мог бы дела на один день отложить, чтобы с семьей побыть. Я вот когда Димкой была беременна…

– Снежана, – перебиваю ее. – Звони поскорее, иначе бутылку, которую ты заказала, будешь оплачивать сама.

Очевидно прикинув, во что ей обойдется промедление, Снежана быстро тычет пальцем в экран.

– Дима, а вы с Юлей где? Мы с папой вас ждем. Он уже изворчался весь – ты же знаешь, какой он. Вы уж поторопитесь, ладно? А то умчит снова по своим важным делам и ничего обсудить не успеем.

И хотя я отношусь к Снежане как к несмышленышу, это не мешает испытывать раздражение от того, что она выставляет меня перед сыном равнодушной сволочью, плюющей на семью.

– Паркуют машину, – отчитывается экс-жена с видом «Теперь-то ты доволен?». – Будут через три минуты.

– Вот и прекрасно, – делаю глоток минеральной воды. – И чтобы при посторонней девчонке мне не пришлось тебя тыкать носом, повторю еще раз: продолжишь дискредитировать меня перед сыном, как сделала сейчас, про рестораны и шмотки можешь забыть. Устроишься на работу и тогда, возможно, узнаешь, что означает выражение «дел по горло». Поняла?

Уязвленной гордости Снежаны хватает лишь на то, чтобы несколько секунд просидеть, возмущенно задрав нос, после чего она вновь вживается в роль нашкодившей малолетки.

– Сереж, ну чего заводишься сразу? – жалобно моргает ресницами. – Я же имела в виду, что мы скучаем по тебе. Я так вообще постоянно…

К счастью, слезливой постановки мне удается избежать, потому что за спиной раздается бодрый голос сына:

– А вот и мы. Быстро, да?

Я поднимаюсь со стула, чтобы поздороваться, и, повернувшись, столбенею.

– Здравствуйте, Снежана, – скромно выговаривает рязаночка, – здравствуйте, Сергей Георгиевич.

Я даже не сразу нахожусь, что сказать, потому что вид у нее, словно она не в ресторан, а на ковровую дорожку собралась. Короткое черное платье, открывающее большу́ю часть тела… голое плечо, загорелые ноги, обтянутая тканью грудь… я точно не ошибся насчет тройки… выразительные бедра… блестящие губы. Для чего она так нарядилась? Мы же здесь несуществующую свадьбу обсуждать собрались, а не показ мод устраивать.

– Здравствуй, Юля, – говорю сухо и спешу переключить взгляд на сына, ловя себя на том, что слишком долго ее разглядываю. – Опаздываешь, Дима.

– Пробки, – пожимает он плечами и, наклонившись, целует застывшую Снежану, которая растерянно смотрит на Юлю. Не был бы настроен против последней – усмехнулся бы. Экс-жене важно ощущать себя главной красавицей, и конкуренции она не прощает. Так что, скорее всего, своим сногсшибательным видом рязаночка только что нажила себе злейшего врага.

Сногсшибательным видом, Молотов? Совсем не так ты должен оценивать невесту сына, от которой пытаешься избавиться.

Я далеко не помешан на женской красоте, но не признать очевидного не могу: аферистка Живцова на редкость красивая. Уж не знаю, откуда в ее крестьянских корнях взялась порода, но она есть: фигура изящная, черты лица утонченные. Губы, положим, она надула, но как будто это ее не портит.

Кажется, я снова смотрю на нее чересчур пристально, потому что она начинает краснеть. А у меня, черт возьми, на нее снова встает. Это просто невероятно. Молотов, да что с тобой творится? Она девушка твоего сына, хоть и временная. Аферистка, которая пользуется своей внешностью в меркантильных целях, и которая, кстати, привлекалась к административной ответственности.

– Думаю, можно садиться, – прерываю повисшее молчание и опускаюсь рядом со Снежаной, предусмотрительно прикрывая эрекцию салфеткой. – Напомните, какой повод для встречи?